Найо Марш - Премьера убийства
Фокс легонько кашлянул, все обернулись на него, затем снова переключили внимание на Аллейна.
— Исходя из этой гипотезы, убийце необходимо было зайти в комнату к Беннингтону два раза: первый раз во время последнего акта и второй раз — когда Беннингтон вышел со сцены и ожидал финального занавеса. Но прежде, чем мистер Персифаль почувствовал запах газа…
— Я так и знал, что без меня не обойдется! — тонким голосом простонал Перри. Гая Гейнсфорд поглядела на него с ужасом. — Не бойтесь, бесценная Гая, и не надо фантастических предположений, — замахал на нее рукой Персифаль.
— Так вот, — продолжал Аллейн, — мистер Персифаль почувствовал запах газа, еще когда находился в своей гримерной, через стенку от комнаты Беннингтона. И, помня случай в театре «Юпитер», он привернул кран газовой трубы. Если убийца и в самом деле хотел создать видимость повторения случая в театре «Юпитер», он не собирался никого подставлять, и реакции мистера Персифаля на запах газа он не предусмотрел. Совершенно естественно, что отпечатки пальцев мистера Персифаля остались на газовом вентиле!
— Именно, милая Гая, именно естественно! — раздраженно вставил Перри Персифаль.
— Да, мы столкнулись с неким вариантом произошедшего в «Юпитере», — заметил Аллейн. — Однако в данном случае тот, кто планировал преступление, не предусмотрел реакции мистера Персифаля на запах газа. И мы, конечно, не можем отвергать напрочь той мысли, что убийцей мистера Беннингтона был… сам мистер Беннингтон.
* * *Актеры, выслушавшие все это, непроизвольно издали самые разнообразные звуки, которые скорее свидетельствовали об их неуважении к покойному, чем о трауре по нему. Однако данное заявление явно ни у кого не вызвало недоверия. Единственным скептиком во всей компании оказался Джейко, который спросил:
— Вы что же, хотите сказать, что Бен мог убить себя таким причудливым способом только затем, чтобы бросить тень подозрения на кого-то на нас? Вы это имеете в виду?
— Нет, не это. Некоторое время мы тут все вместе размышляли и пришли к выводу, что состояние гримерной полностью противоречит этой гипотезе. Конечно, если бы порошок не был просыпан и на плащ, покрывающий Беннингтона, мы, возможно, пришли бы к другому заключению, но, увы…
— Значит, мы по-прежнему ничего не знаем? — Элен Гамильтон сказала эту избитую фразу таким тоном, будто изрекла мысль в высшей степени глубокую и оригинальную.
— Не совсем, — отозвался Аллейн. — Однако не стану сейчас перечислять весь тот набор возможных мотивов, которые нам удалось выявить. Здесь может быть все: зависть, тщеславие, ревность или просто обычная ненависть — очень часто причины для убийства бывают на первый взгляд еще менее значимыми. К тому же у всех вас были свои причины не любить покойного… И у кого-то одного эта, мягко скажем, нелюбовь достигла такого остервенения, которое и отличает убийц от прочих смертных. В подобных случаях, насколько я знаю по опыту, всегда происходит некий толчок, проскакивает какая-то искра, и вот — методично и жестоко — человек затевает убийство. Здесь, я думаю, роль такого запала сыграло письмо от Отто Брода к Беннингтону. Письмо это исчезло, и, судя по всему, его сожгли в гримерной Беннингтона. Так же как и тампоны, письмо скорее всего было сожжено убийцей.
— Я пока отказываюсь видеть в ваших словах хоть что-то определенное, — проворчал Пул, а Элен добавила:
— Искать черную кошку в темной комнате — дело хорошее… для китайцев.
Аллейн, казалось, витал где-то в лабиринтах своего сознания. Мартина, следившая за ним, удивилась, каким рассеянным было его лицо — но одновременно каким вдохновенным! Суперинтендент явно горел азартом игрока, который должен угадать козырную карту в руках противника… Но в этот момент Мартина поймала на себе нежный взгляд Пула, и они со значением улыбнулись друг другу. Уже почти как любовники!.. «Ох, да как же можно!» — спохватилась про себя Мартина, постаралась придать своему лицу скорбное выражение и почувствовать себя хоть немного виноватой… Но Аллейн тем временем снова заговорил, правда, девушка слушала его уже не так внимательно.
— Так вот, если говорить просто о возможности совершения убийства, то дело в том, что убийце необходимо было зайти в комнату к Беннингтону два раза. Что касается первого визита, его мог сделать кто угодно, исключая мисс Гамильтон. А вот что касается второго раза — тут у нас круг все сужается и сужается… Давайте рассмотрим по очереди каждого, хорошо? Начнем с мисс Тарн, она ближе всех ко мне сидит…
«Наверное, мне впору наконец испугаться», — подумала Мартина.
— Итак, мисс Тарн сообщила нам, что после выхода со сцены — причем удалилась она первой — она встала в проходе, ведущем к гримерным. Мисс Тарн была в полубессознательном от счастья состоянии и мало что осознавала в окружающем мире, прежде чем со сцены не вышли Персифаль, Дорси и Беннингтон. Все они по очереди перемолвились с ней несколькими словами и прошли по коридору. И тут начинается самый критический момент.
Поблизости от мисс Тарн находился мистер Доре, который давал ценные указания рабочему сцены — тому, кто разряжал пугач. А после выстрела мистер Доре повел мисс Тарн в ее временную гримерную. По пути он на пару секунд заглянул в комнату Беннингтона. Далее он оставался с мисс Тарн в гримерной вплоть до того, как они услышали шаги Персифаля и Дорси по коридору. Таким образом, мистер Доре подтверждает алиби мисс Тарн до самого критического момента, когда было совершено убийство! А рабочие сцены даже расширяют это алиби. Итак, мисс Тарн выпадает из сферы наших интересов…
— Ах, какая неожиданная неудача для вас, милочка! — язвительно пропела Гая Гейнсфорд.
— Далее мы переходим к мисс Гейнсфорд, — тем же бесстрастным голосом продолжал суперинтендент Аллейн, словно не слышал последней реплики. — Она все это время пробыла в «оранжерее», где, по ее словам, спала и видела ужасные сны. Однако нет ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить ее слова…
Гая Гейнсфорд взвизгнула, расширенными от ужаса глазами уставившись на Дорси.
— Не беспокойтесь, дорогая, — попытался утешить ее верный и любвеобильный Дорси, — все будет в порядке, я с вами…
— Господа Дорси и Персифаль также относятся к категории лиц без алиби, — методически долбил Аллейн. — Они покинули сцену вместе, а позже вместе вышли на поклоны. Однако потом они разошлись по своим комнатам и друг за другом не наблюдали. Мистер Персифаль — единственный, кто почувствовал запах газа. А что касается доктора Резерфорда, — Аллейн слегка повернулся к доктору, который мирно спал в своем кресле, прикрытый газеткой, — то он, безусловно, мог появиться в комнате у Беннингтона в любой момент, пройти за сценой незамеченным, дождаться момента, когда все четверо — мисс Тарн, Доре, Персифаль и Дорси — находились в своих комнатах…
