Джайлс Блант - Нежная буря
— Больше всего я бы сейчас хотел поговорить с Ивом Гренелем.
— Ив Гренель бесследно исчез с лица земли в семидесятом году, и с тех пор никто о нем ничего не слышал. Так что трясите тех, кто у вас под рукой. Совэ — вот кто вам нужен. Он работал в Объединенном отряде. Черт возьми, он практически им руководил. И, несмотря на свою склонность к уголовщине, он знает о ФОК все.
— К сожалению, он молчит, как сфинкс.
— Покажи ему вот это. — Сквайр вынул из портфеля сложенный вдвое конверт из плотной бумаги.
Кардинал взял конверт и заглянул внутрь:
— Видеокассета?
— Взял ее на память в разведслужбе, в знак нашего расставания. В отличие от них, я не считаю, что когда на нашей земле убивают американского гражданина, мы должны сидеть сложа руки. Считай это компенсацией за те проблемы, которые у тебя были по нашей милости. В общем, думаю, как только он увидит эту кассету, наш бывший лошадник и бывший заключенный станет поразговорчивее.
Сквайр поднялся:
— Я рад, что мне довелось с тобой работать, Джон. Я сейчас хочу немного отдохнуть, поразмыслить, что делать дальше. Серьезно подумываю перейти на службу в полицию. Это все твое влияние.
— Никогда себе этого не прощу.
— На своей новой работе я хочу по-настоящему помогать людям. Хватит с меня секретов, когда надо все от всех скрывать. Больше не буду помогать в этом Оттаве.
Кардиналу показалось, что Сквайр собирается отдать честь, но тот просто застегнул пуговицы пальто и снова пожал ему руку.
— Продолжай драться по правилам, — напутствовал он Кардинала и ушел.
Кардинал немного подождал, а потом спустился к Делорм и постучался. Делорм открыла; на ней были джинсы и футболка, волосы еще не высохли после душа.
— Что случилось? — спросила она. — По-моему, мы собирались встретиться позже, за ужином.
— Заходил с прощальным визитом Келвин Сквайр, бывший сотрудник Канадской службы безопасности и разведки. — Кардинал показал ей видеокассету. — Вручил нам подарок.
— Отлично. И что же на ней?
Они поехали обратно в Главное управление Конной полиции. Сержант Дюшарм уже отбыл, что сильно затруднило их действия. Молодой дежурный не склонен был проявлять излишнее радушие по отношению к полицейским из других провинций, не говоря уж о полицейских из других ведомств. Посоветовавшись даже не с одним, а с двумя старшими по званию, он позвонил сержанту Дюшарму домой и получил добро.
Затем начались долгие поиски пустого кабинета. Наконец Кардинал и Делорм устроились в комнате для допросов, где был телевизор и видеомагнитофон. Запись была продолжительностью меньше получаса, и, когда они ее досмотрели, Делорм сказала Кардиналу:
— Похоже, этот тип из разведки в кои-то веки дал нам что-то путное.
— Да, беру свои слова обратно. Пойдем поужинаем. Буду только рад поднять бокал за Келвина Сквайра.
Двадцать минут спустя они уже сидели в одном из отдельных кабинетов ресторана «Посольство» на Пил-стрит. Точно так же, как слово «отель» было слишком пышным для «Регента», название «ресторан» мало подходило к «Посольству». Да, здесь были скатерти на столиках, сиденья вдоль стен, метрдотель, приглушенный свет, официантки в облегающей форме и табличка «Пожалуйста, подождите, мест нет». Но все остальное — от меню до пластмассовой обшивки мебели и аквариумов-гробов без рыб, — создавало впечатление отчаянной низкопробности.
— Как ты думаешь, что случилось с золотыми рыбками? — спросила Делорм, когда они изучали меню.
— Видимо, уплыли в ресторан получше, — ответил Кардинал. — Тебе здесь нормально? Или, может быть, пойдем куда-нибудь еще?
