Гилберт Честертон - Исчезновение принца. Комната № 13
– Это Крейг говорит. Флаэрти, с кем вы сегодня ужинали?
– Вы что, звоните мне среди ночи, – раздраженно проворчал ирландец, – чтобы выяснить, с кем я ужинал?
– Это важно, Флаэрти. Мне нужно это знать.
– С Джонни, конечно… С Джонни Греем. Я сам пригласил его на ужин.
– Во сколько он от вас ушел?
– Кажется, ближе к одиннадцати, – прозвучало в трубке. – Нет, после одиннадцати.
– И он был с вами все время? Не отлучался хотя бы на пятнадцать минут?
– Даже на пятнадцать секунд. Мы просто разговорились…
Крейг повесил трубку и повернулся к Питеру, качая головой.
– Ну, Джонни, любое другое алиби тебя не спасло бы от виселицы! Но Флаэрти – самый честный человек в Скотленд-Ярде…
Однако то, что произошло потом, когда Джонни под утро вернулся в свою квартиру, давало повод усомниться в подобной характеристике инспектора Флаэрти.
– Больше никто не приходил?
– Нет, сэр, – ответил Паркер.
– Что вы сделали с рубашкой, которую я снял?
– Отрезал манжеты и сжег их, сэр. И сделал это с огромным удовольствием, потому что манжеты с закругленными углами уже несколько вышли из моды, если можно выразиться. Сейчас они смотрятся немного… Как бы это сказать?.. Театрально.
– А остальная часть рубашки?
– Остальная часть рубашки, – почтительно произнес Паркер, – на мне. Сейчас довольно тепло, чтобы носить две рубашки, но я не нашел другого способа избавиться от нее, сэр. Приготовить ванну?
Джонни кивнул.
– Простите за любопытство, сэр, но удалось ли вам убедить джентльмена, к которому вы ездили, подтвердить ваши слова?
– Флаэрти? Конечно. Он многим мне обязан. Спокойной ночи, Паркер.
– Спокойной ночи, сэр. Надеюсь, вас ждет крепкий сон. Э-э-э… Вы позволите вынуть из вашего кармана этот пистолет, сэр? Он портит силуэт ваших брюк. Благодарю вас, сэр.
Он осторожно взял двумя пальцами браунинг и положил его на письменный стол Джонни.
– Вы не возражаете, если я встану немного позже обычного, сэр? – сказал он. – Перед сном я бы хотел почистить это оружие.
Глава XVIII
Джефф Лег сидел, откинувшись на спинку длинного плетеного кресла, посреди лужайки, растянувшейся до самого края утеса. Перед ним расстилались лазурные воды Английского канала[40] и еще более изумительное своей чистой синевой небо. Протянув руку, он взял со стоящего рядом столика стакан, сделал глоток, скривился и раздраженно выкрикнул имя.
На его зов торопливо подбежала Лила.
– Убери эту дрянь и принеси виски с содовой, – сказал он.
– Доктор сказал, тебе нельзя ничего, кроме лимонного сока. Джефф, доктора нужно слушаться, – заискивающим голосом ответила она.
– Ну, дай только мне встать, я тебе твою глупую башку в два счета откручу, – огрызнулся он. – Делай то, что я говорю. Где отец?
– Пошел в деревню отправлять письма.
Подумав, Джефф сказал:
– Если явится этот деловой, скажешь ему, что мне плохо, и я не могу с ним говорить.
– Кто? Крейг?
– Да, этот грязный, лживый и продажный фараон! – прорычал он. – Джонни уже давно в сушилке бы отдыхал, если б не крючканул Крейга. Голову даю на отсечение, он сунул ему не меньше тысячи.
Она подвинула к нему маленький стульчик и села.
– Я не думаю, что Джонни в тебя стрелял, – сказала она. – Твой отец считает, это Питер. Там ведь потом нашли открытое окно. Он мог залезть через пожарную лестницу… Он об этом ходе знал.
Джефф что-то недовольно пробубнил себе под нос, и она благоразумно замолчала.
– Где Марни? Вернулась к отцу?
Лила кивнула.
– Кто ему рассказал, что мы с тобой женаты?
– Не знаю, Джефф, – ответила она.
– Лжешь! Это ты ему рассказала. Больше никто не мог знать. Если меня за эту женитьбу посадят, я тебя убью, Лила. Ты уже второй раз настучала на меня.
– Я не понимала, что говорю. Я сходила с ума от волнения.
– Жаль, что не свихнулась окончательно, – язвительно бросил он. – Дело не в женщине… Мне на нее наплевать. Дело в старике и его старой ссоре, и пусть он сам с этим разбирается. Тут поставлено под удар другое, вот что меня волнует больше всего. Если там все не работает как по маслу, вся работа стопорится, а если моя работа застопорится, на меня начнет обращать внимание больше людей, чем мне бы того хотелось. Ты про это хоть не разболтала, я надеюсь?
– Нет, Джефф. Я про это ничего не знала.
– Видно, поэтому и не разболтала, – процедил он и бросил на нее неприязненный взгляд.
Девушка повернулась к нему лицом.
– Слушай, Джефф Лег. Я – терпеливая женщина, но терпение мое не безгранично. Пока ты нездоров, я буду терпеть твое брюзжание, но мир изменился, пойми это, Джефф. Я не из тех, кто верит в истории про всяких там Биллов Сайксов и Нэнси[41]. Я не собираюсь терпеть унижения до конца своих дней. А если ты попытаешься меня хоть пальцем тронуть, я сама тебе голову проломлю. Хоть это и не по-женски, зато умно. Я никогда не верила в равность полов, но ни одна девушка не слабее мужчины, если первой успеет схватить кочергу.
Джефф принял мудрое решение: он сменил тему.
– Они, понятное дело, обыскали весь клуб сверху донизу?
– Да.
– И наверх заглянули?
– Наверное. Стивенс говорил, они перерыли там все.
Джефф зарычал.
– Умные! – сказал он. – Хорошо, наверное, быть умным. А это еще кто? – он сердито посмотрел на странную фигуру, которая приближалась к ним по лужайке, по-видимому, со стороны калитки.
Лила встала и направилась навстречу сутуловатому незнакомцу, который, увидев ее, остановился, снял шляпу и неловко улыбнулся.
– Извините за вторжение, – сказал он. – Чудесное место, не правда ли? Если не ошибаюсь, это дом приходского священника Деллси? Я когда-то был знаком с ним. Изумительный человек. Вы, видимо, арендовали у него этот дом, да?
Со смешанным чувством удивления и раздражения Лила грубовато ответила:
– Да, это дом приходского священника. Вы к кому?
– Я бы хотел повидаться с мистером Джеффри… – тут он воздел взор к небу с таким видом, будто пытался из какого-то запыленного уголка памяти извлечь имя, которое было не так-то просто вспомнить. – С мистером Джеффри Легом. Да, так его зовут. Мистер Джеффри Лег.
– Он очень болен. К нему нельзя.
– Какая жалость! – На лице незнакомца отразилось искреннее сочувствие. – Мне, право, печально это слышать, – тут он поправил большое пенсне, непонятно каким образом державшееся на самом кончике его носа, хотя наверняка сделал это для пущей важности, потому что все равно смотрел поверх линз. – Но, может быть, он все же уделит мне пару минут. Я специально приехал, чтобы справиться о его здоровье.
