Джон Карр - Окно Иуды
Bay! Мы даже знаем, когда было обнаружено исчезновение этого костюма. Сразу после находки тела Флеминга осеняет идея взять у обвиняемого отпечатки пальцев. Дайер упоминает, что наверху в кармане костюма Спенсера лежит штемпельная подушечка. Он поднимается за ней, но не находит ни подушечки, ни костюма. Дайер не может этого понять и спускается озадаченным. Но где же был костюм? Если бы все не были так взбудоражены убийством, какое наиболее вероятное местонахождение костюма сразу пришло бы в голову, а?
Последовало молчание.
— Знаю! — воскликнула Эвелин. — Чемодан!
— Верно, — согласился Г, М, выпустив облако дыма. — Женщина только что упаковала чемодан для владельца этого костюма. Дядюшка собирался в деревню на уик-энд. Что в первую очередь кладут мужчине в чемодан для такого случая? Твидовый спортивный костюм.
В 18.39, как указывает хронометраж, Флеминг просит Амелию поехать в больницу и привезти Спенсера. Практически одновременно он выдвигает идею взятия отпечатков пальцев. Если бы только, говорит он, у них была штемпельная подушечка! Дайер упоминает о подушечке в костюме для гольфа и идет за ней. Как видно из записей, женщина все еще там. Она слышит это. Почему же она не встает и не говорит: «Нет смысла подниматься и искать этот костюм. Я положила его в чемодан, который стоит в коридоре»? (Даже если она бы вытащила из кармана подушечку, прежде чем упаковать костюм, то могла бы сказать: «Не ищите в костюме. Я положила подушечку туда-то».) В любом случае, почему она промолчала? Амелия не могла забыть, что совсем недавно упаковала костюм, и со свойственной ей практичностью привыкла на службе у Эйвори Хьюма думать обо всем. Но она ничего не сказала. Почему?
Обратите внимание на кое-что еще. Костюм не только исчез тогда, но так и не появился. Добавьте к этому тот факт, что пара красных турецких шлепанцев (запомнившихся благодаря неординарному виду) также исчезла, и вы начнете сознавать, что исчез весь чемодан.
Есть еще одно «почему». Знаем ли мы об исчезновении еще какой-либо вещи? Конечно! Арбалет исчез тоже — короткий арбалет, но с очень широкой головкой. Слишком широкой для маленького саквояжа, но вполне вмещающейся в большой чемодан.
Г. М. сердито затягивался потухшей сигарой. В глубине души я считал, что настоящее дело — величайший успех, но остерегался говорить это, так как он бы только преисполнился самодовольства и усладил себя очередной мистификацией.
— Вы не подали нам ни единого намека, что мисс Джордан виновна, вплоть до вашей заключительной речи в суде, — сказал я, — но вы всегда все делаете по-своему, так что продолжайте.
— Предположив теоретически, что арбалет был спрятан в этом чемодане, вы получаете объяснение того, почему женщина не сообщила Дайеру, что костюма для гольфа наверху нет. Она едва ли могла посоветовать дворецкому открыть чемодан и найти в нем арбалет и едва ли стала бы открывать его сама в чьем-либо присутствии. Дайер собирался пойти наверх за костюмом, и мисс Джордан, несомненно, подумала, что, как только обнаружит его исчезновение, кот выпрыгнет из мешка с пронзительным мяуканьем. Дайер наверняка бы подумал об очевидном и сказал: «Пожалуйста, мисс, откройте чемодан и позвольте нам взять штемпельную подушечку». Следовательно, чемодан нужно было срочно вынести из дома. К счастью, у нее нашелся великолепный предлог для отлучки — поездка за доктором. Покуда Флеминг был в кабинете, а Дайер — наверху, она легко могла подобрать в коридоре чемодан и незаметно пройти с ним к машине.
До тех пор я полагал, что шагаю по достаточно безопасной почве. Но…
— Погодите, — нахмурилась Эвелин. — Есть одна вещь, которую я не понимаю и никогда не понимала. Что, по-вашему, было в чемодане? Я имею в виду, кроме одежды дядюшки Спенсера?
— Один арбалет, — ответил Г. М. — Один графин из граненого стекла. Один неполный сифон. Один пузырек с жидкостью для уничтожения запаха виски. Возможно, одна отвертка и, несомненно, два стакана.
— Знаю. Об этом и речь. Зачем Эйвори Хьюму или кому-то еще было выносить из дома или прятать столько вещей? Зачем нужны были два графина? Разве не легче было бы вылить виски с наркотиком, ополоснуть графин и наполнить его заново обычным виски? Не было бы проще ополоснуть стаканы и поставить их на место? А если просто поместить сифон с содовой на полку в буфетной, какие он мог бы вызвать подозрения? Я не говорю об арбалете, так как это была идея не Хьюма, а убийцы, но как насчет остального?
Г. М. усмехнулся.
— Не забыли ли вы, — осведомился он, — что сначала в заговоре участвовали только Эйвори и Спенсер?
— Ну?
— Взгляните на картинку, которую мы нарисовали, — продолжал Г. М., жестикулируя потухшей сигарой. — Дайер ничего не знает о плане, Амелия Джордан тоже. Реджиналд Ансуэлл должен закрыться в кабинете с Эйвори. Как мог бы Эйвори между этим моментом и временем, когда Реджиналда обнаружат в невменяемом состоянии, покинуть кабинет? Либо Дайер, либо мисс Джордан будут находиться в доме: Джордан — покуда Дайер выйдет за автомобилем, а Дайер — пока Джордан поедет за Спенсером. Теперь понимаете? Эйвори не мог выбежать в кухню, вылить виски, ополоснуть графин, наполнить его заново и вернуться, покуда его гость лежит без сознания в кабинете, а один из свидетелей наблюдает, как он ополаскивает графин. Это невозможно проделать, пока кто-то присутствует в доме — особенно кто-то, готовый к неприятностям, как Дайер, благодаря предупреждению хозяина, и, безусловно, женщина. Точно так же Эйвори не мог ополоснуть стаканы, вытереть их и принести назад. Он не может поставить сифон в буфетную. Он должен притаиться в кабинете. Вот почему я подчеркивал, что сперва в заговоре участвовали лишь двое.
Как планировалось вначале, Эйвори поместил дубликаты графина, сифона и стаканов внутри буфета, готовыми к подмене. Не забывайте о том, что он не собирался вызывать полицию! Не должно было произойти никакого тщательного обыска комнаты, а тем более дома. Эйвори намеревался лишь одурачить двух своих свидетелей. Ему оставалось лишь спрятать графин, сифон, стаканы и мятный экстракт на дно буфета и запереть дверцы. Он мог избавиться от виски с наркотиком и всего лишнего, когда увели бы едва пришедшего в себя Реджиналда. Разве вы не помните (взгляните на примечания Моттрама к плану), что ключ к дверцам буфета нашли в кармане у Эйвори?
Но когда Амелия вступила в заговор, она не намеревалась следовать плану. Она собиралась убить Эйвори. Это означало вмешательство полиции. Таким образом, все инкриминирующие сувениры нельзя было просто оставить в буфете — их следовало убрать из дома, иначе вину не возложили бы на «плохого парня», лежащего без сознания.
