Луи Байяр - Всевидящее око
У любой другой женщины мои рассуждения вызвали бы либо откровенную скуку, либо раздражение. У мисс Маркис я не заметил ни малейшей капли того или другого. Ее слова намекали на то, что я на ее глазах совершил невероятно сложный и опасный гимнастический трюк, и все потому, что отважился.
– Будьте осторожны, мистер По, – сказала мне мисс Маркис. – Это распыление, о котором вы только что говорили, в конечном итоге распылит и вас. И потом, если вы хотите заигрывать с… материальной нереальностью… я правильно поняла ваши рассуждения?.. в таком случае вы неминуемо должны заигрывать и с духовной нереальностью.
Рядовому По несвойственны заигрывания!
Мы так увлеклись разговором, что совершенно не заметили присутствия Артемуса. Он возвестил о себе весьма необычным и даже, я бы сказал, грубым образом. Более того, он сделал это намеренно! Чтобы осуществить свою шутку, Артемус по-кошачьи подкрался к нам, затем выпрыгнул, заломил Лее руки за спину, будто хотел взять ее в плен. Его подбородок уперся ей в плечо.
– А ну, сестра, говори правду! Что ты думаешь о моем протеже?
Мисс Маркис нахмурилась и вырвалась из его рук.
– Я думаю, что мистеру По незачем быть чьим-либо протеже.
Артемус поморщился, но мисс Маркис обладала необычайной способностью умиротворять. Она засмеялась и сказала, что прощает брату его выходку.
– Мистера По не купишь на твое расположение, – добавила она.
Эти слова вызвали у них взрыв смеха. Веселье брата и сестры было всепоглощающим и заразительным. На мгновение мне показалось, что они смеются надо мной, однако я тут же отругал себя за подозрительность и присоединился к их смеху. Только не думайте, мистер Лэндор, что проделки Талии[110] меня полностью обезоружили и я напрочь утратил бдительность. Я заметил, что Лея перестала смеяться раньше брата и бросила на него пронзительный взгляд. Но Артемус еще находился во власти смеха и оставил ее взгляд без внимания. А ведь в этот момент мисс Маркис заглядывала в глубины его души. Что она искала там, что надеялась найти – утешение или отстраненность? Я не метафизик, чтобы отвечать на подобные вопросы. Вскоре мисс Маркис засмеялась снова, но прежнего веселья в ее глазах уже не было.
Увы, судьба не даровала мне в тот день возможности продолжить беседу с мисс Маркис. Артемус предложил сразиться в шахматы (игру, запрещенную в стенах академии). Боллинджер и Аптон пожелали спеть. Мисс Маркис взялась им аккомпанировать, но этот «концерт» быстро и бесславно окончился, ибо оба кадета не отличались ни голосом, ни музыкальным слухом. Доктор Маркис, взяв трубку, устроился в кресле-качалке, откуда благосклонно взирал на нас. Миссис Маркис принялась за вышивку, но буквально после нескольких стежков порывисто отбросила пяльцы и сказала, что у нее начался «ужасный приступ мигрени» и она просит позволения удалиться к себе. Когда же муж осторожно попытался отговорить ее («Потерпи, дорогая, это сейчас пройдет»), она закричала: «Не понимаю, почему ты, Дэниел, или вообще кто-то должны обращать на меня внимание!» – и покинула гостиную.
Неудивительно, что после такого демарша мы, гости, встали и, произнеся требуемые слова сожаления, приготовились покинуть жилище Маркисов. Артемус и здесь повел себя весьма странно. Он властным жестом толкнул меня обратно на стул и нарочито громким голосом сказал Боллинджеру и Аптону, что пойдет в казарму вместе с ними. Таким образом, мне была предоставлена возможность уйти одному (доктор Маркис, пробормотав извинения, отправился вслед за женой наверх). Стоя в передней и ожидая, пока служанка принесет мне шинель и шляпу, я поймал прощальный взгляд Боллинджера. Уходя, этот кадет посмотрел на меня с такой нескрываемой злобой, что я буквально оторопел. К счастью, я не утратил способности рассуждать и вскоре понял, в чем тут дело. Взгляд Боллинджера был лишь частично адресован мне. Обернувшись назад, я увидел, что дверь в гостиную открыта. Мисс Маркис сидела за фортепиано, рассеянно наигрывая на клавишах верхней октавы какую-то простенькую мелодию.
Боллинджер к этому времени уже ушел, но ощущение его присутствия еще долго сохранялось в передней. Этот парень просто ревновал меня (ревновал яростно, о чем свидетельствовало его побагровевшее лицо). Ему была ненавистна сама мысль, что я остаюсь наедине с мисс Маркис. Mirabile dictu[111], но он посчитал меня своим соперником!
Самое забавное, мистер Лэндор, что злоба сыграла с Боллинджером дурную шутку. Словно ободренный им, я действительно повел себя как его соперник! Если бы не этот взгляд, у меня ни за что бы не хватило мужества обратиться к мисс Маркис. Я бы скорее предпочел оказаться лицом к лицу с ордой наступающих семинолов или прыгнуть в бездну Ниагарского водопада. Но, отождествив себя с опасным для Боллинджера соперником (пусть эта мысль существовала только в его воспаленном ревностью мозгу), я нашел в себе смелость заговорить:
– Мисс Маркис, возможно, вы сочтете мои слова неслыханной дерзостью… быть может, вам покажется, что я вероломно нарушаю пределы вашего благорасположения ко мне… но я прошу вас о завтрашнем свидании. Никакие сокровища мира не затмят величайшего удовольствия вновь увидеться с вами.
Едва эти слова слетели с моих губ, меня стали мучить пароксизмы совести. Как я осмелился такое сказать? Я, жалкий плебей (хотя отнюдь не мальчишка), возомнил, будто смею докучать своими идиотскими просьбами этой безгранично совершенной Женщине! Может ли она отнестись к моим словам иначе чем с холодным равнодушием или обжигающей иронией? И в то же время я чувствовал, что вы, мистер Лэндор (прежде всего – вы), побуждаете меня двигаться дальше. Ведь если мы намерены разгадать загадку Артемуса, кто, как не его любимая сестра, поможет нам в этом? Ее одобрение или порицание очень много значат для него. Одно ее слово может низринуть его в глубины или поднять к небесам. И вместе с тем какое ей дело до нашего расследования? Обуреваемый противоречивыми чувствами, я приготовился выслушать ее ответ. Не стану скрывать: я ожидал упреков. Однако чувства мисс Маркис были совсем иными. Улыбнувшись своей странной улыбкой (признаться, я уже свыкся с этой полуулыбкой-полугримасой), она спросила, где бы я хотел с нею встретиться. На Тропе свиданий, на Лошадином мысу или в каком-нибудь другом излюбленном кадетами месте?
– Ни в одном из этих мест, – заикаясь, ответил я.
– Тогда где же, мистер По?
– Я предлагаю вам встретиться на кладбище. Мое предложение изрядно удивило мисс Маркис, но она быстро оправилась. Взгляд ее стал настолько суровым, что я невольно сжался (вот оно, возмездие за дерзость!).
