Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)
Вчера в вашей комнате произошло следующее. Этот молодой человек возвращался после тренировки на спортивной площадке, неся с собой специальную обувь для прыжков в длину, которая, как вы знаете, имеет острые шипы. Проходя мимо вашего окна, он благодаря своему высокому росту заметил лежащие на вашем столе бумаги. В голове его мелькнула догадка, что это могут быть листы с текстом экзаменационного задания. Но, возможно, ничем страшным это бы не закончилось, если бы он не увидел ключ, оставленный в вашей двери забывчивым слугой. Внезапно у него родилось желание зайти и убедиться в том, что это действительно гранки. Ничего опасного в этом не было, поскольку в случае чего он всегда мог сделать вид, будто просто заглянул к вам что-нибудь спросить.
И вот, убедившись, что не ошибся, он уже был не в силах противиться искушению. Он ставит обувь на стол. А на стул у окна вы что положили?
– Перчатки, – тихо произнес студент.
Холмс многозначительно посмотрел на Бэннистера.
– Он кладет перчатки на стул, по очереди берет гранки, чтобы переписать текст. Он уверен, что преподаватель должен вернуться через главный вход, но вдруг слышит его шаги у самой двери. Что делать? Забыв про перчатки, он хватает со стола обувь и бросается в спальню. Вы видели, что царапина углубляется в сторону двери в спальню. Этого уже достаточно, чтобы можно было понять, что туфлю сдернули со стола в том направлении и что виновный прятался именно там. На столе остается земля, налипшая на один из шипов, еще один такой комок падает на пол в спальне. Могу добавить, что сегодня утром я побывал на спортивной площадке, убедился, что в яме для прыжков используют именно такую землю, и взял образец этой черной глины, в которую добавляют опилки, чтобы ноги спортсменов не скользили. Я ни в чем не ошибся, мистер Гилкрист?
Молодой человек выпрямился.
– Нет, сэр, все так и было, – промолвил он.
– И вы ничего не хотите добавить? – изумленно воскликнул Сомс.
– Сэр, я хотел, но это позорное разоблачение для меня так тяжело… Вот письмо, мистер Сомс, я написал его ночью, когда не мог заснуть, еще до того, как узнал, что мой грех раскрыт. Возьмите, в нем сказано: «Я решил отказаться от участия в экзамене. Мне предложили место в родезийской{83} армии, и на днях я отправляюсь в Южную Африку».
– Я рад, что вы не захотели воспользоваться преимуществом, добытым нечестным путем, – сказал Сомс. – Но что заставило вас пойти на это?
Гилкрист показал на Бэннистера.
– Этот человек наставил меня на путь истинный, – смиренно произнес он.
– Теперь вопрос к вам, Бэннистер, – сказал Холмс. – Из всего сказанного становится ясно, что только вы могли выпустить молодого человека, так как именно вы оставались в комнате и, уходя, закрыли за собой дверь на ключ. Выбраться через окно он не мог. Не могли бы вы внести ясность в последнюю загадку этой истории и объяснить нам причину вашего поступка?
– Если бы вы знали, откуда все началось, сэр, вы бы все поняли сразу. Но при всем вашем уме вы этого не могли знать. Когда-то давно, сэр, я служил дворецким у сэра Джейбса Гилкриста, отца этого юного джентльмена. Когда он разорился, я устроился слугой сюда, в колледж, но не забывал своего старого хозяина, мне было очень жаль его. Когда сюда поступил его сын, я в память о прошлых днях стал как мог о нем заботиться. Вчера, сэр, когда поднялась тревога и я вошел в эту комнату, первое, что увидел, были коричневые перчатки мистера Гилкриста, которые лежали вон на том стуле. Я прекрасно знал эти перчатки и сразу же понял, как они появились здесь. Если бы мистер Сомс увидел их, он бы обо всем догадался. Тогда я сел на этот стул, прямо на перчатки, и ничто на свете не заставило бы меня встать с них до тех пор, пока мистер Сомс был рядом. Но скоро он отправился за вами, а из спальни вышел мой бедный молодой хозяин, которого я на руках качал, когда он был еще совсем маленьким, и признался мне во всем. Разве мог я поступить иначе? Разве мог я не спасти его или не поговорить с ним, как сделал бы его отец, если бы был жив, чтобы убедить его, что такой поступок не принесет пользы? Неужели вы будете меня за это осуждать, сэр?
– Ну конечно же, нет, – примирительным тоном сказал Холмс и встал. – Что ж, Сомс, думаю, мы раскрыли вашу загадку. Дома нас ждет обед, идемте, Ватсон. Что касается вас, сэр, я уверен, что в Родезии вы сможете высоко подняться. Сейчас вы оступились, теперь посмотрим, чего вы сможете достичь в будущем.
Приключение с золотым пенсне
{84}
Когда я вижу перед собой три пухлых исписанных от корки до корки тома, в которых содержится наша работа за тысяча восемьсот девяносто четвертый год, признаюсь, я начинаю понимать, насколько трудно из этого обилия материала выбрать самые интересные случаи. При этом они должны были лучше всего раскрывать сущность тех удивительных способностей, которые принесли славу моему другу. Я листаю страницы, и в моей памяти воскресает дело об ужасной смерти банкира Кросби, или вспоминается мерзкая история с красной пиявкой. Здесь же я нахожу отчет о трагедии семьи Эдлтонов и рассказ о том, как была разгадана загадка древнего кургана. Знаменитое дело Смит-Мортимера тоже относится к этому году, так же как и выслеживание и арест Юрэ, бульварного убийцы, за что Холмс удостоился не только благодарственного письма от самого президента Франции, но и ордена Почетного легиона{85}. Все эти случаи достойны внимания читателей, но я все же считаю, что ни один из них не может сравниться с захватывающей историей, происшедшей в Йоксли-олд-плейс: это не только страшная смерть юного Уиллоуби Смита, но и последующие события, пролившие свет на столь необычные мотивы этого преступления.
Была ненастная ночь конца ноября, за окном бушевала настоящая буря. За весь вечер мы с Холмсом не обменялись и парой слов. Он, вооружившись мощной лупой, погрузился в изучение остатков первоначального текста какого-то старинного палимпсеста{86}, я же зачитался свежим трактатом по хирургии. На Бейкер-стрит дико завывал ветер, в окна колотил ливень. Странно было, находясь в самом сердце выстроенного миллионами человеческих рук огромного города, раскинувшегося на десятки миль вокруг, ощущать железную хватку природы и понимать, что для стихии весь Лондон – не более чем кротовина в бескрайнем поле. Я подошел к окну и посмотрел на безлюдную улицу. Редкие фонари выхватывали из темноты фрагменты грязной дороги и блестящих тротуаров. Со стороны Оксфорд-стрит пробирался через лужи одинокий кеб.
– Хорошо, что нам сегодня никуда не нужно идти, правда, Ватсон? – сказал Холмс, откладывая лупу и сворачивая палимпсест. – На сегодня достаточно. Довольно утомительная для глаз работа. Насколько я могу судить, это всего лишь запись хозяйственных расходов какого-то аббатства, вторая половина пятнадцатого века. О, что я слышу? Кажется, к нам пожаловали гости.
