Лео Брюс - Дело для трех детективов
Уильямс, возможно, действительно думал, что я подозреваю доктора Терстона. Но это было не так. Я всё время знал, что это Уильямс.
— Но почему? — спросил я. — В конце концов, именно Терстон устроил так называемый розыгрыш. Именно Терстон сказал, что она мертва. Как вы узнали, что именно Уильямс возвратился в ту комнату и убил миссис Терстон?
— Очень просто, сэр. Я уже сказал, что у меня не было теорий. Я бесполезен в подобных вещах. Я — всего лишь обычный полицейский, как вы могли бы выразиться. Я узнал, как было совершено убийство, с помощью пятен крови и красных чернил. И я узнал, кто совершил убийство, опять же с помощью пятен крови и красных чернил. Понимаете, я был обязан воспользоваться инструкцией. Мне никогда не разобраться с такими штуками, как приспущенный флаг, паук с мухами или Сидни Сьюелл. Вы, джентльмены, разбираетесь в таких вещах. Мне же пришлось следовать инструкциям для процедуры в случае преступления. Поэтому, когда я обнаружил эти пятна, то стал осматривать одежду, которая была на вас тем вечером. И на левой стороне рубашки Уильямса, около подмышки, я обнаружил очень слабое розовое пятнышко. И я знал, что это были красные чернила. Понимаете, когда он снимал ту, первую, наволочку, на которой были красные чернила, он засунул её под жилет, чтобы унести, а потом сжечь. И хотя в тот момент они уже почти высохли, они смогли оставить небольшое пятно на рубашке. Кроме того, на внешней нижней части манжеты я обнаружил ещё небольшое пятно. Оно тоже было красным, но это были уже не чернила, а кровь. Очень возможно, что на пиджаке было ещё несколько, но он их заметил и отмыл. А это было почти невозможно заметить. Оно было очень маленьким и на самом краю манжеты. Тогда-то я и понял, что это он.
Но у нас будет ещё масса доказательств. Конечно, он нигде не оставлял отпечатков пальцев. Но, когда он застрелил доктора Терстона, я считаю более чем вероятным, что на револьвере он просто не мог их не оставить и рассчитывал на удачу — что сможет возвратиться и стереть их потом. Поэтому, думаю, мы их найдём. А кроме того, когда дойдёт до следствия по делу о смерти доктора Терстона, то, десять к одному, обнаружится, что выстрел не мог быть произведён убитым. Сейчас они уже вполне прилично могут сказать, застрелен ли человек с трёх-четырёх футов или пистолет находился вплотную к голове.
Но против него имеются и другие важные улики. В камине в его комнате я нашёл немного обугленного полотна и послал его в Ярд на исследование. Это оказался тот же самый материал, из которого сшиты остальные наволочки. Ну этот факт мог и не иметь значения, если бы я не спросил у девушки о том, кто разводил огонь в каминах. Вы помните, как он набросился на меня, когда я задал ей этот вопрос? И как вы, джентльмены, поддержали его? Ну мне пришлось допросить её позже. Она сказала, что мистеру Уильямсу никогда не нравилось, если в комнате разведён огонь. В его камине, как и в любом другом, было всё подготовлено, чтобы огонь можно было легко зажечь самостоятельно. Но Уильямс никогда прежде камин не зажигал. Она приходит чистить камин в девять часов. Я исследовал его вскоре после прибытия в дом и обнаружил часть обугленного полотна. Мне показалось, что угли были немного тёплыми, а она утверждает, что когда пришла протирать камин, от него всё ещё шло тепло. В ведёрке помещается очень мало угля, но сожжён был не весь. Поэтому Уильямс должен был разжечь огонь где-то посреди ночи, чтобы сжечь ту наволочку. Таким образом, никто другой не мог войти в его комнату, чтобы сжечь её там.
— Но какой у него был мотив? — спросил я. Во мне больше не осталось сомнений, было только любопытство.
