Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны дЭрбле (сборник)
— Вы где-то упали? — спросил я.
— Еще как, — тут же отозвалась Арабелла негодующим тоном. — Расскажи, Мэрион, какие в этом районе живут негодяи.
— О чем вы? — встрепенулся я. — Какие негодяи?
Арабелла насупилась:
— И мне это тоже хотелось бы знать. Расскажи мистеру Грею об этой истории, Мэрион.
— Да, я тогда сильно испугалась… — Мэрион попробовала улыбнуться. — Я езжу в мастерскую на велосипеде прямым путем. Поднимаюсь на холм, а затем спускаюсь вниз. Получается быстро и весело. Ну, разумеется, на спуске я торможу, потому что там внизу перекресток. Так вот, три дня назад я, как обычно, начала тормозить, но ничего не получилось. Тормоз не работал.
— У вашего велосипеда только один тормоз? — спросил я.
— Да, был один. Но теперь поставили второй. А тогда меня охватил ужас! Представьте: разогналась я очень сильно, прыгать опасно, а скорость все нарастает. Я лечу с холма, в ушах свистит ветер, деревья по бокам мелькают как в окне экспресса! А там внизу оживленная улица, трамваи, автобусы, грузовики. Попасть под трамвай — это верная смерть. Так что страху я натерпелась… К счастью, когда я вылетела на перекресток, он был свободен. Свернуть я не успела и помчалась дальше по улице, которая тоже шла под уклон. Чуть не врезалась в асфальтовый каток, чудом его объехала, а там, в конце, как вы знаете, начинается лес. Тот самый, о котором я не могу думать без дрожи… Честно говоря, я уже приготовилась принять смерть. — Мэрион замолкла, чтобы перевести дух, и дрожащей рукой поставила чашку на блюдце. — Как вы помните, в том месте лес огорожен, и моей задачей было ухитриться въехать в ворота. И у меня получилось! А вот из того, что было дальше, помню только треск ломающихся веток, а следом — удар. Видимо, я на несколько секунд потеряла сознание. Открыв глаза, я увидела склонившуюся надо мной даму. Она заметила, как я мчалась по улице, и зашла в лес посмотреть, что со мной. Дама была так любезна, что отвела к себе домой неподалеку, помазала ссадины йодом, подождала, пока я оправлюсь. А потом даже проводила до дома. Катила велосипед.
— Вы действительно могли погибнуть, — сокрушенно проговорил я.
— Да, — согласилась она. — Я была на волосок от смерти. Но что удивительно, ничего себе не поломала. Несколько ссадин, и все. Только испугалась сильно. Кстати, и велосипед не сильно пострадал.
— А что там случилось с тормозом?
— Трос, — ответила она. — Я думала, он порвался, а его кто-то перерезал.
— Неужели?
— Да, в этом нет сомнений. Мастер, который чинил велосипед, показал мне. Трос был перерезан даже в двух местах. Из него удалили целый кусок. И я могу сказать, когда это случилось с точностью до нескольких минут. Потому что ездила на велосипеде утром, и с тормозом было все в порядке. Потом я оставила велосипед за воротами на очень короткое время, пошла в дом переобуться, а затем вернулась, чтобы пуститься в опасное путешествие. За эти минуты с тросом кто-то успел поработать.
— Это настоящая подлость, — пробормотала мисс Боулер.
— И кто же мог такое сделать? — спросил я.
— Просто не могу себе представить, — ответила Мэрион. — На хулиганов-мальчишек не похоже.
— Пожалуй, — согласился я. — Какой-нибудь сумасшедший?
— Злоумышленник сделал это намеренно, — со вздохом проговорила Арабелла.
— Конечно, намеренно, — согласился я снова. — Но с какой целью?
— Не стоит гадать. — Мэрион натянуто улыбнулась. — Все равно ничего не придумаем. Но теперь у меня два тормоза, и я буду проверять их каждый раз, перед тем как сесть на велосипед.
Мы замолчали. Мне почему-то казалось, что неприятное происшествие с велосипедом Мэрион должно быть как-то связано с недавним убийством хозяина этого дома. Хотя трудно было представить, что тут может быть общего. И мне не давал покоя бюст, вернее, просто голова — плечи отсутствовали, — который занимал центральное место на каминной полке. Я то и дело поглядывал на него. Это был великолепно исполненный скульптурный портрет мистера Д’Эрбле. Мне показалось, что это свинец.
Мэрион поймала мой взгляд.
— Вас заинтересовала голова моего дорогого отца? Значит, вы его узнали?
— Да, сразу. Сходство необыкновенное.
— Ничего удивительного. — Она чуть заметно улыбнулась. — Ведь это автопортрет.
— Как же он его делал? — удивился я.
— С помощью двух зеркал и нескольких фотографий. Снимать размеры кронциркулем помогала ему я. Сначала он отлил бюст из воска, а потом в ход пошел типографский свинец, потому что печи для плавки бронзы у нас не было. Бедный папа… Он так гордился своей работой! — Она отвернулась, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы, и после недолгого молчания спросила: — Инспектор Фоллетт заходил к вам показать находки?
— Да, — ответил я. — Эти вещи, несомненно, принадлежат убийце. А монета вам знакома?
Мэрион отрицательно покачала головой:
— Нет, прежде я ее никогда не видела. Но монета дорогая, коллекционная.
— А что, если фальшивка? — с вызовом проговорила Арабелла.
Мэрион пожала плечами:
— Может быть. Но это не имеет значения. Мой отец монетами не интересовался. Это я знаю точно. Медали — другое дело, плакетки с гравировкой… И то как мастер, а не коллекционер. — Она на минуту задумалась, нахмурившись. — Со мной инспектор говорил очень сдержанно, я так и не поняла, как идет расследование — и идет ли вообще.
— У меня впечатление, — проговорил я с неохотой, — что расследование стоит на месте. Им просто не за что зацепиться. Убийца не оставил никаких улик.
Мэрион вздохнула:
— Это меня и тревожит. Будет очень жаль, если он избежит заслуженной кары.
— Не избежит, — успокоила Арабелла. — Бог покарает его, я в этом уверена. Иначе быть не может.
— Сейчас нам не остается ничего иного, как ждать появления каких-то свидетельств, которые продвинут расследование, — сказал я, пытаясь перевести разговор в рациональное русло. — А вы тем временем попытайтесь вспомнить круг общения вашего отца: не было ли у него с кем-то из этих людей конфликтов? Хотя бы незначительного? Тут важна каждая мелочь.
— Я только тем и занимаюсь, что вспоминаю, — отозвалась Мэрион. — Но пока ничего путного в голову не приходит. Ведь, чтобы человек пошел на убийство, конфликт должен быть очень острым. Преступник должен был сильно ненавидеть моего отца. Но я таких людей не знаю. Мне кажется, их и быть не могло. Просто уму непостижимо…
— Без установления мотива раскрыть любое преступление, особенно убийство, невозможно, — сказал я. — У мотива должна быть какая-то подоплека, связь с обстоятельствами, сведения о которых рано или поздно всплывут на поверхность. Нужно только набраться терпения.
