Рекс Стаут - Острие копья
Я вернулся в кабинет. Вульф, сидел, откинувшись в кресле и закрыв глаза.
— Этот парень, похоже, явился сюда, чтобы узнать, может ли он продолжать и далее, пока к концу недели не расквитается с собственным отцом.
Я сказал все это довольно громко, чтобы разбудить его, если он заснул. Но Вульф, вздохнув, открыл глаза и помотал головой.
— Ланч, Арчи.
— Не раньше, чем через десять минут. Фриц вернулся только в час дня.
— Анчоусы с зеленью отвлекут нас.
Он встал, и мы проследовали в столовую.
Я знал, что за ее порогом дела Барстоу — Кимболл на данный момент не существует. Вернее, не существует того Вульфа, который этим делом занимался, по крайней мере, для меня. Не то, чтобы он впал в одно из своих состояний безразличия, он просто замкнулся. За столом, чрезмерный в еде, он был предельно скуп на слова. Вернувшись в кабинет, он снова уселся в кресло. Я же за своим столом приводил в порядок какие-то мелкие дела, но их было не так уж много. Я то и дело бросал взгляды на хозяина, гадая, когда он снова вернется к жизни. Несмотря на закрытые глаза он, видимо, чувствовал мои взгляды, потому что неожиданно вспылил:
— Черт побери! Да перестань ты шуршать своими бумажками!
Я встал.
— Так и быть, прощаю вам эту грубость. Но куда прикажете мне деваться? Вы что, язык проглотили?
— Куда хочешь. Пойди прогуляйся.
— А когда вернуться?
— Когда хочешь, это не имеет значения. К обеду.
— А вы будете вот так сидеть и ждать, когда Мануэль прикончит старого Кимболла?
— Иди, Арчи.
По всему было видно, что он так настаивает на этом, потому что уже было половина четвертого, а в четыре он поднимается в оранжерею к своим орхидеям.
Видя его настроение, я взял в холле шляпу и отправился в кино, чтобы хорошенько все обдумать. Но чем больше я думал, тем беспокойней было на душе. Визит Мануэля Кимболла и вызов, брошенный им, а иначе это не назовешь, почти достигли цели. Во всяком случае, я так считал. Я знал, что пока мы еще не готовы сообщить миссис Барстоу, куда направить чек на пятьдесят тысяч долларов, но до моего сознания еще не дошло, как мало в нашем распоряжении фактов. Кое-что из того, что мы узнали, могло иметь важное значение, но у нас, как и вначале, по-прежнему не было нужных доказательств убийства, не говоря о том, что мы до сих пор не знали, кто его совершил. Но и это не все. Сейчас мы не знали с чего начать, от чего оттолкнуться, чтобы пойти вперед. Если это сделал Мануэль, как уличить его в этом? Найти клюшку? Шансов почти никаких. В своем воображении я уже видел, как он низко летит на своем самолете над рекой или другим водоемом и бросает в воду клюшку, привязав к ней здоровенный кусок свинца, чтобы сразу пошла на дно. Узнать, как он добыл яд? Тоже маловероятно. Он, видимо, несколько лет вынашивал этот план, а если не лет, то уж месяцев наверняка. Он мог привезти яд из Аргентины, когда приехал сюда вместе с отцом. Впрочем, он мог в любое время получить его оттуда. Как установить, что он убийца? Заставить его каким-то образом позвонить миссис Риччи, чтобы она узнала его голос? Да, неплохо бы это сделать. Для присяжных — это неоспоримая улика даже без всяких совещаний.
Я просидел в кинотеатре целых три часа, так и не увидев того, что было на экране. В результате все закончилось головной болью.
Я никогда не узнал, что делал Вульф в субботу и воскресенье. Может, тоже бился головой об стенку, как я. Он не был общителен в эти дни. Может, он ждал, когда Мануэль сделает первый шаг? Но этот шаг мог оказаться убийством отца. Где мы тогда оказались бы? Андерсон нам не подмога, и хотя мы с Вульфом не наденем траур по Е. Д. Кимболлу, но наверняка будем оплакивать пятьдесят тысяч, проплывшие мимо носа. Что касается Е. Д. Кимболла, то, по-моему, четвертого июня он уже получил свое и должен благодарить судьбу, подарившую ему лишних две недели жизни. Но Вульф ждал не таких результатов. Я был в этом уверен, судя по тому, что он сказал о Мануэле в воскресенье в полдень. Лишь тогда он немного раскрылся и начал говорить, но все не по делу. Он просто философствовал.
Все воскресенье шел дождь. Я написал пару писем, просмотрел две воскресных газеты и провел два часа в оранжерее в обществе садовника и орхидей. Настроение у меня было прескверное. Проклятый дождь шел, не переставая. Я бы плевал на погоду, было бы чем заняться. Но слоняться без дела по мрачному притихшему дому, слушать беспрестанный шум дождя не способствовало моему самочувствию. Поэтому я был рад, когда в половине седьмого наконец что-то нарушило гнетущую монотонность моего существования, заставило радоваться и огорчаться.
Я был в кабинете хозяина и листал газеты, когда вдруг раздался телефонный звонок. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы встать с кресла и взять трубку, но, к моему удивлению я услышал в ней голос Вульфа. Он первым поднял трубку, хотя и был в оранжерее. Обычно он делал это лишь тогда, когда знал, что меня нет дома. Но сейчас я слышал в трубке его голос.
— Вульф слушает.
— Это Даркин, мистер Вульф. Все в порядке. Она утром пошла в церковь, а когда вернулась, спустя какое-то время снова вышла в кондитерскую лавку, чтобы купить себе мороженого. Сейчас она уже дома. Думаю, больше никуда не пойдет, уже поздно.
— Спасибо, Фред. Подежурь еще до десяти, так будет лучше. У Сола дежурство завтра с семи утра, ты его сменишь в два часа пополудни.
— Хорошо, сэр. Будут еще распоряжения?
— Нет, все.
Я с такой силой бросил трубку на рычаг, что это неизбежно, как я надеялся, должны были ощутить барабанные перепонки моего хозяина.
Когда через полчаса он сошел вниз, я не взглянул на него, углубившись в чтение какого-то журнала, надеясь, что от злости не держу его вверх ногами. В такой позе я просидел еще полчаса, время от времени перелистывая страницы. Внутри все кипело.
— Идет дождь, Арчи, — вдруг неожиданно сказал Вульф.
Я даже не поднял головы.
— Отстаньте. Я читаю.
— Господи, конечно же не следует… Да еще такой порывистый ветер. Как ты думаешь, Арчи, может, все же стоит съездить в редакции и забрать ответы на объявление, если они уже поступили?
Я отрицательно качнул головой.
— Нет, сэр, не стоит. Такое перенапряжение мне не под силу.
Щеки Вульфа пошли складками.
— Я замечаю, Арчи, что затяжной дождь действует на тебя куда хуже, чем на меня. Или ты просто берешь с меня пример?
— Нет, сэр. Это не дождь, и вы, черт побери, прекрасно это знаете.
Я бросил журнал на пол и уставился на него, не скрывая раздражения.
— Итак, вы считаете, что лучший способ поймать хитрого и умного убийцу, какому когда-либо удавалось обставить меня, это устроить на Салливан-стрит детскую игру в «блошки»? Вы хотя бы предупредили меня об этом? Я бы тогда упоминал Даркина в своих молитвах. Выходит, я только на это и гожусь. Что собирается там делать Даркин? Поймать Анну с клюшкой?
