Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой
– Да, сэр. Мы в Скотленд-Ярде получили сообщение от некоего Амброуза Флауэрдейла, врача из Грейт-Холлинга. Он просит мистера Кэтчпула приехать туда немедленно. Говорит, что его присутствие необходимо.
Пуаро взглянул на меня и снова обратился к Стэнли Биру:
– Мы и сами хотели немедленно ехать туда. Вам известно, что побудило доктора Флауэрдейла искать общества Кэтчпула?
– Кажется, да. Нехорошее дело, сэр. На женщину по имени Маргарет Эрнст было совершено нападение. Она, похоже, при смерти…
– О нет, – прошептал я.
– …и говорит, что ей необходимо перед смертью повидаться с мистером Кэтчпулом. Я говорил с доктором Флауэрдейлом и советую вам поторопиться. Машина уже подана, шофер отвезет вас на вокзал.
Памятуя о методической натуре Пуаро и о его неприязни ко всякого рода поспешным действиям, я сказал:
– У нас есть полчаса, чтобы подготовиться к поездке?
Бир посмотрел на часы.
– Минут пять – десять, сэр, но не больше, если вы хотите поспеть на ближайший поезд.
К моему стыду, я должен признаться, что в этом случае Пуаро спустился вниз с чемоданчиком в руке куда раньше меня.
– Скорее, mon ami, – торопил он меня.
В машине я решил, что мне необходимо поговорить, даже если Пуаро к этому не расположен.
– Если бы я не поехал в эту чертову деревню, никакого нападения на Маргарет Эрнст не было бы, – мрачно сказал я. – Наверняка кто-то видел, как я входил в ее коттедж, и обратил внимание на то, как долго я там оставался.
– Вы пробыли там достаточно долго, чтобы она успела рассказать вам все, ну или почти все. Какой смысл убивать ее после того, как она поделилась всем, что знала, с полицией?
– Из мести. В виде наказания. Хотя, если честно, вы правы, смысла в этом мало. Если Нэнси Дьюкейн невиновна и за всем стоят Джени Хоббс и Сэмюэл Кидд – в смысле, если они единственные из виновных, кто еще остался в живых, – тогда какой смысл Дженни и Кидду убивать Маргарет? Она не рассказала мне ничего такого, что могло бы бросить на этих двоих тень, к тому же она никогда не вредила Патрику и Франсис Айв.
– Согласен. Дженни Хоббс и Сэмюэлу Кидду незачем желать смерти Маргарет Эрнст.
Дождь хлестал по окнам нашей машины. Стало трудно слушать собеседника и трудно говорить.
– Тогда кто же? – спросил я. – Только что нам казалось, что мы знаем все ответы…
– Вы, что, в самом деле так думали, Кэтчпул?
– Да, думал. Полагаю, вы сейчас скажете мне, что я ошибался, но ведь все сошлось, не правда ли? Все было совершенно ясно до тех пор, пока мы не услышали об этом нападении на Маргарет.
– Он говорит мне, что ему все было ясно! – фыркнул Пуаро, глядя в залитое потоками дождя окно.
– Ну, по крайней мере, мне так показалось. Все убийцы мертвы. Ида убила Харриет, с согласия последней, затем была убита Ричардом Негусом – опять же, при ее полном согласии. Затем Негус, видя, что Дженни не явилась, как было условлено, покончил с собой. Дженни Хоббс и Сэмюэл Кидд никого не убивали. Конечно, они участвовали в заговоре, который имел целью смерть троих людей, но, насколько я себе представляю, эти три смерти не являлись убийствами в полном смысле слова. Они были…
– Добровольными жертвоприношениями?
– Вот именно.
– Умный они выдумали план, не так ли? Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери, Ричард Негус и Дженни Хоббс. Давайте пока назовем их А, В, С и D, чтобы ничто не мешало нам созерцать его стройность.
– А почему нам нельзя называть их собственными именами? – спросил я.
Пуаро проигнорировал мой вопрос.
– А, В, С и D – все четверо снедаемые чувством вины и ищущие спасения души. Они соглашаются, что им необходимо собственными жизнями заплатить за совершенный когда-то грех, и договариваются убить друг друга: В убивает А, затем С убивает В, и, наконец, D убивает С.
– Да, но только D не убивала С, не так ли? D – это Дженни Хоббс, а она не убивала Ричарда Негуса.
– Может быть, и нет, однако должна была. По плану. Кроме того, D должна была остаться в живых и проследить за тем, чтобы Е – Нэнси Дьюкейн – повесили за убийство А, В и С. Только после этого D… – Пуаро замолк. – Д, – повторил он. – Вот оно, то, что нужно.
– Что?
– Ваш кроссворд. Слово со значением «смерть», восемь букв, начинается с «д». Помните? Я предложил «убийство», а вы еще сказали, что если бы «убийство» начиналось… – Он умолк, покачивая головой.
– Если бы «убийство» начиналось на «д». Да, я помню. Пуаро, с вами все в порядке? – Его глаза опять стали того странного зеленого оттенка, какой они иногда приобретают.
– Comment? Mais bien evidemment![47] Если бы убийство начиналось на D! Конечно! Вот оно! Друг мой, если бы вы знали, как вы меня выручили! Теперь я думаю… да, это так. Должно быть так. Молодой мужчина и пожилая женщина – ах, как я теперь все ясно вижу!
– Пожалуйста, объясните.
– Конечно-конечно. Когда буду готов.
– Разве сейчас вы не готовы? Чего же вы еще ждете?
– Мне недостаточно двадцати секунд, чтобы привести в порядок только что посетившую меня идею, Кэтчпул. А это необходимо сделать, если уж придется объяснять все вам, человеку, который так ничего и не понял. Каждое ваше слово говорит мне именно об этом. Вы утверждаете, будто знаете все ответы, но история, которую рассказала нам сегодня утром Дженни Хоббс, не что иное, как богато орнаментированная ложь! Разве вы не видите?
– Ну… я не… гм…
– Ричард Негус согласен с Харриет Сиппель, что, возможно, Нэнси Дьюкейн следует повесить за три убийства, которых она не совершала? Он готов предоставить Дженни Хоббс самой решить судьбу Нэнси? Ричард Негус – вожак, авторитетная, пользующаяся всеобщим уважением фигура, – неужели это тот самый Ричард, который шестнадцать лет терзался несправедливостью, совершенной им в отношении Патрика Айва? Тот самый Ричард, который понял – увы, слишком поздно, – что нельзя подвергать человека гонениям за вполне понятные человеческие слабости? Который разорвал свою помолвку с Идой Грэнсбери потому, что та упорно стояла на своем – любое отступление от стези добродетели должно сурово караться, – этот самый Ричард согласился бы, что женщина, чье единственное преступление было в том, что она любила чужого мужа, должна быть повешена по обвинению в трех убийствах, которых она не совершала? Фи! Какая чушь! В этом нет логики. Это ложь, и выдумала ее Дженни Хоббс, которая снова нас провела.
Я слушал его, открыв рот.
– Вы уверены, Пуаро? Должен сказать, я ей в основном поверил.
– Ну конечно, я уверен. Разве Генри Негус не говорил нам, что его брат шестнадцать лет просидел в его доме как затворник, никого не видя и ни с кем не общаясь? Однако, если верить Дженни, те же самые годы он употребил на то, чтобы убедить Харриет Сиппель и Иду Грэнсбери в том, что они виновны в гибели Патрика и Франсис Айв, а потому должны заплатить за это. Разве мог он длительное время общаться с двумя женщинами из Грейт-Холлинга так, чтобы его брат ничего не заметил?
