Луиз Пенни - Что скрывал покойник
— В самом деле? — Гамаша заинтересовало и даже заинтриговало подобное предположение, если не считать одной детали. — Но ведь выращиванием конопли занимаются, главным образом, «Ангелы ада» и «Рок-машина», банды байкеров.
— Вы правы. Эта территория как раз и находится под контролем «Ангелов ада». Не хотелось бы мне иметь с ними дело! Как вы думаете, нам удастся перевести Николь в отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков?
— Сосредоточьтесь, Бювуар. Джейн Нил убили стрелой, которой уже исполнилось лет сорок, не меньше. Когда вы последний раз видели байкера с луком и стрелами?
Старший инспектор попал в точку, Бювуар об этом как-то не подумал. Он был рад, что заговорил с шефом о своей гипотезе именно здесь, в засидке, парившей над землей, а не в переполненной комнате для совещаний. Гамаш, вцепившись в ограждение, раздумывал о том, как будет спускаться, если ему срочно захочется в туалет. Бювуар перекинул ногу через край платформы, нащупал ступеньку лестницы и полез вниз. Гамаш мысленно произнес коротенькую молитву, медленно приблизился к краю и опустил ногу вниз, не чувствуя под собой ничего, кроме пустоты. Чья-то рука схватила его за лодыжку и направила ногу к первой ступеньке.
— Даже вам время от времени не помешает помощь. — Бювуар взглянул на него снизу вверх и принялся поспешно спускаться с дерева.
— Отлично, давайте послушаем, что у нас есть, — спустя несколько минут призвал собравшихся к порядку Бювуар. — Лакост, вы первая.
— Маттью Крофт. Тридцать восемь лет, — начала она, вынув ручку изо рта. — Руководитель отделения дорожного строительства и эксплуатации в округе Сен-Реми. Я разговаривала с окружным управляющим, и тот, по его собственным словам, не может нахвалиться Крофтом. Честно говоря, я не слышала такой хвалебной оды в чей-либо адрес с тех самых пор, как прошла аттестацию.
Аудитория разразилась хохотом. Жан Ги Бювуар, который обычно проводил аттестации, отличался чрезвычайной скупостью на похвалы.
— Но один из уволенных рабочих подал на него жалобу. Он заявил, что Крофт избил его.
— Кто этот рабочий?
— Андрэ Маленфан. — Вновь раздался негромкий гул голосов. — Крофт выиграл дело, легко и без особых усилий. Маленфана вышвырнули вон. Но не раньше, чем эта история успела попасть на страницы местных газет. Мерзкая личность этот мужчина, доложу я вам. Идем дальше. Сюзанна Беланжер. Тоже тридцати восьми лет от роду. Замужем за Крофтом вот уже пятнадцать лет. Работает неполный день в фотокопировальной мастерской «Ли Репродуксьон Дуг» в Сен-Реми. Так, что еще у нас есть? — Лакост быстро просмотрела свои записи, проверяя, не упустила ли чего об этой женщине, которая вела тихий и незаметный образ жизни.
— Никаких арестов или приводов в полицию? — поинтересовалась Николь.
— Только один, по обвинению в убийстве пожилой женщины в прошлом году.
Николь недовольно скривилась.
— Что у нас есть на Филиппа?
— Ему четырнадцать лет, учится в девятом классе. До прошлого Рождества в табеле стояли одни «четверки» и «пятерки». Но потом что-то произошло. Его отметки стали ухудшаться, да и отношение к учебе изменилось. Я разговаривала с его классным руководителем. Она говорит, что не имеет ни малейшего понятия о том, что случилось. Может быть, всему виной наркотики. Возможно, проблемы дома. Она говорит, что четырнадцать лет — самый трудный возраст у подростков, они иногда ведут себя странно, вытворяют непонятно что. Она не показалась мне чрезмерно обеспокоенной.
— Он не состоит членом какой-нибудь школьной команды? — поинтересовался Гамаш.
— Играл в баскетбол и хоккей, хотя в этом семестре к баскетболу охладел совершенно.
— А команда лучников в школе есть?
— Да, сэр. Но он никогда не изъявлял желания вступить в нее.
— Отличная работа, — заключил Бювуар. — Николь, что вы выяснили насчет завещания?
Иветта Николь проконсультировалась со своим блокнотом. Или сделала вид, что консультируется. Она совсем забыла об этом. Хотя нет, не совсем так. Вчера ближе к вечеру она вспомнила о том, что ей было дано такое задание, но к тому времени уже раскрыла убийство, так что возня с завещанием показалась ей пустой тратой времени. Кроме того, она понятия не имела, как и где узнать о том, существует ли еще одно завещание, и у нее не было ни малейшего желания демонстрировать свое невежество этим так называемым коллегам, которые оказались пока что совершенно бесполезными.
— То завещание, что хранится у Стикли, самое последнее, — заявила Николь, глядя Бювуару прямо в глаза. Инспектор заколебался, но потом нехотя отвел взгляд.
Совещание шло своим чередом. В комнате постепенно нарастало напряжение. Все ждали, когда же наконец зазвонит телефон, притаившийся в крупной ладони Гамаша. Но тот молчал.
Джейн Нил, как явствовало из собранных сведений, пользовалась всеобщим уважением и стала учительницей по призванию. Она любила своих учеников и заботилась о них, хотя и ставила им время от времени «неуды». Ее личные финансы пребывали в полном порядке. Она была старостой церкви Святого Томаса и активным членом Союза Женщин Англиканской Церкви, устраивая и организовывая благотворительные распродажи и собрания. Она играла в бридж и считалась завзятым садоводом.
Утром в то злополучное воскресенье ее соседи не видели и не слышали ничего подозрительного.
«На Западном фронте без перемен», — думал Гамаш, слушая описание этой ничем не примечательной жизни. Мышление позволяло ему удивляться всякий раз, когда такая добрая душа отправлялась на небеса, а в мире все оставалось по-прежнему. Не надрывались церковные колокола. Не стенали олени и мыши. Не разверзалась земля. А жаль! Если бы он был Богом, то непременно сотворил бы нечто подобное. А вместо этого в официальном рапорте появится сухое сообщение: «Ее соседи не заметили ничего подозрительного».
Обсуждение закончилось, и члены бригады вернулись к своим телефонам и бумажной писанине. Арман Гамаш расхаживал по комнате. Позвонила Клара Морроу, чтобы сообщить, что засидку построил отец Маттью Крофта. Этот факт, учитывая возникшие подозрения, заслуживал внимания.
Сотовый телефон ожил в десять пятнадцать. Звонили из лаборатории.
Глава девятая
Тот день, когда к его дому подкатили полицейские автомобили, Маттью Крофт запомнил на всю оставшуюся жизнь. Часы на кухне показывали три минуты двенадцатого. Он ожидал их намного раньше. Ждал с семи часов сегодняшнего утра.
Каждую осень, когда наступала горячая пора домашней заготовки, к ним в гости заявлялась мать Сюзанны Марта с полной сумкой старых семейных рецептов. В течение следующих двух дней обе женщины занимались консервацией, и неизбежно наступал момент, когда Марта задавала сакраментальный вопрос: «С каких это пор огурцы стали называться пикулями?»
