Найо Марш - Убийство в частной лечебнице
— Ох, убийственно! — воскликнул Найджел.
— В буквальном смысле.
— Выпейте еще портвейна.
— Спасибо. Это показалось мне настолько притянутым за уши, что у меня не хватило храбрости поделиться своей теорией с Фоксом. Я проверял все остальное — мистера Сейджа и патентованные средства, Филлипса и его девушку, Бэнкс и большевиков. Ну что ж, в порошках, которыми Сейдж снабжал мисс О'Каллаган, — «Фульвитавольтс», Как он их называет, — наличествовало небольшое количество гиосцина. Второе средство, которое мисс О'Каллаган попыталась дать своему брату в клинике, тоже содержало не слишком много гиосцина — я взял у нее остатки на анализ. Разумеется, сознание ответственности за то, что О'Каллаган принял определенное количество этого препарата, нагнало на мистера Сейджа смертельный ужас, особенно потому, что он был одним из Ленин-холла. Сейдж попытался заставить меня поверить, что второе зелье было составлено по рецепту неизвестного врача, и едва не доставил себе же самому серьезные неприятности. С его снадобьями дело прояснилось, и мистер Сейдж удалился со сцены. Бэнкс могла заменить камфару гиосцином, пока готовила укол, но я обнаружил, что пузырек с готовым раствором гиосцина был полон, за исключением одной дозы, которая была израсходована на следующей операции. Она могла, конечно, пронести гиосцин с собой или долить пузырек потом, но это казалось маловероятным. Оставался Филлипс, и он меня ужасно волновал. Он так ярко выделялся: своими угрозами, возможностью совершить преступление, мотивом… При нем Робертс бледнел. Я поймал себя на мысли, что постоянно сравниваю этих двоих. В конце концов, представлялось очевидным, что у Робертса не было возможности сделать укол, зато у несчастного Филлипса такая возможность была постоянно. Я специально назначил следственный эксперимент, чтобы посмотреть, не отыщется ли такая возможность для Робертса. Я заехал за Робертсом к нему домой. И там отметил, что Робертс проигнорировал мою просьбу к Филлипсу привезти тот самый анестезиологический аппарат. Когда я ему напомнил, он его прикатил. Я заметил, что он очень не хотел, чтобы я к аппарату притрагивался. Он несколько раз проверял гайки. Это было вполне разумно, но его действия заставили меня запомнить эти гайки. Учтите, я ни в коем случае не прикипел душой к своей фантастической идее — скорее наоборот, я стыдился ее! Я пытался убедить сам себя, что главный подозреваемый — Филлипс. Мы внимательно следили за ними всеми. И тут счастливая случайность — поразительная, невероятная! Старушка Мэриголд потеряла самообладание и споткнулась об этот уксусный судок, на котором укреплены газометры. Томс в некотором роде помог Робертсу, потому что свалял замечательного дурака и раскричался. Томс вообще трусоват, а тогда совсем позеленел от страха и устроил скандал. Если бы не моя тайная идея, я не стал бы наблюдать за Робертсом. А он сильно струхнул и очень старался, чтобы никто, кроме него, не трогал гайки. Я считаю, что Томс испугался напрасно, — на самом деле весьма маловероятно, что цилиндр мог взорваться. Но подумайте, какой шок испытал Робертс. А если бы шприц выпал?! Это было почти невозможно, но в тот момент, понимаете, его воображение, сознание, что он виновен, сыграли с его разумом злую шутку и он перепугался. Я почувствовал, что и со мной происходит то же самое. Дорогие мои, у меня голова пошла кругом!
— А когда же, — спросила Анджела, — доктор Робертс вколол пациенту гиасцин?
— Наверное, вскоре после того как пациента положили на стол. Ширма должна была скрыть его действия.
— Понятно…
— После следственного эксперимента Робертс никак не хотел оставлять нас одних. Он вертелся под ногами в операционной, намереваясь, разумеется, держать меня как можно дальше от аппарата. Фокс, благослови его Бог, сообразил, что происходит, и устроил фальшивый телефонный звонок. Он видел, что я хочу избавиться от Робертса. Как только мы остались одни, я накинулся на этот судок и в результате душераздирающей возни откопал шприц. Эврика! Фокс чуть не упал в обморок.
— Вы там же на месте и арестовали Робертса? — воскликнула Анджела.
— Нет-нет. Во-первых, у меня не было ордера на арест, а во-вторых… понимаете…
Аллейн уперся носом в сложенные руки.
— Ну что там еще? — спросила Анджела.
— Мне все-таки нравился этот человечек. Очень неприятно было бы посадить его в клетку прямо там. Однако я отправился за ордером, а Фокс и Бойз поехали с ним вместе домой. Они тщательно наблюдали за ним, на случай если он попытается нанести себе coup de grace[14], но он не решился на это. Когда я его арестовал, у него наступил своего рода ужасный шок, кошмарный момент ясности мыслей. Он так дрался, что, казалось, здоровый человек помешался, но мне кажется, что было наоборот: безумец на миг выздоровел. Продолжалось все это лишь несколько минут. Нет, на мой взгляд, ему действительно все безразлично. Он сделал полное признание. Конечно, он не в себе. Ему, разумеется, придется отвечать перед судом, но мне кажется, суд найдет, что гайки развинтились не только в аппарате, а и у него в мозгах. Может даже оказаться, что Робертс, чувствуя безумие в себе, тем яростнее уничтожал прочих безумцев. Тут именно та система в безумии, которую чаще всего и обнаруживаешь в подобных случаях.
— Если бы старшая сестра не оступилась, вы бы его никогда не нашли? — спросил Найджел.
— Думаю, нашли бы — в конце концов. Мы запросили материалы на него из Австралии и Канады. Они вот-вот придут. Когда мы все соберем, я уверен, что обнаружится серия смертей в тех случаях, когда наркоз давал Робертс. И все они окажутся случаями, когда в семье пациента прослеживается наследственное безумие. Не сомневаюсь, что они по количеству совпадут с зарубками на стетоскопе — минус одна.
— Минус одна? — спросил Найджел.
— Несомненно, он добавил еще одну в четверг, одиннадцатого. Последняя зарубка выглядит более свежей, хотя он втирал в нее грязь, чтобы она казалась старой. Вы можете спросить, — как говорят судьи, имея в виду, что вы должны спросить, — почему он самым странным образом оставил шприц в аппарате после того, как сделал свое дело. Совсем не так и странно. Это было в действительности самое безопасное место, какое только можно представить. Вне аппарата это был бы весьма подозрительный предмет, да еще с гайкой вместо головки плунжера. Мне кажется, что этот невероятный человечек наполнял гиосцином шприц всякий раз, когда его вызывали давать наркоз пациенту, которого он не знал. Просто на случай если пациент окажется из «ублюдков», как называют уродливых ягнят фермеры. Это разительный пример логики безумца.
