Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
– Мне было бы интересно узнать, чего это стоит – в чем-нибудь убедить мистера Вульфа, – она взглядом бросила вызов моему работодателю.
– Все зависит от ситуации, – ответил Вульф. – Если мы выясним, откуда взялся яд, убивший миссис Хак, и однозначно установим, что никто из вас не имел к нему доступа, это в существенной мере убедит меня в вашей непричастности к преступлению. По словам мистера Льювента, миссис Хак убил птомаин. В момент ее смерти вы все находились в особняке. Это так?
– Да.
– Господи боже, да вы что, серьезно, что ли? – воскликнул Пол Тейер. – Вы что, в самом деле решили устроить нам допрос?
– Теперь мистер Тейер вопрос к вам, поскольку вы не вызвали подозрений у мистера Льювента. Где умерла миссис Хак? Здесь?
Тейер покосился на Хака:
– Что скажете, дядя Теодор? Хотите, чтобы я сыграл в эту игру?
– Пожалуй, да, – медленно кивнул Хак.
– Как скажете. – Тейер перевел взгляд на Вульфа: – Моя тетя умерла в этом особняке, в собственной постели, около года назад.
– Вы были здесь?
– Да.
– Расскажите об этом. Просто расскажите. Потом, если потребуется, я задам вам вопросы.
– Ну… – Тейер прочистил горло. – Дядя отмечал день рождения, и мы собрались в этой комнате отпраздновать его в тесном кругу. Присутствовали все, кто находится здесь сейчас, и еще несколько человек. Думаю, четверо или пятеро. Старые друзья тети и дяди. Хотите знать, кто конкретно это был?
– Возможно, захочу потом. Сперва расскажите, чт́о произошло.
– Ну, мы выпивали, и все такое. Потом в этой комнате накрыли ужин. Решили устроить фуршет. Было много вина. Тетя любила вино, да и дядя Теодор тоже. Закончили мы шампанским. Кое-кто изрядно заложил за воротник. В том числе я. В какой-то момент, я, как изволила выразиться тетя, «повел себя не лучшим образом», и поэтому мне пришлось уйти. Это случилось еще до того, как гости начали расходиться. Я поднялся наверх, к себе, и стал музицировать. Вам когда-нибудь доводилось играть на фортепиано подшофе?
Вульф ответил отрицательно.
– Вы как-нибудь попробуйте. Кстати, не могли бы вы, в свою очередь, оказать мне любезность и ответить на один вопрос? Зачем одной из этих дам понадобилось травить мою тетю? С какой стати ей это понадобилось?
– С точки зрения мистера Льювента, эта дама находилась в близких отношениях с вашим дядей и хотела выйти за него замуж. Преступления без мотива не бывает. Это означает…
– Да как вы смеете! – вспыхнула миссис О’Ши, которая вернулась обратно и села на свой стул.
– Пока мадам, я ничего не смею. Я лишь пытаюсь выяснить, есть ли у меня на это основания. Продолжайте, мистер Тейер.
Пол пожал плечами:
– В какой-то момент мне надоело играть, и я улегся. Утром мне рассказали, что тетя умерла и… Из того, что мне объяснили, я понял, что ее смерть была ужасной.
– От кого вы узнали о ее смерти?
– От мисс Мэрси. Кое-что мне поведала и миссис О’Ши.
– Значит, мисс Мэрси, вы были свидетельницей кончины миссис Хак?
– Да. – На этот раз она не ворковала. – И как только можно утверждать, что одна из нас ее отравила? Кошмар какой!
– Совершенно с вами согласен. Итак, что вы видели?
– Я, как и миссис Хак, спала этажом выше. Она пришла ко мне в комнату. Ее мучили жуткие боли, но она не хотела тревожить супруга. Я отвела ее обратно в постель и вызвала врача. Было уже з́а полночь. И еще я позвала миссис О’Ши. Но что мы могли сделать без доктора? Сначала мы не знали, говорить мистеру Хаку или нет. Он ведь даже не мог попасть к ней в спальню: дверь слишком узкая, кресло не проходит. Разумеется, нам пришлось ему сказать. Она умерла около восьми.
– Я полагаю, ввиду обстоятельств ее кончины было проведено расследование?
– Конечно. – Хак не отличался многословностью.
– Вскрытие проводили?
– Да. Это был птомаин.
– Установили, каким образом яд попал в организм?
– Да, но не посредством анализов.
Лицо Хака исказила судорога. Он едва владел собой.
– Перед ужином подали разные легкие закуски. В частности, маринованные артишоки. Жена их просто обожала. Больше к ним никто не прикоснулся. По всей вероятности, всю порцию съела она. Не осталось ни одного артишока. Поскольку никто другой не пострадал, решили, что птомаин, который действительно нашли в ее организме, содержался в артишоках.
– Я, конечно, не специалист по ядам группы птомаинов, но сегодня днем кое-что про них почитал. Известно ли вам, сколь маловероятным считается присутствие в пище истинного алкалоида?
– Нет. Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Разве птомаин не алкалоид? – спросила Дороти Рифф.
– Алкалоид, – кивнул Вульф, – но трупный. Впрочем, и такой случай был зарегистрирован. Мисс Рифф, в ту самую ночь, когда миссис Хак стало плохо, вы были здесь?
– Я присутствовала на праздновании и ушла около одиннадцати.
– Вы знали, что она обожает маринованные артишоки?
– Это знали все. Мы даже постоянно над этим подшучивали.
– Откуда вам известно, что птомаин – алкалоид?
– После смерти миссис Хак я кое-что почитала об этих ядах.
– Зачем? Неужели ее смерть от отравления артишоками внушила вам какие-то подозрения?
– Нет! Конечно нет!
– Может быть, кому-нибудь другому показалось, что смерть миссис Хак не просто несчастный случай?
Повертев головой, Вульф обвел присутствующих взглядом, и хотя все они единодушно ответили «нет», решил не отступать:
– Быть может, кому-нибудь из вас в некий момент показалось, что расследование, в ходе которого допускалась возможность насильственной смерти, ведется спустя рукава?
И опять последовало единодушное «нет».
– С чего нам могло такое показаться? – резко спросила миссис О’Ши. – Ведь мы ничего такого не подозревали.
– Ну да, с чего бы? – кивнул Вульф, откинулся назад и прочистил горло. – Признаться честно, меня поразило доверие, которое царит между вами. Ни тени сомнения друг в друге. Соперничество практически неизбежно между тремя такими молодыми и умными женщинами, готовыми схватить удачу за хвост. Царящая в доме обстановка предрасполагала к взаимным подозрениям. И при всем том такое удивительное единодушие. Оно не просто о многом говорит, но подводит к определенным выводам. Я не мог ожидать за какой-то час добиться подобной определенности. С моей стороны было бы неразумно давить на вас, чтобы окончательно убедиться в своей правоте. По закону человек считается невиновным, пока не доказано обратное. Таким образом, в данный момент остается открытым один-единственный вопрос: в какую сумму вы оцениваете мои таланты и усилия, которые я приложу, чтобы убедить мистера Льювента в необоснованности его подозрений? Как насчет сотни тысяч долларов?
