Эллери Куин - Пропавшая улика. И на восьмой день
И Эллери начал работать вместе с Чарли Дайерсом по двенадцать часов в день, а иногда и больше. Если состояние, в котором Квин приехал в Голливуд, можно назвать усталостью, то скоро он дошел до крайней степени изможденности.
Удобства, обещанные ему Бюро военной информации, в суматохе были позабыты, и слабо протестующий Эллери остался на постое у Уолшев. Но материнская забота Эвелин и ненавязчивое гостеприимство Лу не могли делать сносными даже уик-энды. Из-за требований подполковника вставать ежедневно чуть свет у Эллери выработался условный рефлекс, делавший невозможным поздний подъем даже в воскресенье. В итоге вместо отдыха после недельной работы Эллери весь день с ужасом думал об утре понедельника.
Еще хуже, чем горячее, пахнущее мятой дыхание подполковника Доналдсона над ухом, была необходимость переписывать сценарии. Как только Эллери и Дайерс брались за новый сценарий, старые возвращались с требованием купирования или переделки прежних сцен и добавления новых. По крайней мере дважды Эллери ловил себя на том, что вписывает эпизод не в тот сценарий.
Он и Дайерс уже давно перестали разговаривать друг с другом, за исключением ситуаций, требующих объединенных усилий. Каждый работал как проклятый. С серыми лицами и красными, как у альбиносов, глазами, они превратились в военнопленных, снедаемых вечной безнадежной ненавистью.
Расплата наступила в субботу 1 апреля — в День дураков.
Этим утром Эллери явился в студию в половине восьмого. Он сам не знал, сколько времени просидел за машинкой, когда внезапно почувствовал на плече чью-то руку и, подняв взгляд, увидел склонившегося над ним подполковника Доналдсона.
— В чем дело? — спросил Эллери.
— Что с вами, Квин? Смотрите!
Эллери проследил за пальцем подполковника, указывающим на вставленный в машинку лист бумаги. «Ричард Квин Ричард Квин Ричард Квин Ричард Квин Ричард…» — прочитал Эллери.
— Я разговаривал с вами, — продолжал подполковник, — но вы не отвечали и даже не оборачивались — только продолжали печатать «Ричард Квин». Кто это? Ваш сын?
Эллери покачал головой, но тут же застыл. Он мог поклясться, что внутри у него что-то затарахтело.
— Мой отец, — ответил Эллери и осторожно отодвинулся от стола.
Когда ничего не произошло, он ухватился за край и изменил направление движения с горизонтального на вертикальное. К его удивлению, сделать это оказалось еще труднее, так как у него дрожали ноги. Нахмурившись, он вынужден был прислониться к столу.
Подполковник Доналдсон тоже хмурился, подобно начальнику штаба, размышляющему о дальнейшем ведении военных действий.
— Подполковник… — начал Эллери и остановился. Ему показалось, что он заикается. Он сделал глубокий вдох и попробовал снова: — Подполковник… — На сей раз получилось лучше. — По-моему, я выдохся.
— По-моему, тоже. — В голосе подполковника не слышалось враждебности. Какой-то винтик в его военной машине стерся, и самое разумное — заменить его, пока не произошла авария. Превратности войны. — Рад, что этого не случилось раньше, — мы почти у цели и сможем закончить без вас. Надеюсь, с вами все будет в порядке, Квин?
— Нет, — ответил Эллери и, подумав, добавил: — Да.
Подполковник Доналдсон кивнул и быстро направился к двери, но остановился, словно вспомнив что-то.
— Счастливой дороги, Квин, — сказал он и удалился.
Эллери сидел, размышляя, где Чарли Дайерс. Вероятно, пошел промочить горло бурбоном. Добрый старый Чарли. Ну и черт с ним.
Назад в Нью-Йорк! В Нью-Йорк с его апрельской сыростью и грязноватой красотой. Прощай, Калифорния! Назад в уютную квартиру, к отцу в поношенном халате, корпящему над «Упадком и разрушением». К отдыху! Интересно, изможденных сценаристов награждают «Пурпурным сердцем»?[19]
Таким образом, на следующее утро, прежде чем Уолши поднялись с кровати — он простился с ними накануне, — Эллери уложил чемодан в «дюзенберг» и выехал из Голливуда на восток.
* * *Деревянное здание, как позже осознал Эллери, показалось на горизонте уже за милю, но он не сразу идентифицировал его как таковое. Воздух был достаточно прозрачным, но холмистая местность время от времени скрывала сооружение. Оно могло бы оказаться декорацией киновестерна, если бы не было таким ветхим. На стенах отсутствовали даже следы краски.
Но вывеска шириной в пять футов определенно имелась. Амбициозный текст гласил:
МАГАЗИН «КРАЙ СВЕТА» Владелец Отто Шмидт Последний шанс приобрести бензин и продукты Следующий представится по другую сторону пустыниЭллери догадался, что находится неподалеку от южного края Долины Смерти[20], но в этих местах догадки были чреваты катастрофой, а он был не в том состоянии, чтобы смотреть в лицо катастрофе. К тому же содержимое его бензобака требовало остановки для закупки горючего. И хотя корзина с едой, навязанная ему Эвелин Уолш, все еще оставалась нетронутой, кто знает, что будет впереди? Пожалуй, лучше посмотреть, какие продукты и, конечно, какую информацию можно здесь приобрести.
Эллери подвел «дюзенберг» к шаткому крыльцу, размышляя, почему он захотел остановиться. Возможно, потому, что в этом месте было нечто, сулящее неожиданности. Дом одиноко стоял на солнцепеке. Нигде не было видно ни других строений, ни даже развалин, ни других автомобилей.
Однако имелся фургон, запряженный двумя животными.
Сначала Эллери принял их за мулов, но их маленький размер говорил против этого, а к тому же он никогда не видел мулов западнее Техаса. Уже выключив зажигание, Эллери понял, что это ослы. Не мелкие ослики времен покорения Дикого Запада, а более крепкая разновидность, напоминающая ослов Ближнего Востока, — красивые, откормленные и ухоженные животные.
Эллери видел таких только в кино и на картинах, и лишь усталость помешала ему подойти поближе к ним. Рядом с фургоном лежали товары: мешки, короба, коробки.
Внезапно Эллери позабыл о фургоне и ослах. В тишине, наступившей после отключения мотора, он услышал тихие мужские голоса, доносящиеся из магазина. Эллери вылез из «дюзенберга» и направился к крыльцу с таким трудом, будто поднимался на гору.
Доски крыльца дрогнули под его ногами, и он зашагал еще медленнее, остановившись у двери, чтобы передохнуть. Только Эллери собрался открыть дверь, как она внезапно распахнулась, словно сама по себе. Он задумался над этим феноменом, когда через проем шагнули два очень странных и причудливо одетых человека.
Глаза первого из них, который был намного старше второго, тотчас же приковали внимание Эллери. Позднее он подумал, что это глаза пророка, но сейчас ему пришли в голову слова из «Песни песней»: «Глаза твои голубиные»[21], а вместе с ними сознание того, что эти глаза отнюдь не были голубиными. Глаза орла? Но нет, в них не было ничего свирепого или хищного. Они были черного цвета, яркие и сверкающие, как два солнца. Глаза казались зоркими и одновременно невидящими. Возможно, они видели нечто, доступное только им.
![Картер Браун - Том 29. Пропавшая нимфа [Крадись,ведьма. Этот милый старый блюз. Ледяная обнаженная. Пропавшая нимфа]](/uploads/posts/books/148072/148072.jpg)
