Рекс Стаут - Фер-де-ланс (Острие копья)
Но это была та правда, которая была мне нужна. В миле от Хоторна, следуя указаниям одного из писем, я свернул с шоссе на просёлочную каменистую дорогу, ведущую в гору. Вскоре эта дорога с размытыми колеями, которая сузилась настолько, что грозила превратиться в тропку или исчезнуть совсем, привела меня к дому. Там я справился, как проехать к Картерам. Оказалось, ещё выше в гору, и я продолжил свой путь.
Дом Картеров на самой вершине холма производил впечатление постройки, готовой рухнуть в любую минуту. Его не штукатурили бог знает сколько, может, с самой войны, вокруг него вместо травы буйно разрослись сорняки. Однако местная собачонка встретила меня дружелюбно и радостно, а бельё на верёвках сияло белизной.
Я нашёл миссис Картер за домом, где она заканчивала стирку. Это была сухощавая подвижная женщина, у которой не хватало переднего зуба.
— Миссис Т. А. Картер?
— Да, сэр.
— Я по поводу вашего ответа на моё объявление в субботней газете. О посадке самолёта. Ваш ответ очень подробный. Значит, вы видели, как я сел?
Она кивнула.
— Конечно, видела. Правда, я сама не читала объявления, но Минни Уотер видела его, а так как я ей рассказывала о самолёте, она сразу вспомнила и принесла объявление в субботу вечером. Хорошо, что я ей рассказала. Конечно, я видела, как вы сели.
— Не думал, что отсюда будет видно.
— Ещё как. Идёмте, сами убедитесь. Это очень высокий холм. — И она повела меня через двор и заросли кустарника за домом. — Вот какой вид отсюда, — с гордостью сказала она. — Мой муж говорит, что такой вид миллион долларов стоит, если его показывать туристам. Видите, там водохранилище. Похоже на озеро, не правда ли? — Она указала рукой. — А вот поле, на которое вы сели. Я подумала, что-то случилось, поломка какая. Я видела много самолётов в воздухе, а вот чтобы сел на землю, видела в первый раз.
Я кивнул.
— Очень хорошо, спасибо за такое подробное письмо. Мне, пожалуй, и спрашивать нечего. Вы увидели меня в десять минут седьмого, как я вышел и пошёл через поле к дороге. Вы пишете, что вернулись в дом, взглянуть на обед на плите, после уже не видели меня. Когда стемнело, мой самолёт всё ещё оставался на лугу. В половине десятого вы легли спать, а утром самолёта уже не было. Так?
— Да, так. Я решила написать всё, что видела и что было, потому, что…
— Совершенно правильно. Мне кажется, вы любите, чтобы всё было точно, миссис Картер? Вы описали мой самолёт лучше, чем я сам смог бы это сделать. Да ещё с такого расстояния. У вас хорошее зрение. Кстати, вы не можете мне сказать, кто живёт вон в том белом доме внизу?
— Конечно. Там живет мисс Уэлман, художница из Нью-Йорка. Арт Баррет, который отвёз вас в Хоторн, работает у неё.
— Да? Ну конечно же. Это именно то место. Премного благодарен, миссис Картер, вы поможете мне выиграть пари. Главное — узнать, сколько ещё человек видело меня.
Я решил тут же дать ей пять долларов. Видит Бог, она в них нуждалась, к тому же она не оставила Мануэлю Кимболлу ни малейшего шанса. Я не знал, насколько серьёзно Вулф подозревал его, но отлично понимал, что, пока не будет точно установлено всё, что произошло пятого июня, шеф будет откладывать решающий разговор с Анной Фиоре. Я никогда не доверял чувствам в такой степени, как Ниро Вулф. Они часто уводили меня в сторону, заставляя высокопарно изъясняться, за что мне потом бывало стыдно, и я тут же спешил опереться на факты. Поэтому я подумал, что услуга миссис Картер стоит дороже, чем пять долларов. С Мануэлем Кимболлом всё было ясно. А вот как добыть достаточное количество улик — это уже другое дело.
Миссис Картер, зажав в руке пять долларов, поспешила к дому, заявив, что бельё само не постирается. Я постоял ещё какое-то время, разглядывая луг внизу. Так вот где Мануэль Кимболл посадил свой самолёт. Через это поле он прошёл к белому дому и попросил здешнего жителя отвезти его в Хоторн. Там, в нескольких милях от собственного дома, он заблаговременно оставил свою машину либо ту, что нанял в ближайшем гараже, и в ней отправился в Нью-Йорк. По пути он, видимо, остановился в Уайт-Плейнс, позвонил Карло Маттеи и договорился о встрече. Его уже тревожило то, что Маттеи отказался от мысли уехать в Европу. А когда они встретились в половине восьмого вечера и Маттеи показал ему вырезку из утренней газеты о смерти Барстоу и, может, завёл разговор о том, как трудно в таких случаях держать язык за зубами, для Мануэля этого оказалось достаточно. Покружив ещё немного с Маттеи в машине по окрестностям, он отыскал наконец уединённое местечко и там всадил бедняге нож в спину. Удар пришёлся прямо в сердце. Не вынимая ножа из раны, чтобы не испачкать кровью сиденье, он ездил по округе, пока не нашёл то, что ему было нужно. Вытащив из машины убитого, Кимболл поволок его в заросли кустов, где и оставил. Сев в машину, он вернулся в Хоторн, где взял такси, которое отвезло его в тот же белый дом в долине. Если бы ему понадобилась помощь, чтобы взлететь, он мог воспользоваться помощью Арта Баррета и таксиста. Около десяти вечера Мануэль совершил посадку на собственном аэродроме, а механику Скиннеру сказал, что ночью летать куда интересней, чем днём.
Ничего сверхъестественного во всём этом не было, кроме одного — незаурядной сообразительности Карло Маттеи, который, прочитав сообщение о смерти Барстоу, тут же всё понял. Но я не стал сосредоточиваться на этом, ибо, может, ещё раньше что-то насторожило Маттеи или сама оригинальность механизма, за изготовление которого ему так хорошо заплатили, заставила его призадуматься.
Я решил не прощупывать Арта Баррета. Я мог бы тоже представиться ему лётчиком-любителем, как представился миссис Картер, но ничего сверх того, что я уже знал, он мне всё равно не сказал бы, так что не стоило ломать голову, как к нему подступиться. Пока мне и без этого хватало дел. Два других ответа на объявление тоже могли подождать. Я хотел поскорее вернуться на Тридцать пятую улицу, поскольку помнил обещание Вулфа тут же приступить к откупориванию банки, то есть Анны Фиоре, как только мне удастся разобраться, где Мануэль Кимболл приземлился вечером пятого июня.
Я задержался на минуту у верёвки с бельём, чтобы попрощаться с миссис Картер, развернул машину и, медленно ведя её по огороженной валунами дороге, стал спускаться с холма на шоссе. Непроизвольно я начал что-то напевать под нос, чему сам немало удивился. Я получил доказательства, что мы на верном пути, хотя до цели, увы, ещё далеко. И всё же я пел.
На Фордхэм-роуд я остановился, позвонил Вулфу и коротко проинформировал его. Он уже был в кабинете. Когда я стоял перед светофором на Тридцать шестой улице, на городских часах пробило полдень.
