Найо Марш - Обманчивый блеск мишуры
— А вас? — спросил Смит.
— Меня? Разумеется, у меня была возможность убить Маульта. Правда, непонятно зачем, но убить я могла.
— Причём очень просто. Вы поднялись к полковнику, который мирно спал в своей кровати, услышали, как Маульт возится в гардеробной, прошли туда через ванную и взялись за кочергу. Затем выкинули труп в окно. Да, Хилли, ты ведь говорил, что Винс с компанией подобрали его именно там?
— Не думаю, что вы слышали это именно от меня. Но, судя по рассказу Аллена, да.
— Если я не ошибаюсь, то же самое, Смит, мог сделать кто угодно, — жёстко вставила миссис Форестер. — Вы говорили долго, но так ни к чему и не пришли. Я говорю…
— Не рычите на меня, как на мужа! — взревел мистер Смит. — Я следил за вами, миссис. Вы вели себя очень странно. Вы явно что-то скрываете.
— Не хочу слышать ничего подобного! — закричал на него Хилари.
— А придётся, дорогой мой. Не проследил за своей тётей? А я проследил. Когда Аллен заговорил об этом железном ящике, вам, миссис, тема не понравилась, а? — Мистер Смит двинулся по направлению к миссис Форестер, угрожающе тряся толстым указательным пальцем. — А ну, выкладывайте. В чем дело? Что такое лежит в ржавой железной коробке?
Миссис Форестер вышла из библиотеки, хлопнув дверью. Дверь, тихо щёлкнув, приоткрылась сама по себе.
2
Ключ подошёл. Он повернулся легко. Замок был снят. Петля оказалась гораздо туже. Нужен бы рычаг, однако ценой сломанных, несмотря на перчатку, ногтей её тоже удалось откинуть со скобы.
Крышка открылась под прямым углом к ящику, однако все время норовила упасть обратно, так что пришлось придерживать её головой. Это ужасно раздражало.
Портмоне для наличных. Заперто. Папка для карт. Матерчатые сумочки, затянутые у горловины красной лентой. Круглый картонный футляр. Манильские конверты, помеченные “К, к Б.Ф.”, “Б.Ф, к К.” Очевидно, в них собраны все их письма.
“Рецепты”, “Общая переписка”, “Путешествия и, т.п.”, “Разное”. Документ в большом конверте. “Нашей дорогой и любимой…” Спокойнее. Не терять голову. Не копаться в бумагах, а действовать методично и целенаправленно. Разумно.
Запертая коробка, внутри что-то гремит. Украшения, которые она не надела. Наконец, кожаная папка для документов. Тоже заперта.
За дверью кто-то прошёл. Без паники! Показалось. Все равно ключи вынуты, так что открыть дверь нельзя.
Порыв немедленно уйти вместе с папкой и разобраться на досуге был почти непреодолимым, однако такой поступок создал бы новые трудности. Знать бы, как справиться с этим замком! Быть может, решат, что его сломал Маульт? Язычок… Что если его удастся убрать…, отжать… Или лучше сорвать запор совсем? Кочерги уже нет, но остались клещи с плоскими острыми концами. Как раз пролезут. Да. Засунуть их поглубже и сильно нажать.
Так!
Дневник. Большой конверт. “Моё завещание”. Не запечатано. Быстро проглядеть. Неважно. Положить назад. Скорее! Вот оно: аккуратно вскрытый по боку конверт, а внутри бумага. Документ, составленный по-немецки, заполненный и подписанный. Заявление, написанное рукой полковника Форестера. Заключительные слова: “…объявить моей дочерью”. Подпись: Альфред Маульт.
Положить на место папку. Скорее! Скорее!
Запереть железный ящик. Назад его, в гардероб. Теперь конверт. Под халат его и прочь отсюда.
Она встала, задыхаясь.
Двери отворились, и в комнате мгновенно очутились люди. Она даже не успела вскрикнуть, как Аллен подошёл к ней и сказал:
— Боюсь, это все.
И во второй раз за время их короткого знакомства Крессида завизжала во весь голос.
3
— Все просто, — сказал Аллен. — Мы оставили библиотечную дверь приоткрытой, чтобы дать понять, что путь свободен. Фокс вынул ключ от замка. Крессида Тоттенхейм сказала, что идёт в кабинет и с удовольствием передаст его полковнику. Мы поднялись наверх, спрятались и застигли её врасплох. Конечна замысел мог сорваться, и тогда пришлось бы вести бесконечные рутинные допросы. Разумеется, о многом сказала её первая реакция. Она была ошарашена, растеряна и призналась в самых основных чертах.
— Рори, а когда ты…?
— Ах, это!… Почти с самого начала. Видишь ли, получалось, что все, если принять за правду её рассказ о выступлении Маульта вместо полковника, полностью обеляло её, превращая набор улик — я имею в виду парик, одеяние и так далее — в сущую чепуху. А вот если предположить, что вместо полковника выступала она сама, все становилось на свои места.
Она ударила Маульта кочергой в гардеробной, очевидно, в тот момент, когда он высматривал Винсента из окна, а тот, кстати, видел его и, согласно плану, немедленно повёз санки к фасаду. В этот момент зазвонили колокола. Они заглушили все остальные звуки. Она сняла с тела парик и костюм друида, который легко расстёгивается по спинному шву. Ей было тем проще сделать это, что тело повисло на подоконнике. И вовсе никаких сложностей с тем, чтобы спихнуть его вниз.
Труднее было спуститься по лестнице, однако она знала, что, пока звонят колокола, все в доме, включая слуг, будут в библиотеке. Если бы даже кто из слуг и заметил её, он не удивился бы, что она несёт костюм и парик. Она спустилась в гардеробную, засунула за щеки два клочка ваты, надела костюм, парик, бороду с усами и корону из мишуры. А также меховые сапоги и вязаные перчатки полковника, которые, как вы все решили, он забыл снять. Затем вышла во двор, где её ждал ничего не подозревавший Винсент. Потом покружила у ёлки, вернулась в гардеробную и занялась алиби. Спустя пять минут она уже спрашивала у тебя, хорошо ли выступил Маульт, потому что ей было плохо видно из-за спин.
— Рори…, а где она?
— В своей спальне, дверь в которую охраняет констебль. А что?
— Она…, испугана?
— Когда я оставил её, она была в ярости. Даже попыталась ударить меня. Слава Богу, я был начеку, так что повторить номер с вазой ей не удалось.
Аллен посмотрел на жену.
— Знаю, любимая. Твоя способность жалеть соизмерима со шкалой Достоевского. — Он ласково обхватил её рукой за талию. — Ты прекрасна. Не говоря уж о том, что неприлично гениальна. Я так и не смог привыкнуть к тебе. За все эти годы. Странно, не правда ли?
— Она действовала преднамеренно?
— Нет. Это не было разбойным нападением. Скорее, импровизация. Токката. А сейчас она перешла к фуге.
— Но…, все шуточки…, скипидар, анонимки?
— Попытка восстановить Билл-Тосмена против слуг. Она предпочла бы капризную супружескую пару из Греции.
— Бедный Хилари.
— Да. Но она действительно не сахар. Впрочем, есть смягчающие обстоятельства. К ним, как ты знаешь, относят угрожающую опасность.
— Продолжай.
