Элизабет Джордж - Прах к праху
— Не меняет. Не изменил. Я не забыла грамматику. И я также знаю, что Кеннет Флеминг мертв, если вы к этому клоните.
— Вы разговаривали с матерью?
— Я читаю газеты.
— Почему?
— Почему? Что за вопрос? Я читаю газеты, потому что делаю это, когда Крис их приносит. А вы что со своими делаете? Нарезаете на квадратики задницу подтирать?
— Ливи, — проговорил со своего места у верстака Фарадей.
— Я имел в виду, почему вы не позвонили своей матери?
— Мы уже много лет не общались. Зачем мне звонить?
— Не знаю. Поинтересоваться, не можете ли вы чем-нибудь облегчить ее скорбь?
— Сказать что-нибудь типа «сожалею, что твоя игрушка сломалась преждевременно»?
— Значит, вам было известно, что у вашей матери были некие отношения с Кеннетом Флемингом. Несмотря на все те годы, что вы не общались.
Оливия сунула сигарету в рот. По выражению ее лица Линли понял, что она осознала, с какой легкостью он привел ее к этому признанию. Также он увидел — Оливия Уайтлоу прикидывает, что еще она по неосторожности выдала.
— Я сказала, что читала газеты, — ответила она. На фоне кресла казалось, будто ее левая нога дрожит, возможно, от холода, хотя внутри баржи холодно не было, а возможно, на нервной почве. — За последние несколько лет трудно было не узнать об их истории.
— Что именно вам об этом известно?
—Только то, что писали в газетах. Он работал на нее в Степни. Они жили вместе. Она помогала его карьере. Считалось, что она играла роль феи-крестной из сказки или что-то в этом роде.
— Выражение «игрушка» подразумевает нечто большее.
— Игрушка?
— Вы употребили это слово минуту назад. «Твоя игрушка сломалась преждевременно». Эти слова предполагают нечто большее, чем просто благодеяния сказочной феи-крестной, оказанные молодому мужчине, вы не согласны?
Оливия стряхнула пепел в жестянку из-под томатов. Снова взяла сигарету в рот и заговорила из-под руки.
— Извините. У меня грязное воображение.
— Вы с самого начала решили, что они любовники? — спросил Линли. — Или какие-то недавние события создали у вас такое впечатление?
— Ничего я не решала. Не настолько интересовалась, чтобы решать. Я лишь прихожу к логическому выводу, к какому обычно приходишь, когда красавец и чудовище — обычно, хотя и не всегда, связанные друг с другом узами крови или брака, — проживают некоторое время под одной крышей. Крепкий член и влажная вагина. Не понимаю, почему я должна вам это объяснять.
— Однако это вызывает у вас некоторое беспокойство, не так ли?
—Что?
— Мысль о вашей матери, живущей с гораздо более молодым мужчиной. Возможно, даже вашего возраста. — Линли наклонился вперед, опираясь локтями на колени. Он хотел принять позу, располагающую к доверительному разговору, но заодно и получше разглядеть левую ногу собеседницы. Нога действительно дрожала, как и правая. Но Оливия Уайтлоу как будто не сознавала этого. — Давайте будем откровенны, — произнес он со всей искренностью, на какую был способен. — Ваша мать — женщина не первой молодости, шестидесяти шести лет. Вы никогда не задавались вопросом: не стала ли она сама слепой игрушкой в руках человека, который стремился к чему-то большему, чем сомнительное удовольствие спать с нею? Он был известным всей стране спортсменом. Вы не находите, что, по всей вероятности, он мог выбирать из только и ждущих этого женщин вдвое, если не больше, моложе вашей матери. И если так, что, по-вашему, он задумал, когда сблизился с вашей матерью?
Ее глаза сузились. Она взвешивала его вопрос.
— У него были проблемы со своей матерью, которые он пытался таким образом изжить. А может, с бабушкой. Или ему нравились старые и морщинистые женщины. Их обвисшая кожа. А может, возбуждало, если завитки были седыми. Выбирайте, что нравится. Я не могу объяснить данную ситуацию.
— Но вас она не беспокоила? Если природа их отношений действительно была таковой? Кстати, ваша мать это отрицает.
— Она может говорить и делать, что ей заблагорассудится. Меня ее жизнь не касается.
— Если вы пришли к некоему выводу о характере отношений между вашей матерью и Флемингом, — сказал Линли, — не поверю, что было трудно прийти и к другому. Ваша мать богата, если учесть все ее владения в Кенсингтоне, Степни и Кенте. А вы живете порознь.
— И что?
— Вам известен тот факт, что в завещании вашей матери главным наследником назван Флеминг?
— Меня это почему-то не удивляет.
— Разумеется, теперь, после его смерти, ей придется изменить завещание.
— И вы думаете, я надеюсь, что она оставит денежки мне?
— Смерть Флеминга делает это возможным, не так ли?
— Я бы сказала, вы недооцениваете степень вражды между нами.
— Между вами и вашей матерью? Или между вами и Флемингом?
— Флемингом? — повторила она. — Я не была с ним знакома.
— Не обязательно было его знать.
— Чего ради? — Она глубоко затянулась. — Вы ведете к тому, что я имею какое-то отношение к его смерти? Потому что хотела материных денег? Что за нелепая шутка!
— Где вы были ночью в среду, мисс Уайтлоу?
— Где я была? Господи! — Оливия засмеялась, но этот смех вызвал резкий спазм. Она поперхнулась воздухом и откинулась в кресле. Лицо ее мгновенно покраснело, и она бросила сигарету в жестянку, выдохнув: — Крис! — и отвернув лицо от Линли.
Фарадей метнулся к ней. Спокойно проговорил, положив руки на плечи Оливии:
— Все, все. Просто дыши и расслабляйся. Когда он встал рядом с ней на колени и принялся растирать ее ноги, подошел бигль и обнюхал ступни Оливии.
Со стороны кухни в мастерскую неторопливо вошла, негромко мяукая, черная с белым кошка. Когда она оказалась на досягаемом расстоянии, Крис схватил ее и посадил на колени к Оливии.
— Подержи ее, Ливи. Она опять пыталась сорвать повязку.
Руки Оливии обхватили кошку, но она осталась сидеть с откинутой головой и даже не посмотрела на животное. Закрыв глаза, она глубоко дышала — вдыхала через нос, выдыхала через рот, — словно легкие в любой момент могли потерять способность действовать. Фарадей продолжал массировать ей ноги.
— Лучше? Да? — спрашивал он. — Чувствуешь облегчение или нет?
Наконец она кивнула. Дыхание ее замедлилось. Она опустила голову и обратила внимание на кошку. И сказала сдавленным голосом:
— У нее ничего не заживет, если повязку не защитить от когтей нормальным ошейником, Крис.
Линли увидел: то, что он поначалу принял за белый мех, на самом деле было повязкой, которая шла через левое ухо и прикрывала глаз.
— Подралась с котами?
— Она потеряла глаз, — ответил Фарадей.
— Интересная тут у вас компания подобралась.
