Джон Бёкан - Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса
— С большим удовольствием, но, к сожалению, не могу этого сделать по очень простой причине: я просто не знаю, в каких мы с ним отношениях.
Латимер заметил, что взгляд серых глаз его собеседника стал суров.
— Мне не до шуток, мсье.
— Мне тоже. Я собирал материал об этом человеке, о Димитриосе, и встретился с Питерсом. По каким-то мне непонятным причинам он также интересовался Димитриосом. Он видел меня в комитете по беженцам, когда я был там. Он последовал за мной в Софию и, ворвавшись ко мне — между прочим, с револьвером в руках, — потребовал, чтобы я объяснил ему, почему я интересуюсь этим человеком, который, замечу, был убит два месяца назад, когда я им и не думал интересоваться. Он сделал мне следующее предложение: если я встречусь с ним в Париже и соглашусь участвовать в одном проекте, который он разрабатывает, то в случае успеха каждый из нас получит по полмиллиона франков. Он сказал, что я обладаю информацией, которая сама по себе бесполезна, но если ею дополнить информацию, которой располагает он, то вместе получится нечто драгоценное. Я ему, естественно, не поверил и отказался участвовать в его проекте. Тогда, видимо, надеясь этим привлечь меня и в то же время доказать свою добрую волю, он дал мне рекомендательное письмо к вам. Перед этим я сказал, что интересуюсь Димитриосом как писатель, и признался, что собираюсь ехать в Белград, чтобы пополнить свою информацию о нем. И тогда он мне сказал, что вы единственный человек, который знает, как все было на самом деле.
Гродек чуть не вытаращил глаза от удивления.
— Вы, конечно, знаете, мсье, как неприятно излишнее любопытство, но все же я хотел бы знать, откуда вам стало известно о том, что Димитриос Талат был в Белграде в 1926 году?
— Мне рассказал об этом один турецкий чиновник, с которым я познакомился в Стамбуле. Он также сообщил мне некоторые факты из жизни этого человека. Разумеется, лишь те, которые ему были известны.
— Понятно. Могу я вас спросить, что это за бесценная информация, которой вы обладаете?
— Я не знаю.
— Начнем все сначала, мсье, — сказал Гродек, нахмурившись, — Вам хочется, чтобы я откровенно рассказал о том, что знаю. Так расскажите мне тоже откровенно, что вы знаете сами.
— Я уже говорил вам — и это чистая правда, — я не знаю, о какой информации идет речь. Помню, я откровенно рассказывал обо всем Питерсу, и вдруг в одном месте он почему-то заволновался.
— В каком же?
— Это когда я сказал, что у убитого совершенно не было денег. Буквально сразу после этого он заговорил о миллионе франков.
— Как вы об этом узнали?
— Дело в том, что я видел труп в морге. Все пожитки лежали на столе у него в ногах. Удостоверение личности, которое достали из-под подкладки пиджака, уже отослали французскому консулу. Денег при нем не было ни сантима.
В течение нескольких секунд Гродек пристально разглядывал Латимера, потом встал и направился опять к шкафчику.
— Давайте выпьем еще по одной, мсье?
Он налил в стаканы виски, потом содовой и, вручив Латимеру стакан, торжественно сказал:
— Предлагаю тост, мсье. Давайте с вами выпьем за английскую детективную литературу!
Латимер уже поднес стакан к губам, когда вдруг Гродек, который вначале сделал то же самое, поперхнулся и, поставив стакан, достал носовой платок. К своему удивлению, Латимер обнаружил, что Гродек заливается смехом.
— Простите, мсье, — выдохнул он наконец, — но у меня мелькнула одна мысль, которая и вызвала этот приступ смеха, — Секунду помедлив, он продолжил: — Я представил себе, как наш друг Питерс угрожает вам пистолетом. Ведь он боится даже прикасаться к огнестрельному оружию.
— По-видимому, ему удалось сделать значительные успехи и преодолеть свой страх, — сказал Латимер раздраженно, чувствуя, что хозяин над ним потешается, и не понимая, какой он дал для этого повод.
— Наш Питерс умница, — смеялся Гродек, похлопывая Латимера по плечу. Видно было, что к нему вернулось хорошее настроение. — Об одном только прошу, милейший, ради Бога не обижайтесь на меня. Сейчас мы с вами отобедаем, и, надеюсь, обед, приготовленный Гретой — а она великолепная кухарка, — вам понравится. Могу вас также порадовать, я не пью швейцарских вин. А потом мы поговорим с вами о Димитриосе и о том, сколько неприятностей доставил мне этот человек в Белграде в 1926 году. Ну как, вы довольны?
— Премного вам благодарен за такое ко мне отношение.
Он думал, что Гродек опять расхохочется, но тот вдруг почему-то стал торжественно серьезен.
— Мне ваш визит доставил огромное удовольствие, месье. Дело в том, что Питерс — один из моих самых хороших друзей. Вы мне также очень понравились, мсье. Меня здесь редко кто навещает. — Он секунду колебался. — Разрешите мне дать вам один дружеский совет, мсье?
— Пожалуйста.
— Если бы я был на вашем месте, мсье, я бы поймал нашего друга Питерса на слове и поехал в Париж.
Латимер до такой степени оторопел, что с трудом выговорил:
— Да я, право, не знаю…
И тут в комнату вошла экономка.
— Обед готов! — радостно воскликнул Гродек, — Идемте к столу.
У Латимера была потом возможность спросить Гродека, почему он дал ему этот «дружеский совет», но он узнал столько интересного, что совершенно забыл об этом пустяке.
Глава девятая
Белград, 1926-го
Люди по опыту знают, что нельзя доверять своему воображению. Но, удивительное дело, иногда вымысел находит себе фактическое подтверждение. Для Латимера те несколько часов, что он провел с Владиславом Гродеком, были самыми странными в его жизни. Свои впечатления от этого разговора он выразил в большом письме к Марукакису, начатом в тот же день вечером, когда каждое слово было еще свежо в его памяти, и законченном на другой день, в воскресенье.
«Дорогой Марукакис!
Я обещал написать вам, если мне повезет и я узнаю что-нибудь новое о Димитриосе. Наверное, вы удивитесь — да я и сам удивляюсь этому, — но я действительно узнал кое-что интересное. Впрочем, я все равно бы написал вам, чтобы еще раз поблагодарить за ту помощь, которую получил от вас в Софии.
Вы, вероятно, помните, что, простившись с вами, я собирался поехать в Белград. И вот пишу это письмо из Женевы. Почему, быть может, спросите вы?
Дорогой мой, мне хотелось бы знать это самому. Но пока я не нашел ответа. Дело в том, что здесь, в Женеве, живет человек, на которого Димитриос работал во время своего пребывания в Белграде в 1926 году. У этого человека, бывшего профессионального разведчика, я был сегодня в гостях и разговаривал с ним о Димитриосе. Расскажу вкратце, как мне удалось на него выйти. Конечно, требовалась рекомендация, которую я неожиданно получил от лица, имеющего на меня какие-то виды. В чем тут дело, я пока еще не разобрался, но думаю, что постепенно все это выяснится. Меня, конечно, эта загадочность очень раздражает. Но давайте вернемся к Димитриосу.
