Джон Карр - Назло громам
— Я тоже так считаю, — согласился начальник полиции.
Паула, вцепившись в край каминной стенки, перевела взгляд с Хатауэя на доктора Фелла.
— «Использовал этот несчастный случай», — повторила она. — Доктор Фелл, кто убил Еву?
— Об этом мы поговорим позже.
— Прошу прощения, — очень официальным тоном произнес Обертен и, оглядев кабинет с видом хозяина, желающего убедиться, что обеденный стол накрыт как следует, удалился в коридор.
«Внимание, будь бдителен!» — предупредил себя Брайан, словно бегун в конце дистанции.
Паула с расширенными зрачками смотрела в сторону балкона.
— Ева, — произнесла она, — была совершенно невиновна. Она ни в чем не была виновата.
— О нет, была, — возразил доктор Фелл.
— Что вы имеете в виду? Вы же сами только что говорили…
— Леди, — доктор Фелл повысил голос, — не была виновна в убийстве. Она действительно ни разу в жизни не думала об убийстве, хотя и мечтала (если я не ошибаюсь, Ева говорила вам об этом?) сыграть роль убийцы в каком-нибудь фильме. Но в последнее время она потеряла связь с действительностью. Но если она не совершала убийства, спросите себя: что она могла сделать?
— Ничего! Абсолютно ничего!
— А что скажете вы, сэр Джералд?
В свете дня стати видны щеголеватый удлиненный пиджак и тщательно подстриженные борода и усы Хатауэя.
— Я уже высказал мое мнение, — резко ответил он, — но, по-видимому (по-видимому!), ошибся. Больше мне нечего добавить.
— Нет, есть кое-что, сэр. К примеру, вы можете рассказать нам, зачем вы лгали?
— Лгал? О чем?
— Это мы тоже обсудим позже.
Приподняв плечи, Хатауэй, словно черепаха, втянул шею и подбородок:
— Скажите, что вы имеете в виду! Я не стану ничего говорить! Мне это не нравится! В основных положениях моя версия верна, включая и тот факт, что убийца использовал сценарий смерти Мэтьюза, чтобы картина смерти миссис Ферье казалась такой же невероятной и сверхъестественной.
— Сэр, — вежливо произнес доктор Фелл, — не будьте ослом.
— Что такое?
— Своего рода перефразирование вашего собственного вызывающего воинственного клича: не будьте ослом. Убийца использовал ту, другую смерть, но не для того, чтобы убийство показалось невероятным и сверхъестественным. Было слишком много пустых разговоров о «воспроизведении невозможных ситуаций» и о том, что «заставляет людей прыгать с балконов» и так далее. Ничего такого не происходило и даже не замышлялось. Разве что если вы не думаете, что виновной является Одри Пейдж.
Брайан яростно запротестовал. Доктор Фелл убрал выкуренную трубку в боковой карман и повернулся к Хатауэю:
— Если вы не верите в это, значит, не существует никакой реальной параллели между смертью Гектора Мэтьюза и убийством Евы Ферье. Позвольте зачитать вам несколько слов из заключения доктора Бутэ — полицейского хирурга, производившего вчера днем вскрытие тела миссис Ферье и вчера же ранним вечером предоставившего отчет об этом.
Пошарив во внутреннем нагрудном кармане, доктор Фелл извлек оттуда блокнот, такой же помятый и потертый, как его старый костюм из альпаки, и продолжил:
— «Нитробензол, — я цитирую Бутэ, — представляет собой светлую маслянистую жидкость, которую можно легко приобрести во Франции, особенно в приграничных районах, благодаря его широкому применению в самых различных областях. Умышленно распыленный в растворенном виде в цветах с выраженным запахом, он не может быть выявлен ни жертвой, ни кем-либо другим, подошедшим к цветам слишком близко или слишком долго вдыхающим эти испарения».
— Но ведь все это я вам уже говорил! — рванул воротник Хатауэй.
— Да, говорили. «Маловероятно, чтобы, вдыхая испарения, жертва осознавала это, — я продолжаю цитировать доктора Бутэ. — Испарения действуют медленно и со временем производят эффект, сходный с алкогольным возбуждением».
— И это я вам тоже говорил!
— «Испарения действуют медленно — отнюдь не несколько секунд, — поэтому совершенно определенно нельзя провести параллель со смертью Гектора Мэтьюза, последовавшей в результате несчастного случая».
— Ну…
— Рассмотрим другие отличия. Ни один убийца, отравивший букет роз вчера рано утром, не мог предвидеть приход Одри Пейдж и то, что за этим последовало. Миссис Ферье, как и тот уличный торговец из Стоквелла, надышавшаяся ядовитых испарений, повела себя так же, как и он. Она ругала мисс Пейдж, угрожала ей, пошла вслед за ней на балкон и при последнем спазме от яда подбежала прямо к перилам балкона. Если бы ни одна из этих вещей не произошла, вопрос балкона и не возник бы. Думаю, это очевидно.
— Конечно очевидно, — согласилась Паула. — Но что хотел сделать убийца?
— Он хотел убить ее нитробензолом, и сделать это как можно более очевидно, чтобы никто не смог его заподозрить. Этот яд ассоциировался с ее, а не с его жизнью. Ее должны были найти мертвой, лежащей на полу. Доказательство смерти от вдыхания испарений нитробензола обнаружили бы через двадцать четыре часа, что и произошло на самом деле. Таким образом, естественным предположением должно было стать то, что ее отравили тем же способом, которым, должно быть, отравили Мэтьюза. И никто никогда не раскрыл бы…
— Не раскрыл бы что?
— Мотивы убийцы, — ответил доктор Фелл. — Ему пришлось убить ее очень быстро, иначе она выдала бы его.
— Она выдала… — Паула остановилась. — Я не понимаю!
— А вы понимаете, сэр Джералд?
— Нет, не понимаю.
Доктор Фелл закрыл глаза.
— Мой друг Обертен, — сказал он, — возложил на меня такую тяжкую обязанность, которую мне до сих пор не доводилось исполнять. Я должен сделать это, хотя и мог бы отказаться. Мне очень не хотелось бы срывать еще одну маску, чтобы показать неприятное лицо человека, которого вы сами наверняка когда-либо видели. Мисс Кэтфорд, вы спрашивали, чего хотел убийца. А вас когда-нибудь интересовало, чего хотела миссис Ферье?
— Конечно нет! Или, но крайней мере…
Паула снова замолчала, контролируя себя, и в глазах ее снова мелькнул страх. Тут заговорил Брайан, сражающийся с призраками:
— Она мечтала о новой жизни и постоянно об этом говорила. «Я много страдала, и вы это знаете. У меня может начаться новая жизнь; я даже смогу вернуться на сцену, причем с триумфом!» Наверное, никто из нас никогда не забудет, с каким восторгом она это говорила, и вообще ее настроение в ту ночь в «Отель дю Рон».
Доктор Фелл, неподвижно стоявший у стола в центре кабинета, открыл глаза и поднял свою трость с набалдашником.