— Мотив? У него он был посильней, чем у любого другого. Первым делом я просмотрел бумаги миссис Терстон. У него были все её деньги. То есть, все её личные деньги были доверены ему, чтобы он выгодно помещал их для неё. Не кажется ли вам странным, что леди с двумя или тремя тысячами годового дохода, никогда не совершающая экстравагантных трат, имеет настолько низкий кредит в банке, что не в состоянии взять больше ни шиллинга, даже чтобы заплатить шантажисту? Вот вам и причина. Всё, что она не тратила, она передавала этому Уильямсу в течение многих лет, чтобы он инвестировал эти деньги во что-нибудь прибыльное. А он прекрасно их проживал. И теперь, когда на неё нажал Столл и начал клянчить Стрикленд, она захотела получить какую-то часть. И конечно же, у Уильямса ничего не было. Однако, когда он приехал на этот уик-энд, он и мечтать не мог, что получит отличный шанс разделаться с этой проблемой, не опасаясь быть пойманным!
ГЛАВА 33
Хотя казалось, что теперь больше не о чем спрашивать, я преисполнился решимости прояснить каждую мелочь, которая, не давала мне покоя. Я не собирался вызвать к жизни ещё какую-нибудь теорию, которая заменит вот эту. И хотя сержант Биф несколько раз бросал тревожный взгляд на большие серебряные часы, как если бы боялся опоздать на важную встречу, я продолжал расспрашивать его.
— А что с канатами? — поинтересовался я.
— О, они. Ну, ночью он обдумал всё это дело, и преступление показалось ему довольно аккуратным. К тому времени он знал, что доктор Терстон решил не говорить полиции о розыгрыше и жене, чтобы избежать подозрений. Если разобраться, то более чем вероятно, что доктор Терстон рассказал ему всё как адвокату. Думаю, так оно и было. И Уильямс, само собой, посоветовал ему пока помалкивать и подождать, что сумеете узнать вы, джентльмены. Если вы найдёте преступника, то нет необходимости вообще упоминать о розыгрыше. Но рассказал ли в действительности доктор Терстон Уильямсу всё или нет, неважно: Уильямс знал, что в любом случае он будет первым, кому доктор доверится. Таким образом, Уильямс считал, что ситуация складывается вполне благоприятно — имеется загадка, которую никто не сможет решить. А затем он задумался, не слишком ли совершенна эта загадка. Если всё оставить, как есть, то единственным решением будет истинное, а это Уильямса никак не устраивало. Поэтому нужно было предусмотреть какую-нибудь дополнительную возможность. И где-то среди ночи он встаёт, идёт в гимнастический зал, находит лестницу, снимает канаты и прячет их в баке. У него крепкие нервы! Но вообще-то он не сильно рисковал. Если бы его застукали с этими канатами, он мог сказать, что занялся расследованием, только что нашёл их и решил проверить, как убийца мог ими воспользоваться. Но его никто не видел. Он спокойно спрятал их в баке. Уильямс принёс оба на случай, если потом окажется, что длины одного недостаточно и вся его работа пойдёт насмарку.
— А по поводу Стрикленда и кулона?
— По поводу него? Его светлость был абсолютно прав. Он — пасынок. Он слегка запутался и сменил имя. Но он в порядке. Он не ставил эти сто фунтов на ту лошадь, до тех пор пока миссис Терстон не дала ему кулон, который, при необходимости, мог покрыть эту сумму, если бы лошадь проиграла. Я вам скажу, джентльмены, я очень рад, что его лошадь действительно победила. Вечером в баре он выставит всем отменный выпивон, лишь бы я успел добраться туда вовремя. Само собой, пару раз он солгал. Ну я не собираюсь раздувать это дело с переменой имени. В конце концов, это его право. Он просто не хотел стать мишенью для преследователей. А что касается этой его недавней поездки в Сидни Сьюелл, — ну а что могло быть более естественным? Немного проветриться в автомобиле — вполне понятное желание для человека, вынужденного находиться в доме, где произошло убийство. Знаете ли, далеко не все получают от этого удовольствие. И конечно, он выбрал Сидни Сьюелл — то место, где неоднократно бывал. Но там не было никаких секретов, иначе он не взял бы с собой Норриса и Феллоуса.