— Я устала и страшно хочу есть.
— Знаешь, что я хочу? Бифштекс.
— А я — ассорти из морепродуктов.
— Будь осторожна. Там, скорее всего, будет большое количество маленьких золотых рыбок.
— Ничего. Я их запью большим количеством пива.
Они сделали заказ недружелюбной молодой женщине, в чьи жизненные планы явно не входила работа официантки. Кардинал был даже рад, что она обратилась к ним по-английски.
Когда принесли пиво, Кардинал отхлебнул свой «лабатт» и нахмурился, разглядывая бутылку:
— Странный вкус.
— Для квебекского рынка его варят особым образом.
— Почему?
— Потому что у франкоканадцев очень утонченные, изысканные вкусы.
— Ну да, конечно. Они этим славятся.
Делорм скорчила ему гримасу. В этот вечер она не стала завязывать волосы в пучок, и они пышными волнами спадали ей на плечи. На ней была красная футболка, которая выглядела гораздо лучше, чем имеет право выглядеть этот предмет одежды. На груди был вышит маленький черный котенок.
Принесли еду, и она оказалась неожиданно хорошей. Бифштекс был в самый раз — нежный, среднепрожаренный, как Кардинал любил. Лицо же Делорм выражало нескрываемый восторг.
— Как морепродукты, ничего?
— «Ничего»? Да они просто замечательные.
Вкусная еда подняла им настроение. За ужином они говорили о том, что сделали сегодня и что им предстоит сделать завтра. По-прежнему были неясны мотивы убийства Шекли, но, если завтра им улыбнется удача, один такой мотив можно будет выявить. Потом они перешли на обсуждение более личных тем. Кардинал спросил о приятеле Делорм, которого она раз или два упоминала.
— Эрик… или как его зовут? Судя по твоим рассказам, славный малый.
— Да, очень славный, за исключением того, что он считал нужным трахать все, что движется. Иногда я понимаю, почему женщины становятся лесбиянками.
Они помолчали. Делорм какое-то время смотрела в сторону, потом чуть наклонилась вперед:
— Джон, мы об этом ни разу не заговаривали с тех пор, как ты в прошлом году чуть не ушел из полиции, но скажи мне как другу: на тебя до сих пор давят Рик Бушар и компания?
— Немного.
— Так я и знала. И что они?
— Прислали открытку. Им известен мой домашний адрес.
— Домашний? И что ты собираешься делать?
— Бушар еще не отсидел свое. Есть шанс, что он начнет чудить и ему добавят еще несколько лет.
— Но ты же не можешь на это рассчитывать.
— И потом, может быть, все это пустые угрозы. Он двенадцать лет провел за решеткой. Какой ему смысл охотиться за мной, если он не хочет снова туда угодить? Думаю, это обычное тюремное бахвальство.
— Надеюсь. Скажешь, если понадобится моя помощь.
— Спасибо, Лиз. Может быть, теперь сменим тему?
— О чем бы нам поговорить?
— Расскажи мне о своем худшем в жизни свидании.
— Это трудно. Их было так много.
Делорм принялась рассказывать историю о свидании с одним гонщиком, которое началось со штрафа за превышение скорости и кончилось спущенной покрышкой под проливным дождем. За ужином Кардинал невольно заметил, как меняется Делорм, когда она не занята работой. У нее было на удивление выразительное лицо. В отделе она вела себя с бесцеремонной решительностью, которая помогала ей держать людей на расстоянии и не давать им разгадать ее чувства. Но теперь, после окончания рабочего дня, в другом городе, она словно бы сняла защиту. Ее жесты стали более размашистыми, она пучила глаза, описывая бешеную езду с гонщиком, и начинала растягивать слова, как слабоумный, пересказывая фразы, которые он ей говорил. У Кардинала возникло ощущение, что в ней проявляется сейчас что-то более эмоциональное, более женственное и, может быть, более французское.
