Фил Гровик - Секретный дневник доктора Уотсона
– Доктор Уотсон… – Царь колебался, но потом все-таки продолжил: – Татьяна и вся моя семья хотели бы, чтобы вы остались здесь и помогали моей дочери во время самого важного периода ее жизни.
Меня словно сразило пушечным ядром. Я быстро сообразил, что мое путешествие домой откладывается по крайней мере еще на несколько месяцев, а образ моей любимой жены тает на горизонте.
– Но, ваше императорское величество, вы ведь знаете, что мои жена и сын находятся в Англии, – залепетал я. – Я уже давно их не видел. И пока с ними не встретится Холмс, они даже не знают, жив я или мертв. Есть другие врачи, настоящие специалисты, которые могут пользовать ее императорское высочество гораздо лучше меня. Я не нужен вам здесь, но я нужен своей семье в Англии. Пожалуйста, ваше императорское величество, ваше императорское высочество, не просите меня об этом! Все остальное я с радостью исполню, но я отчаянно хочу домой.
– Доктор Уотсон, мы все понимаем, и вы знаете, как мы сочувствуем вам. Вы очень много значите для нас всех, в особенности для Алексея и Татьяны. Но мы считаем, что беременность Татьяны должна остаться личным делом нашей семьи. Причины вы сами прекрасно знаете. И говорю вам честно: мы стали относиться к вам, как к любимому кузену, связь с которым была потеряна, но которого нам посчастливилось найти вновь.
– Но это неразумно. Есть врачи гораздо лучше меня!.. – взмолился я.
Николай перебил меня:
– Доктор Уотсон, вы сами пережили чудо рождения сына. Скажите, много ли разумного было в действиях вашей жены в предшествующие месяцы? Да, доктор, вы правы: наша просьба не слишком рациональна. Не сочтите нас эгоистами, но вы на самом деле нужны нам, мы действительно хотим, чтобы вы остались, и любим вас. Я попрошу нашего нового друга, когда он приедет, сделать так, чтобы вы могли связаться с семьей.
– Пожалуйста, доктор Уотсон, – присоединилась к отцу Татьяна. – Я просто не могу представить другого врача рядом с собой в такое время.
Я потерпел поражение. А поскольку царь обещал мне помочь связаться с Элизабет, я согласился.
Все Романовы так горячо меня благодарили, что я просто не могу передать охватившее меня чувство. Меня словно окружили теплые волны. Затем царь попросил Лоуренса немедленно отправиться за их новым связным, чтобы заставить того обеспечить мне связь с семьей.
Вскоре прибыл новый человек, сменивший сэра Майкла, и я отправился побеседовать с ним до того, как это сделает царь. В конце концов, мы же были знакомы: на смену сэру Майклу прислали не кого иного, как нашего союзника в Екатеринбурге Артура Томаса.
Друг возвращается
Артур заполнил все пробелы и ответил на все вопросы о случившемся после нашего побега. Самым забавным оказалось описание того, как большевики взвешивали все аргументы «за» и «против» следования совету Холмса насчет мнимой казни Романовых. Но до этого позвольте мне рассказать, что случилось с нашими товарищами, которые остались в Екатеринбурге.
Первое и главное – это отец Сторожев. Как Холмс и предвидел, сразу же после обнаружения опустевшего подвала большой отряд охранников из Ипатьевского дома быстро атаковал церковь. Они нашли несчастного старика побитым и связанным, а выслушав печальный рассказ, перемежаемый стонами боли, многие охранники, жаждавшие крови, смягчились и даже состязались в том, кто первым поможет священнику. Одни принесли ему воды, другие уложили в постель. Чекисты полностью ему поверили.
Юровского вскоре освободили, после того как его спавшие подчиненные услышали, что происходит на вокзале. Комиссар лично повел туда людей. Мы уже сбежали, а Габлинев с соратниками продолжал сражаться. В конце концов их окружили объединенные силы охранников Ипатьевского дома, ЧК и ряда временных группировок войск красных. Артур сказал, что, по словам Юровского, Габлинев был последним оставшимся в живых и, чтобы не попасть в руки ЧК, покончил жизнь самоубийством.
Когда Юровскому сообщили, что царская семья сбежала, он отправился в церковь, велел своим подчиненным вытащить отца Сторожева из кровати и уже собирался пытать несчастного. Его остановили Престон и Томас, и в результате Юровский отдал отца Сторожева им на попечение. Гораздо позднее Юровский заявил Престону, что не сомневается в участии священника в беспорядках, как он это называл, хоть и не может это доказать, и ему следовало бы убить Сторожева хотя бы в качестве урока для тех, кто симпатизирует белым. Но он так и не предпринял никаких действий против святого отца.
Как и предполагалось, монахинь никто не обнаружил, а двое мужчин, оставленных для их охраны, сделали все, как и планировалось, – проводили монахинь домой следующим вечером, как только спустилась темнота.
После того как Томаса отозвали назад в Англию, примерно через неделю после нашего побега, Престон остался и продолжал играть свою роль. Он каждый день требовал встречи с царской семьей, а Юровский каждый день отказывался, демонстрируя актерские способности не хуже англичанина.
Когда в Перми игра Юровского провалилась, сам комиссар, Белобородов и Ермаков долго спорили по поводу дальнейших действий. Томас услышал их перепалку во время прогулки. Он наклонился, будто бы завязать шнурки, а трое мужчин тем временем орали друг на друга на улице как раз перед отелем «Америка».
Наконец победу в споре одержал Юровский, который убедил остальных ему подыграть. Он буквально в лицах продемонстрировал, что Белобородов почувствует, когда ему отрежут яйца, а затем повесят, и в итоге добился согласия: они «казнят» Романовых. Томас утверждал, что «большевистский балет», как он назвал сцену на улице, был невероятно смешным. Престон давился от смеха, когда Томас ему повторил движения Юровского.
Итак, наш друг Артур Томас вернулся, а когда царская семья узнала о его важной роли в их побеге, они не уставали его благодарить и всячески демонстрировали свою признательность.
Вот что случилось с теми, кто остался в России. Теперь только местонахождение Томаса Престона оставалось тайной.
Война окончена!
11 ноября 1918 года
В этот великолепный день Лоуренс прибежал в особняк, держа в руке лист бумаги. Телефонограмму ему только что передал один из радистов, который буквально прыгал от радости.
Лист бумаги вручили царю, тот хлопнул себя по колену, встал и воскликнул:
– Слава Господу! Война окончена!
Я тоже подпрыгнул от счастья, забывшись, и буквально выхватил лист бумаги из рук царя. Но теперь все хохотали и целовались. Царь побежал сообщить новость своей супруге, а я увидел Томаса, который поднимался вверх по склону.
