Энн Перри - Находка на Калландер-сквер
Балантайн взял бумаги и стал яростно их читать, хотя прошло целых пять минут, прежде чем слова стали складываться в отдельные образы, которые, в свою очередь, зажили полнокровной жизнью отдельно от разброда в его голове.
Даже за обедом разговор протекал мимо его сознания. Естественно, генерал оплатит свадебные расходы, но все приготовления он полностью переложил на Огасту. Он сделает все, как ему скажут, и будет настолько приятен, насколько от него потребуется. Но он отстранился от всех хлопот.
Генерал почти не слышал обмена язвительными репликами между Кристиной и Брэнди о гувернантке из соседнего дома. Их разговор, насколько он смог просочиться в его голову, состоял из пренебрежительных замечаний Кристины и яростных защитных речей Брэнди, настолько яростных, что в другое время отец семейства потребовал бы объяснений. Подсознательно его тревожил тот факт, что Брэнди, возможно, имеет пристрастие — это становится семейной традицией — к любовным утехам со служанками. Конечно, согласно общественному мнению, у мужчин здесь иные права, нежели у женщин, но это имело бы гораздо больше смысла, если бы сын развлекался подальше от дома.
После обеда Балантайн послал слугу за Брэнди, чтобы поговорить с ним в библиотеке. Дворецкий принес портвейн и удалился, закрыв за собой дверь.
— Портвейн? — предложил Балантайн.
— Нет, спасибо… немного тяжеловато, — покачал головой Брэнди.
— Я понимаю твои склонности, — начал генерал. — Довольно естественно…
— Просто не люблю портвейн.
— Я не говорю о портвейне! — Парень специально притворяется дураком? — Я говорю о мисс… как ее зовут… о гувернантке из соседнего дома. Очаровательное созданьице…
— Она не созданьице! — сказал Брэнди. В его голосе прозвучала вспышка гнева. — Она женщина, такая же, как Кристина, или ваша мисс Эллисон, или кто-нибудь еще.
— Едва ли как Кристина, — холодно заметил Балантайн.
— Да, вы правы, — отрезал Брэнди. — Она не спит со слугами!
Генерал занес руку для удара. Оскорбление его покоробило. Затем он увидел спокойный взгляд Брэнди и опустил руку. Насмешка отражала правду, и он не желал ссориться с сыном. Они совершенно разные, и тем не менее он сильно любит Брэнди.
— Не нужно быть таким злым, — он понизил голос. — Я хотел сказать, что ты иногда влюбляешься там, где не следовало бы этого делать.
К его удивлению, Брэнди залился румянцем от смущения.
— Я прошу меня извинить, сэр, — тихо сказал он. — То, что я сказал, непристойно. Это потому, что я очень уважаю Джемайму. Совсем не так, как вы предположили. Подозреваю, точно также, как вы уважаете мисс Эллисон. И я бы не посмел оскорбить ни одну из них, делая предположения подобного сорта. — Он мрачно улыбнулся. — И каждый, кто попытается это сделать, получит здоровую оплеуху. Я определенно чувствую, что мисс Эллисон вполне способна влепить ее.
Балантайн помрачнел, сильно смущенный тем, как Брэнди воспринял его слова. Внутри у него был полный кавардак, но он сумел выдавить из себя улыбку.
— Думаю, это так, — согласился он. — Может быть, нам лучше обсудить что-нибудь еще.
Они переключились на разговор, который был не столь взрывоопасен. Вскоре появился слуга и объявил, что пришел сэр Роберт Карлтон. Брэнди, с необычным для него тактом, тут же встал, извинился и ушел.
Карлтон тоже отказался от портвейна. Он неловко топтался посреди комнаты. Его напрягшееся лицо выдавало человека в состоянии эмоционального стресса.
— Ужасные новости о бедняжке Доран, — сказал он, тяжело дыша. — Бедное создание, бедная женщина! Как подумаю, что она была там все это время, а мы не знали, ходили мимо по своим делам…
Балантайну эта мысль не приходила в голову, и теперь он был испуган. Такая близость жизни и смерти! Они проходили мимо с полнейшим безразличием, не замечая смерти другого человека. Неужели они так же постоянно проходят мимо друг друга? Инстинктивно он встретился с взглядом Карлтона. Что-то новое было в его взгляде, и он не мог определить, что именно.
— О Ефимии… — робко начал Карлтон.
Генерал попытался придать своему лицу выражение мягкости, которую он и в самом деле чувствовал. Он ничего не сказал, подумав, что лучше подождать.
— Я… — Роберт с трудом говорил, все время запинаясь. — Я не понимал. Я, должно быть, казался ей… очень холодным… Она хотела ребенка. Я… я не знал этого. Я хочу… я хочу, чтобы она чувствовала, что может сказать мне об этом. Это, должно быть, моя вина, что она не могла. Я был слишком… Я возвел ее на пьедестал… Я не понимал, какая… как неуютна жизнь без уважения. Она хотела ребенка… Это все.
— Я понимаю. — Балантайн совсем ничего не понимал, но чувствовал страстное желание Карлтона найти людей, которые поверят вместе с ним в то, что это может быть понято. И он хотел думать, что генерал уже понял это. — Да, я понял, — повторил он.
— Я нахожу… — Роберт вздохнул. — Я нахожу, что трудно ужиться с этим, но со временем я уживусь. Я буду считать ребенка своим. Брэндон… Ты понимаешь? — Его лицо покрылось красными пятнами. Он не мог справиться с волнением.
— Конечно, — тут же откликнулся Балантайн. — Поступить как-то иначе было бы жестоко и очень неправильно!
— Спасибо. — Рука Роберта сжалась, на виске было заметно нервное подрагивание. — Я… я люблю ее очень сильно, ты знаешь.
— Ефимия прекрасная женщина, — великодушно сказал генерал, и он действительно так думал. — И она полюбит тебя еще больше за твое понимание.
Карлтон быстро взглянул на него.
— Ты так думаешь? — В его голосе звучала робкая надежда. Было больно слышать это.
— Я уверен, — твердо заверил его Балантайн. — Ты все еще уверен, что не хочешь немного портвейна? Очень хороший портвейн. Мне его рекомендовал Реджи Сотерон. Он знает и множество других вещей, но в собственных вкусах он разбирается лучше всего.
Карлтон глубоко вдохнул и медленно выдохнул:
— Спасибо. Пожалуй, не откажусь.
Глава 9
Реджи Сотерон увидел Питта на следующий вечер. Он только устроился в своем удобном кресле, чтобы отойти от неприятной поездки, от жестких рессор, от отвратительного, постоянно дующего ветра, от заливающего за воротник дождя, когда слуга объявил, что пришел Питт. Реджи серьезно подумывал о возможности отказаться видеть его, но решил, что это будет неумно. Это могло натолкнуть Питта на идею покопаться глубже в других областях, которые было бы правильным не затрагивать. И, конечно, избежать встречи с ним — значит потерять возможность защитить себя перед тем, как он будет атакован. Чертов Фредди Больсовер!
