Найо Марш - Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)
– Нет. Морис купил его где-то по случаю и велел вделать в портсигар. Я без ума от старых вещей, – снова всхлипнув, сказала миссис Хэлкат-Хэккетт. – Просто без ума.
Аллейн открыл крышку. Внутри было посвящение: «Э. от М.У.». Он захлопнул портсигар, но не спешил вернуть хозяйке.
– Не потеряйте его, миссис Хэлкат-Хэккетт. Медаль – коллекционная вещь. Вы не боитесь носить это с собой?
Похоже, она воспряла духом, увидев его заинтересованность. Еще раз промокнув глаза, она сказала:
– Я вообще жутко беспечна со своими вещами. Быть может, мне вовсе не стоит им пользоваться. Не далее как вчера я оставила его без присмотра.
– В самом деле? Где же?
Как только он задал вопрос, как у нее опять появился затравленный вид.
– В одном месте на балу.
– Случайно, не в Зеленой гостиной на верхнем этаже?
– Я… да… кажется… пожалуй, там.
– В котором часу?
– Не помню.
– Разве вы не сидели в той комнате с капитаном Уитерсом, когда все ужинали?
– Да. А почему бы и нет? Почему бы мне там не сидеть? – Она нервно обмотала платок вокруг руки. – Как вы это узнали? Мой муж… я не… надеюсь, он не установил за мной слежку?
– Вовсе нет. Я совершенно случайно узнал, что вы провели в той комнате некоторое время незадолго до часа ночи. Вы говорите, что оставили там свой портсигар. Скажите, что вы делали потом, покинув ту комнату?
– Я пошла в гардеробную, чтобы привести себя в порядок. Хватилась портсигара, когда открыла в гардеробной сумочку.
– Понятно. Скажите, а когда вы пошли из Зеленой гостиной в гардеробную, которая находится через две двери от нее, случайно, не заметили на площадке этажа лорда Роберта? Пожалуйста, не думайте, что я стараюсь подловить вас. Я просто хочу знать, видели вы его или нет.
– Он поднимался по лестнице. – Ее голос и манера уже не так выдавали нервозность.
– Хорошо. Вы слышали звук набираемого номера, пока были в гардеробной?
– Да. Теперь, когда вы об этом спрашиваете, я уверена, что слышала.
– Выйдя из гардеробной, вы вернулись за своим портсигаром?
– Нет. Нет, не вернулась.
– Почему?
– Почему? Потому что забыла.
– Вы забыли о нем опять?!
– Не то чтобы забыла, просто пошла в сторону лестницы, Морис ждал меня там, в другой гостиной. Я вошла туда, а потом вспомнила про портсигар, и он принес его мне.
– А телефонную трубку к тому времени уже положили?
– Не знаю.
– Кто-нибудь еще был на этаже?
– По-моему, нет.
– Не было ли там, случайно, одной маленькой, довольно незаметной дамы, сидящей в одиночестве?
– Нет. На галерее никого не было. В гостиной был Дональд Поттер.
– Капитан Уитерс долго ходил за вашим портсигаром?
– Не думаю, – ответила она нервно. – Не помню. Я разговаривала с Дональдом. Потом мы все пошли вниз.
– Капитан Уитерс не говорил, был ли кто-то в комнате с телефоном, когда он забирал портсигар?
– Нет, он ничего об этом не говорил.
– Сделайте любезность, позвольте мне оставить этот портсигар у себя на двадцать четыре часа.
– Зачем? Зачем он вам нужен?
Аллейн помедлил в нерешительности и наконец ответил:
– Я хочу проверить, не узнает ли его кто-то еще. Доверите мне его?
– Ладно, – сказала она. – У меня ведь нет другого выхода, не так ли?
– Я буду обращаться с ним с величайшей осторожностью, – заверил ее Аллейн.
Убрав портсигар в карман, он обратился к Фоксу, который стоял в дальнем конце комнаты с раскрытой записной книжкой в руках.
