Эллери Куин - Последняя женщина в его жизни. Приятное и уединенное место
— А номер три? — спросил инспектор, потягивая «Чивас».
— У меня есть особая причина помнить номер три. — Эллери продолжал мерить шагами комнату. — Причина, по которой я уделял особое внимание Элис Тирни, заключалась в том, что, как писали газеты, она из Райтсвилла. Естественно, меня это приятно возбуждало, хотя фамилия Тирни была мне незнакома. Эта девица — судя по фотографиям, довольно невзрачная брюнетка — была медсестрой. Джонни разбил свой «мазерати», или что он тогда вел на сельской дороге, — должно быть, это произошло где-то около Райтсвилла — и в результате был вынужден проваляться долгое время в своем «сельском доме» — как я теперь понимаю, имелся в виду здешний большой дом. Если Райтсвилл упоминался, я это упустил, но думаю, Джонни выложил изрядную сумму за то, чтобы газеты помалкивали о его убежище. Как бы то ни было, сестру Тирни наняли ухаживать за знаменитым пациентом, а вынужденная близость женщины — пусть даже невзрачной — в течение нескольких недель оказалась достаточной, чтобы сломить сопротивление Джонни. После обычного ухаживания в бенедиктовском стиле он женился на Элис Тирни. Этот брак оказался самым долгим — девять с половиной месяцев. Джонни получил официальный развод только около месяца назад.
— Рыжеволосая девица из Вегаса, путавшаяся с гангстерами, неталантливая актриса-блондинка, невзрачная медсестра-брюнетка, — пробормотал инспектор. — Едва ли между ними много общего.
— Кое-что есть. Все они очень крупные женщины. Амазонки.
— Ах вот оно что! Маленький человечек, который метит на гору Эверест. Парням вроде Бенедикта это, должно быть, придает ощущение силы — такое же, как когда они сидят за рулем мощного автомобиля.
— Мой невинный старичок, — усмехнулся Эллери. — Придется дать тебе пару книжек по сексуальной психологии… Джонни пригласил всех трех на уик-энд вместе со своим адвокатом для изменения завещания — по крайней мере, так он говорит, — и это явно его нервирует. Знаешь, папа, мне это не нравится.
Инспектор взмахнул стаканом:
— Знаешь, сынок, прекрати-ка свою беготню, садись и посмотри какой-нибудь фильм. А в уик-энд оставайся подальше от дел твоего друга Бенедикта — что бы они собой ни представляли!
* * *Эллери держался молодцом, оступившись только один раз. В пятницу вечером, после обеда, он ощутил здоровое желание прогуляться.
— Я с тобой, — заявил инспектор, моментально поставив диагноз.
Когда они вышли из дому, Эллери устремился в сторону дичи, как гончая, но отец схватил его за руку.
— Сюда, — твердо сказал он. — Послушаем музыку ручья.
— Поэзия тебе не идет, папа. А если бы я хотел общаться с Эвтерпой,[23] то воспользовался бы стереомагнитофоном.
— Эллери, ты не пойдешь к большому дому!
— Слушай, папа, я не собираюсь вторгаться к ним.
— Будь все проклято! — рявкнул старик и шагнул назад к коттеджу.
* * *— Ну? — осведомился он, когда Эллери вернулся.
— Что «ну», папа?
— Что там происходит?
— Я думал, что тебя это не интересует.
— Я не говорил, что не интересует. Я только сказал, что мы не должны в это впутываться.
— Дом освещен, как Таймс-сквер. Но девичьего смеха не слышно. На вечеринку не слишком похоже.
— По крайней мере, тебе хватило ума повернуться и уйти, — буркнул инспектор.
В субботу сразу после полудня, когда старик собирался вздремнуть, в дверь постучали. Открыв ее, Эллери увидел очень высокую худощавую блондинку с пустым лицом манекенщицы.
— Я миссис Джонни Бенедикт Вторая, — сообщила она тягучим голосом, как показалось Эллери, имитируя произношение жителей Юга.
— Разумеется. Вы Одри Уэстон, — отозвался он.
— Это мое профессиональное имя. Могу я войти? Эллери посмотрел на отца и отошел в сторону.
Инспектор быстро шагнул вперед.
— Я Ричард Квин, — представился он. Старик всегда замечал хорошеньких девушек, а эта была красивее многих, несмотря на черты словно вылепленные по шаблону, как у куклы.
— Инспектор Квин, не так ли? Джонни рассказал нам, что вы двое остановились в гостевом коттедже, но пригрозил свернуть нам шеи, если мы не оставим вас в покое. Поэтому я, конечно, пришла. — Она устремила на Эллери серые, почти бесцветные глаза. — Вы не собираетесь предложить мне выпить, доогой?
Одри Уэстон вовсю использовала свои глаза и руки. Очевидно, кто-го сказал ей, что она похожа на Теллулу Бэнкхед,[24] и это произвело на нее неизгладимое впечатление.
Эллери протянул ей «Джек Дэниелс», и Одри опустилась на стул, закинув ногу на ногу и держа длинную тлеющую сигарету длинными пальцами с длинными ногтями вместе с бокалом. На ней были свободная шелковая блузка модной яркой расцветки и мини-юбка из телячьей кожи. Жакет из такой же кожи был наброшен на плечи.
— Вас не интересует, почему я не послушалась Джонни? — осведомилась она.
— Я не сомневался, что до этого дойдет, мисс Уэстон, — улыбнулся Эллери. — Должен сразу предупредить вас, что мы с отцом находимся здесь по любезному приглашению Джонни с целью оказаться подальше от проблем. У вас проблема, не так ли?
— Если так… — начал инспектор.
— Пропало мое вечернее платье, — сообщила Одри Уэстон.
— Что значит «пропало»? — спросил Эллери. — Потерялось?
— Исчезло.
— Украдено?
— Хотите услышать подробности, дорогой?
— Ну, раз уж вы здесь…
— Это платье стоило мне бешеных денег. Копия «Орбаха»[25] по оригиналу Живанши, черное с блестками и с вырезом до пупка. Я хочу получить его назад! Уверена, что его украли. Такое платье не теряют — во всяком случае, я.
Ее речь сопровождалась энергичными жестами и позами, от которых Эллери почувствовал усталость.
— Вероятно, этому есть простое объяснение, мисс Уэстон. Когда вы видели платье последний раз?
— Вчера вечером я надевала его к обеду. Джонни любит соблюдать формальности, когда в доме женщины, даже если это его бывшие жены.
Очевидно, она намеревалась вытянуть что-то из Джонни-Би в этот уик-энд — а может, и все три… Эллери постарался выбросить это предположение из головы. Ведь он не расследует дело, да и дела никакого нет. Или есть?
— Перед тем как лечь спать, я повесила платье в свой стенной шкаф, и утром, когда я одевалась, оно еще висело там. Но когда я поднялась после завтрака, чтобы переодеться, платья уже не было. Я обыскала всю комнату, но оно исчезло.
— Кто еще находится в доме?
— Эл Марш, разумеется, Джонни и две других бывших жены — эта бродяжка Кемп и Элис Тирни, деревенщина из Райтсвилла, — не знаю, что Джонни в ней нашел… Да, и двое из города — как бы горничная и дворецкий, но вчера вечером они отправились домой, когда все убрали. Утром они вернулись, и я спросила обоих о моем платье. Они посмотрели на меня так, словно я из ума выжила.
