Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум
— Представляю, как вам не нравится ваша форма.
— Не всегда, — возразила она, — я всегда хотела работать в прокуратуре. И по распределению попала именно туда. Только сначала я работала в областной прокуратуре, а потом меня перевели в город. Сейчас я старший следователь.
— Это я понял, — сказал он, вспомнив, что на ней была форма младшего советника юстиции.
— Я только недавно получила очередное звание, — усмехнулась она, включая магнитофон. Послышалась негромкая музыка. Он улыбнулся. Это был Шопен.
— Чему вы улыбаетесь? Вам не нравится музыка?
— Очень нравится. Шопен — один из моих самых любимых композиторов. Вместе с Моцартом, Брамсом, Штраусом. Это скерцо-два. А среди моих любимых произведений «Революционный этюд», которым я восхищаюсь.
— Вы так любите музыку?
Пройдя к серванту, она достала два бокала и бутылки со спиртным.
— Не могу сказать, что я меломан, — признался Дронго, — но ведь Шопенгауэр считал музыку высшим искусством, так как воспроизводит не идеи, а является непосредственным отражением человеческой воли.
— Вы хорошо образованы, — заметила она.
— Нет. Просто у меня много свободного времени, которое я отдаю книгам.
— Что будете пить? Коньяк или вино? Коньяк у меня посредственный, но вино неплохое. Кажется, из Испании.
— Давайте вино, — согласился Дронго. — Только позвольте, я сам открою. А вы приготовьте мне обещанный чай.
— Конечно, — ока поспешила на кухню.
Он посмотрел на этикетку бутылки, оставленную на столике. Кажется, действительно хорошее вино. Нужно его открыть, чтобы вино пропиталось воздухом. Дронго открыл бутылку и почувствовал тонкий аромат. Он подождал, пока она поставила две чашки и коробку конфет, и разлил вино по бокалам.
— Сегодня вы продемонстрировали нам свое мастерство, — сказала Линовицкая, глядя ему в глаза. Она села в кресло напротив него, и он видел ее круглые колени и чуть полноватые ноги. У нее были красивые глаза, а в платье она выглядела совсем иначе, чем в кабинете Халуповича.
— Я хочу выпить за вас, — сказала она, поднимая бокал. — Я много про вас слышала, но не думала, что в жизни вы действительно такой.
— За вас, — возразил Дронго, — первый тост всегда за женщин. Я у вас в гостях.
— Тогда за нас, — она наклонилась, и они чуть слышно соприкоснулись бокалами. Вино было терпким и сладким.
— Хорошее вино, — похвалил Дронго, — вы переехали сюда недавно?
— Разве это заметно?
— Я обратил внимание, что ремонт сделан недавно. Не больше года назад. Вы либо сделали капитальный ремонт, либо переехали сюда недавно, предварительно сделав ремонт. Я склоняюсь ко второму варианту.
— Верно, — улыбнулась она, поправляя волосы, — я переехала сюда в прошлом году. А до этого жила с родителями. Мой отец — известный профессор-экономист Олег Линовицкий. Может, вы о таком слышали. Я жила с ними достаточно долго, а потом решила переехать в эту квартиру, которую обменяла с другой. У нас была трехкомнатная квартира в другом районе. Квартира дяди, младшего брата отца. Он уехал в Германию и остался там. В нашей семье есть немецкие корни. Моя бабушка была немкой. Отец помог брату с переездом, и тогда дядя и решил оставить мне свою квартиру. А я соответственно решила переехать в этот район, поближе к родителям. У них четырехкомнатная квартира на набережной.
— Вы единственный ребенок в семье?
— Нет. Еще есть брат. Он занимается бизнесом совместно с американцами. Он помог мне отремонтировать квартиру, купить мебель. Если бы не помощь его и родителей, я бы никогда не смогла обставить ее на свою зарплату. Ее, скорее, хватило бы лишь на такую же бутылку вина, которую мне подарили.
— Можно я задам нескромный вопрос? Сколько вам лет? В своем прокурорском костюме вы казались старше. А сейчас выглядите гораздо моложе.
— Двадцать восемь, — улыбнулась она, — я же сказала, что четыре года проработала в областной прокуратуре, а последние три года — в Москве. Вот и посчитайте. Университет я закончила в двадцать один год.
— За семь лет вы получили три очередных звания, — заметил Дронго, — значит, работали неплохо. Если так пойдет и дальше, то скоро вы станете генералом. Или, как сейчас называют в прокуратуре, государственным советником юстиции.
— До этого еще далеко, — улыбнулась Линовицкая.
— Разрешите выпить за ваши успехи, — он разлил вино по бокалам и поднял свой бокал. На этот раз звон стекла был ощутимо слышен.
— Можно теперь я задам вам вопрос? Он тоже будет не совсем скромным.
— Давайте, — разрешил Дронго, — сегодня ночь нескромных вопросов. Как говорит Халупович, один раз в миллениум можно себе такое позволить.
— Я много слышала о вас. Иногда фантастические истории, просто невероятные. Почему вы все время один? Это ваше жизненное кредо или так получилось?
— Скорее, так получилось, — ответил Дронго. — Собственно, все произошло так, как и должно было произойти. Глупо считать, что все могло быть иначе. История, как и наши судьбы, пишется только один раз. Сразу с белого листа. Без шпаргалки и без возможности начать все заново. Все наши поиски истины, сомнения, чувства остаются на этом листе. Раз и навсегда.
— Как вы думаете, кто пытался отравить Халуповича?
— Человек, который был в его доме, — ответил Дронго. — Если вы спросите более конкретно, я не отвечу. Но уверяю вас, что у всех трех женщин, которые были в доме Халуповича в тот день, могли быть основания для совершения подобного преступления, — он прихлебнул уже остывший чай.
— Завтра я официально приглашу всех троих на допрос в качестве свидетелей, — сказала Линовицкая, — но я не уверена, что их показания продвинут меня в поисках истины. Кажется, Арсению Николаевичу повезло больше, чем мне. Ему вы помогли найти преступника в течение одного дня.
— Эдуард Леонидович просил меня помочь ему, поэтому я считаю свою миссию еще не выполненной. Во всяком случае, ясно, что это не Скрёбов.
— А второй водитель? Мы про него как-то забыли. Ведь именно он привозил воду в дом.
— Именно поэтому я его сразу и исключил. Он, конечно, не мудрец, но и не такой дурак, чтобы отравлять воду, которую сам привез на квартиру. Кроме того, он точно знал, что там будут женщины. Значит, воду мог выпить кто-то из посторонних. Меня все время беспокоит какое-то неясное ощущение, что я не понимаю всей проблемы. Кому и зачем нужно было покушаться на Халуповича? А может, убийца метил в другого человека? И уж, конечно, этим человеком была не Елизавета Матвеевна.
— Заколдованный круг! — вздохнула она. — Не будем больше о делах. Спасибо, что вы пришли ко мне. Я, признаться, не ожидала, что вы согласитесь.