– Думаю, на этом все, а, Фокс? Я ничего не упустил?
– Пожалуй, нет, сэр.
– Тогда не будем вам долее докучать, миссис Хэлкат-Хэккетт. – Аллейн поднялся. Она тоже поднялась с кресла. Он увидел в ее глазах вопросительное выражение. – Вы еще что-то хотите добавить?
– Нет. Нет. Но вы сказали некоторое время назад, что сами выясните то, о чем спрашивали меня. Вы сказали, что узнаете это другим способом.
– О, – бодро отозвался Аллейн, – вы имеете в виду вопрос о том, отправились ли вы из Марсдон-Хауса в «Матадор» в машине капитана Уитерса и, если да, сколько времени это заняло. Да, мы спросим швейцара и управляющего в «Матадоре». Возможно, они помогут.
– Боже, вы не смеете этого делать!
– Почему же?
– Вы не должны этого делать! Ради Бога, скажите, что не станете этого делать! – задыхаясь, истерически завопила она. – Ради всего святого!.. – Голос ее сорвался и сошел на нет, она лишь судорожно ловила ртом воздух.
Фокс тяжело вздохнул и бросил на Аллейна взгляд, исполненный терпения. Миссис Хэлкат-Хэккетт перевела дыхание. Дверь отворилась.
Некрасивая девушка, одетая для выхода на улицу, вошла в комнату.
– О, простите, – промолвила она. – Я не знала, что…
Миссис Хэлкат-Хэккетт стояла, озираясь, с выражением угодившего в капкан мастодонта, потом опрометью кинулась вон из комнаты – так быстро, как позволяли ей французские каблуки.
Дверь за ней захлопнулась.
Некрасивая девушка, отлично завитая, накрашенная и одетая, переводила взгляд с Аллейна на Фокса.
– Извините, – нервно повторила она. – Боюсь, мне не следовало входить. Не лучше ли мне выйти и посмотреть, чем можно помочь?
– На вашем месте, – сказал Аллейн, – я бы не стал этого делать. Миссис Хэлкат-Хэккетт очень расстроена из-за трагедии, происшедшей прошлой ночью, и, думаю, ей лучше побыть одной. Вы мисс Бирнбаум?
– Да, это я. А вы детективы, не так ли?
– Они самые. Меня зовут Аллейн, а это мистер Фокс.
– О, здравствуйте, – поспешно произнесла мисс Бирнбаум. Потом, после некоторых колебаний, протянула каждому руку, недоверчиво при этом посмотрев на Аллейна. Он почувствовал, как на его руке сжались ледяные пальчики.
– Полагаю, и вы нашли это происшествие огорчительным, не так ли?
– Да, – согласилась девушка. – Это ужасно! – Она сцепила пальцы. – Лорд Роберт был очень добрым, правда? Он был очень добр ко мне.
– Надеюсь, ваша зубная боль прошла, – сказал Аллейн.
Она посмотрела на свои руки, потом подняла взгляд.
– У меня не болели зубы, – ответила она.
– Нет?
– Нет. Я просто хотела уехать домой. Я ненавижу выезжать в свет! – с необычайной силой произнесла мисс Бирнбаум. – Я знала, что мне не понравится, и мне не понравилось!
– Обидно. Зачем же вы выезжаете?
– Потому что, – с сокрушительной откровенностью объяснила мисс Бирнбаум, – моя мать заплатила миссис Хэккетт, то есть миссис Хэлкат-Хэккетт, пятьсот фунтов, чтобы та вывозила меня в свет.
– Ба! – воскликнул Аллейн. – А вы сейчас не выносите сор из избы?
– Вы ведь никому не расскажете, не правда ли? Я никогда прежде не проронила об этом ни слова. Ни одной душе. Но вы кажетесь мне порядочным человеком. И я уже сыта по горло. Я не гожусь для светской жизни. Боже, какое облегчение высказать все начистоту!
