Майнет Уолтерс - Уздечка для сварливых
– Что вы сделали, когда поняли, что жена вас обманула? Гиллеспи хрипло засмеялся:
– Конечно же, потребовал вернуть мою собственность. Ее это очень позабавило. Заявила, что раз сорок лет назад я взял деньги взамен часов, значит, у меня уже нет никаких прав... Когда я с ней жил, то поколачивал ее время от времени. Не сильно. Чтобы хоть чуть-чуть заставить ее бояться. Это был единственный способ укротить ее злобный язык. – Он поднес ко рту руку в пятнах и нарывах от псориаза. – Я никогда этим не гордился и больше не бил женщин, пока...
Купер старался говорить спокойно.
– Вы хотите сказать, что ударили ее, когда она отказалась вернуть вам вашу собственность?
– Шлепнул разочек по гадкому лицу. – Мистер Гиллеспи на мгновение закрыл глаза, словно воспоминание оказалось слишком неприятным.
– Вы сделали ей очень больно? Старик неприятно улыбнулся:
– Ну, слезу-то точно вышиб.
– А что произошло потом?
– Я сказал, что теперь с ней будет разбираться полиция, и ушел.
– Вы помните, когда это случилось?
Казалось, Гиллеспи внезапно увидел пятна на брюках. Он стыдливо скрестил ноги.
– Когда я ее ударил? Два-три месяца назад.
– Вы ведь ходили туда снова и угрожали ей? Гиллеспи кивнул:
– Еще дважды.
–. До или после того, как вы ее ударили?
– После. Она не хотела отвечать по закону.
– Не понимаю.
– Еще бы. Думаю, вы впервые увидели ее, когда она уже была мертвой. Хитрая – вот подходящее слово для Матильды. Хитрая и безжалостная. Она догадалась, что у меня туговато с деньгами, и пришла на следующий день. Заговорила о мирном решении проблемы. – Он поковырял язвочку на руке. – Думала, я не знаю, сколько на самом деле стоят часы. Предложила мне пять тысяч, чтобы я оставил ее в покое.
– И?.. – не выдержал Купер, когда пауза затянулась. Старик обвел глазами комнату.
– Я понял, что она заплатит больше, лишь бы избежать скандала. Я заходил к ней еще пару раз, чтобы показать, насколько она уязвима. За день до смерти разговор шел уже о пятидесяти тысячах. Я настаивал на ста. Рано или поздно мы пришли бы к соглашению. Она понимала, что это лишь вопрос времени, пока меня кто-нибудь не узнает.
– Вы ее шантажировали. Гиллеспи снова грубо засмеялся:
– Матильда была воровкой. По-вашему, это шантаж – пытаться вернуть то, что у вас украдено? Мы прекрасно друг друга понимали. Мы договорились бы, если бы она не умерла.
Купер дал волю отвращению.
– Мне кажется, сэр, что вы хотели съесть один пирог дважды. Вы оставили жену сорок лет назад, предоставив ей заботу о себе и ребенке, прикарманили столько, сколько часы стоили в шестьдесят первом году, потратили все деньги, – он многозначительно посмотрел на пустую бутылку, – а потом вернулись вымогать деньги у женщины, которую когда-то бросили. Можно поспорить, кто в большей степени вор. Если часы были так важны для вас, что же вы не взяли их с собой?
– Не мог себе этого позволить, – ответил он спокойно. – Мне удалось собрать деньги только на билет. На отправку часов ничего не осталось.
– А почему вы не продали одни часы, чтобы оплатить перевозку других?
– Матильда не дала. – Старик увидел скептицизм на лице Купера. – Вы не знали ее, так что не делайте поспешных выводов.
– Вы сами сказали, что били ее, заставляя вас бояться. Как она могла помешать продать вашу же собственность? Вы бы из нее всю душу вытрясли.
– Не исключено, – проворчал он. – А может, она нашла бы другой способ меня остановить. Вы думаете, я первым пошел на шантаж? Да в этом деле она любому фору даст! – Гиллеспи снова дотронулся до губ, и сейчас дрожь в руках была намного заметнее. – У нас была договоренность: главное – избежать скандала. Она отпустила меня в Гонконг при условии, что не будет развода, а у нее останутся часы. Взаимная страховка, как она выражалась. Пока Матильда хранила их у себя, она могла быть уверена в моем молчании. Пока я был их владельцем, то мог быть уверен, что и она не заговорит. Даже в то время они кое-что стоили.
Купер наморщил лоб.
– О чем она должна была молчать?
– Так, о том о сем. Наш брак нельзя было назвать счастливым, а при разводе люди часто начинают вытаскивать на свет грязное белье. Не забывайте, ее отец заседал в парламенте, им было чего опасаться.
«Она отпустила меня в Гонконг»?.. Странный выбор слов, подумал Купер. Как она могла его остановить?
– Вы были замешаны в чем-то криминальном, мистер Гиллеспи? Часы являлись платой за то, что она не пошла в полицию?
Он пожал плечами:
– Столько воды уже утекло.
– Что вы натворили?
– Столько воды утекло, – упрямо повторил старик. – Спросите лучше, почему Матильде пришлось покупать мое молчание. Это намного интереснее.
– Почему же?
– Из-за ребенка. Я ведь знал, кто был отцом Джоанны. «Столько воды утекло», – саркастично подумал Купер.
– Вы сообщили мистеру Даггану, что ваша жена вела дневники и что она хранила их на верхней полке в библиотеке. В обложках из-под собрания сочинений Шекспира. Верно?
– Да.
– Вы сами видели их во время визитов в «Кедровый дом», или миссис Гиллеспи рассказала вам об их существовании?
Глаза старика сузились.
– Вы хотите сказать, что их там сейчас нет?
– Отвечайте, пожалуйста, на вопрос. Вы сами их видели или полагаетесь на слова миссис Гиллеспи?
– Видел, конечно. Первые две тетради сам ей подарил в качестве свадебного подарка, а потом дал еще восемь.
– Вы можете их описать?
– Коричневая кожаная обложка. На корешках – золотое тиснение, название – «Пьесы Уильяма Шекспира». Всего десять томов.
– Какого размера?
– Восемь на шесть дюймов. Примерно в дюйм толщиной. – Гиллеспи опустил руки на колени. – Судя по всему, их там нет. Не скрою, я сильно рассчитывал на эти дневники. Они бы доказали, что она провела меня.
– Значит, вы их читали?
– Не удалось, – проворчал старик. – Она никогда не оставляла меня одного. Суетилась вокруг, словно окаянная курица. Но я уверен – там есть доказательства. Она бы обязательно описала всю аферу; она все записывала.
– Выходит, вы не можете быть уверены, что там были именно дневники, а не десять томов Шекспира в той же обложке, что и дневники, которые вы подарили более сорока лет назад?
Он упрямо закусил губу.
– Я заметил их в свой первый визит. Это были точно дневники Матильды.
Купер подумал немного.
– Миссис Лассель знала о них? Гиллеспи пожал плечами:
– Я ей не говорил. Не хотел раскрывать все карты заранее.
– Однако вы сказали ей, что не были ее отцом? Он снова пожал плечами:
– Пришлось.
– Зачем?
– Она не отходила от меня ни на шаг, глаз не отрывала. Была такой жалкой. Не стоило, чтобы она и дальше верила в эту ложь.
