Джон Карр - Окно Иуды
Но когда Амелия вступила в заговор, она не намеревалась следовать плану. Она собиралась убить Эйвори. Это означало вмешательство полиции. Таким образом, все инкриминирующие сувениры нельзя было просто оставить в буфете — их следовало убрать из дома, иначе вину не возложили бы на «плохого парня», лежащего без сознания.
— Мне она нравится, — неожиданно сказала Эвелин. — Проклятие! Я имела в виду…
— Слушайте дальше, — прервал Г. М.
Выдвинув ящик стола, он извлек одну из жутких голубых папок, которые я часто видел раньше (эта пролежала не так долго, чтобы собрать пыль), и открыл ее.
— Вы знаете, что Амелия Джордан умерла прошлой ночью в больнице Святого Варфоломея, — сказал он. — Вы также знаете, что перед смертью она сделала заявление, которое было записано. Вот копия. Послушайте один-два абзаца:
…Я работала на Эйвори четырнадцать лет. Но я не возражала против тяжелой и нудной работы, так как долгое время мне казалось, что я люблю его. Я думала, что после смерти жены Эйвори женится на мне, но он этого не сделал. Многие предлагали мне брак, но я всех отвергала, думая, что выйду замуж за Эйвори. Но он заявил, что всегда будет верен памяти жены. Я осталась в доме, так как другого выхода у меня не было.
Я знала, что в своем завещании Эйвори оставил мне пять тысяч фунтов. Это единственное, на что я могла рассчитывать. Потом мы узнали, что Мэри собирается замуж. И внезапно Эйвори объявил мне о своей безумной идее изменить завещание и оставить все до последнего пенни под опеку для внука, который еще даже не родился. Я не могла вынести такое.
…Конечно, я знала обо всем, что собирались сделать Эйвори, Спенсер и доктор Трегэннон, — знала с самого начала, хотя Эйвори об этом не догадывался. Он считал, что женщинам не следует участвовать в подобных делах, и ничего мне не сказал. Я очень любила Мэри, поэтому никогда не стала бы убивать Эйвори и пытаться возложить вину на мистера Кэплона Ансуэлла. Но Реджиналд Ансуэлл шантажировал Мэри, и мне казалось, что он этого заслуживает. Откуда мне было знать, что в кабинете не тот человек?
— Это правда, — проворчал Г. М. — Вот добрая половина причины, по которой она слегла с воспалением мозга, узнав, что натворила.
— Но почему она не призналась потом? — спросила Эвелин. — Ведь Амелия под присягой заявила в суде, что старый Эйвори ненавидел Джима Ансуэлла.
— Она защищала семью, — ответил Г. М. — Неужели это кажется вам странным? Она защищала семью так же, как защищала себя.
Я сказала Эйвори, что знаю о его плане, только за четверть часа до того, как убила его. Когда Дайер вышел из дома за машиной, я спустилась с чемоданами, подошла к двери кабинета, постучала и сказала: «Я знаю, что вы держите его в кабинете, накачав брудином, но больше в доме никого нет, поэтому откройте дверь и позвольте помочь вам».
Как ни странно, Эйвори не казался особенно удивленным. Он тоже нуждался в поддержке — это был первый нечестный поступок в его жизни, и он охотно положился на меня. В моей жизни это тоже был первый нечестный поступок, но я была лучше подготовлена к нему, поэтому смогла заставить его слушаться меня.
Я сказала ему, что когда капитан Ансуэлл (я думала, что в кабинете находится он) проснется, то непременно поднимет шум и потребует обыскать дом, тем более что здесь будет Флеминг, а такой человек обязательно будет настаивать на поисках стаканов, графина и сифона. Эйвори знал, что это правда, и страшно испугался. В течение семи лет я любила Эйвори, но тогда я его ненавидела.
Я объяснила, что мой саквояж стоит снаружи, что я собираюсь в деревню и могу забрать вещи, чтобы избавиться от них. Он сразу согласился.
Мы положили пистолет в карман человека, лежащего на полу, и попытались влить мятный экстракт ему в горло. Я боялась, что он захлебнется. Потом мы сорвали стрелу со стены, порезали Эйвори руку, и нанесли на стрелу отпечатки пальцев человека, лежащего на полу, чтобы все выглядело реально… Для меня было труднее всего вынести стрелу в коридор незаметно для Эйвори. Вот как я это проделала. Графин, стаканы и прочие вещи уже были там. Я притворилась, будто слышу возвращающегося Дайера, выбежала из комнаты, держа стрелу за наконечник, и крикнула Эйвори, чтобы он быстро запер дверь на засов. Он подчинился не задумываясь, так как был старым человеком и не привык к подобным делам.
Потом мне пришлось поспешить. Я уже поместила арбалет в темном коридоре и собиралась отнести его в сарай, когда все будет кончено. Нитка уже была прикреплена к дверной ручке…
Г. М. бросил папку на стол.
— Хуже всего было то, что, закончив работу, Амелия действительно услышала шаги Дайера, едва она успела снова «запечатать» дверь (в перчатках Эйвори Хьюма, которые мы нашли в чемодане). Она не собиралась прятать арбалет в чемодан — было достаточно вернуть его в сарай, где он не вызвал бы подозрений. Но теперь на это не оставалось времени. Она даже не успевала вытащить из ворота кусочек пера. Через полминуты Дайер появится в коридоре и увидит все.
Это едва не направило меня по ложному следу. У Амелии были маленький саквояж и большой чемодан — оба стояли в коридоре. Конечно, она намеревалась положить более мелкие вещи в свой саквояж, чтобы потом избавиться от них, и отнести арбалет назад в сарай. Но Дайер вернулся слишком скоро, и арбалет пришлось положить в чемодан Спенсера, так как в саквояж он не умещался.
Это заставило меня подозревать (и достаточно долго), что Спенсер замешан в убийстве. Она воспользовалась его чемоданом, а когда все вещи для уик-энда внезапно исчезли, Спенсер не поднял шум…
— Конечно, — сказал я. — Во второй половине первого дня процесса он уверял, что отправил костюм для гольфа в чистку.
— Поэтому я и решил, что Спенсер и Амелия вдвоем спланировали все шоу, и он подготовил себе алиби в больнице. Мы реконструировали события вплоть до того момента, когда Амелия выбежала из дома, чтобы ехать в больницу за Спенсером. Их совместное участие в грязной работе выглядело весьма вероятным.
Но когда я сидел и думал, меня беспокоила одна вещь. Амелия выбежала из дома с чемоданом и не могла привезти его назад — во всяком случае, в тот вечер, — так как кто-то мог что-то заподозрить или все еще продолжать поиски штемпельной подушечки. Ей нужно было избавиться от него, и притом срочно, так как она должна была ехать прямо в больницу и привезти дядюшку Спенсера. Если бы Амелия и Спенсер были соучастниками, она могла бы оставить чемодан в больнице, где у Спенсера наверняка имелась комната или хотя бы личный шкаф. Но этого не произошло. Хронометраж, вернее, примечания к нему указывают, что портье больницы видел, как Амелия приехала и уехала со Спенсером, не оставив никакого чемодана. Тогда куда же он делся? Она не могла выбросить его в сточную канаву или отдать слепому нищему, а избавиться даже временно от чемодана, полного опасных улик, чертовски трудно. За то ограниченное время, которым, как показывает хронометраж, располагала Амелия, можно было сделать только одно. Больница на Прейд-стрит, как вам известно, а если нет, как вам указали, находится рядом с вокзалом Паддингтон. Чемодан могли оставить в камере хранения. Это неизбежный вывод, ребята.
