Эллери Куин - Смерть в Голливуде
— Парадом? Каким таким парадом? — в голосе Приама появились нотки прежней воинственности.
— Скорее даже не парадом, а мирной демонстрацией с откровенным обменом мнениями на самом высшем уровне, — уточнил Эллери. Приам широко раскрыл глаза. Он один изо всех присутствующих чувствовал себя более-менее непринужденно, если не считать обычного для него скрытого раздражения. Но в его маленьких глазах вспыхнул интерес.
Приам расхохотался.
— А когда вам взбрело в голову вот так попусту потратить свое время, — о моем времени вы не подумали? Почему я должен бросать ради вашей болтовни свои дела: я не просил вашей помощи, не прошу и не буду просить. Никакой информации вы от меня не дождетесь.
— А мы собрались здесь для того, чтобы дать, а не получать информацию.
— Неужели? — иронически скривился он.
— Мистер Приам, нам все известно.
— Что — все?
— Ваше настоящее имя, например. И Лендера Хилла тоже. Мы знаем, откуда вы с Хиллом прибыли в Лос-Анджелес в 1927 году и чем вы занимались до этого. Все это нам хорошо известно и еще многое другое. К примеру, мы также знаем имя человека, чья жизнь была тесно связана с вашей до 1927 года, и кто пытается сейчас убить вас.
Бородатый хозяин дома крепко вцепился в ручки своего кресла. Но больше никак не прореагировал на сказанное. Его лицо было непроницаемо. Китс, наблюдавший происходящее со стороны, видел Делию Приам, сидящую прямо и неподвижно, как на театральной премьере. Он видел легкое беспокойство, промелькнувшее в глазах старого Кольера. Всепоглощающее внимание Макгоуэна. Низменную улыбку на губах Уоллеса. И оживленный румянец, постепенно начавший возвращаться на серые щеки Лаурел.
Эллери продолжал:
— Я даже могу сказать вам, что было в той коробке, которую вы получили тогда же, когда Хилл обнаружил мертвого пса.
Приам не выдержал:
— Вот уж наглое вранье! Я собственноручно сжег эту коробку вместе с содержимым в тот же день, как получил ее. Вот в этом самом камине! А все остальное, что вы намерены нам сообщить, наверно, пустое бахвальство в этом же роде? Впервые слышу такую наглую ложь!
— Я отвечаю за свои слова мистер Приам.
— И вы продолжаете утверждать, что знаете, что было в коробке?
— Я знаю, что в ней было.
— Из миллионов возможных вещей вы в состоянии назвать единственную, так что ли! — Приам криво усмехнулся. — Ценю ваше самообладание, Куин. Вы бы славно играли в покер. Но в этой игре я и сам не промах. Итак — ставки сделаны. Ваш ход — что там было?
Приам поднес стакан виски к губам.
— Там было что-то похожее на мертвого угря.
Произнеси Эллери что-нибудь вроде: «Похоже на живого единорога» — и то реакция Приама не была бы столь бурной. Он швырнул стакан на столик, так что виски выплеснулось прямо ему на бороду. Пена выступила на трясущихся губах.
Насколько мог заметить Китс, остальные тоже были в замешательстве. Даже Уоллес лишился своей обычной улыбки, хотя тут же поспешил вернуть ее на прежнее место.
— Я почти с самого начала был убежден, — невозмутимо продолжат Эллери. — Что «предупреждения», если пользоваться терминологией записки Хиллу, являются звеньями одной логической цепи. Отдельными, но взаимосвязанными. Так оно и оказалось. Они — результат грандиозного и фантастического замысла, так что лейтенант Китс сейчас более чем когда-либо убежден, что воздух Голливуда способствует зарождению невероятных химер в мозгах его обитателей. Однако каким бы фантастическим ни казался замысел таинственного преступника — он существует в действительности. А мне оставалось только разгадать его. Я разгадал — и вот он уже совсем не кажется таким фантастическим. Наоборот, очень прямолинейным, даже простоватым и имеет очень материальное и логичное объяснение. В данном случае (как и в большинстве других) главное было — проникнуть в хитросплетения побуждений ума, создавшего этот замысел, тогда план действий, и его цели тут же стали ясны.
По мере появления «предупреждений» я пытался выявить их общий смысловой знаменатель, соединяющий разные значения различных предметов в одно логическое целое. Задача не из легких, если не знаешь заранее, где скрыто это общее. Мистеру Приаму, напротив, было гораздо легче — он с самого началa понимал тайную суть происходящего.
И однажды, когда я бесчисленный раз перебирал в уме «предупреждения», меня осенило, — заявил Эллери и прервался, чтобы раскурить сигарету. В комнате было так тихо, что слышался лишь шорох спичек о коробку и тяжелое дыхание Роджера Приама. — Мне пришло в голову, что в каждом «предупреждении» центральное место отведено какому-нибудь животному.
— Кому?! — воскликнула Лаурел.
— Причем я не принимаю во внимание собаку, посланную Хиллу. Так как она адресована Хиллу, а не вам, мистер Приам, значит, к нашей логической цепочке она не имеет никакого отношения. Однако для нас небезынтересен тот факт, что серия «предупреждений», предназначавшихся Хиллу и не пошедших далее первого, тоже начинается с животного.
Оставим на время в покое содержание первой полученной вами коробки, мистер Приам, — любезно улыбнулся Эллери, — и посмотрим, как концепция «животного» выводится из тех фактов, которые нам достоверно известны. Ваше второе «предупреждение» — это отравленный несмертельной дозой мышьяка салат. Какое животное является носителем яда? — Тунец!
Третье предупреждение? — лягушки и жабы.
Четвертое, на первый взгляд, слегка выпадает из общего ряда — бумажник. Но бумажник сделан из кожи, а кожа принадлежит аллигатору.
В пятом случае нет никаких сомнений — мы имеем дело с «Птицами», древнегреческой комедией Аристофана.
Теперь шестое, мистер Приам. Куча обесценивающихся бумажек доставила бы мне больше всего затруднений, если бы вы сами неожиданно не пришли мне на помощь. Вы употребили по отношению к акциям разорившихся фирм пару прозвищ, бытующих среди маклеров: «кошкины слезки» и «чушь собачья». И были абсолютно правы. Так оно и есть.
Вот и смотрите сами:.. тунец, лягушки и жабы, аллигатор, птицы, кошки и собаки. Первые три представлены буквально, последние два — иносказательно. И все они — животные. Замечательный акт, не правда ли, мистер Приам?
Приам буркнул в бороду что-то невразумительное.
— Однако одной догадки, что каждое «предупреждение» скрывает, подобно шараде, каких-нибудь животных, еще явно недостаточно. Я чувствовал, что смысл лежит где-то гораздо глубже, — Эллери швырнул сигарету в камин, — и до него необходимо было докопаться.
А как мне удалось докопаться — это долгая история.
