Загадка золотого кинжала (сборник) - Лондон Джек
Братья, тяжело дыша, вернулись в дом и заперли дверь. После они стояли в гостиной, глядя друг на друга – по лицу каждого градом катился пот, и, взглянув раз, отвели глаза. Повинуясь единому порыву, оба налили себе по стакану горячительного и опрокинули его одним духом.
– Айзек, – сказал Симпсон. – Там что-то есть!
Айзек отложил ружье, отряхнулся и попытался рассмеяться.
– Вздор! – сказал он. – Мы – парочка придурков, Симпсон. Это все оттого, что мы впервые здесь ночью и не забыли рассказ стряпчего – вот потому-то все так и странно. Мы видели лису, только и всего.
– У лисы не бывает таких больших глаз, – сказал Симпсон. – И что ты скажешь насчет крика? Ты наверняка ни разу не слышал такого, Айзек, никогда! И я тоже!
– Значит, это сова, – сказал Айзек.
– Не путай меня совами! – ответил Симпсон. – Нет, ни собаки, ни лисы, ни что-либо еще не издает таких звуков по ночам! Айзек, там что-то есть!
– О, да и черт с ним! – сказал Айзек. – Иначе я начну думать, что ты такой же пугливый, как тот стряпчий. Пойдем-ка спать.
И они отправились спать, и, пока они спали, ничего не произошло. Но рано поутру Айзека разбудили громкий стук в дверь и голос экономки, взволнованный и перепуганный.
– Мистер Айзек, сэр, мистер Айзек! Да когда ж вы проснетесь наконец, сэр!
– Что стряслось? – рявкнул Айзек. – Пожар, что ли?
– Новая собака, сэр, которую Триппетт купил намедни, – о, скорее бы вы спустились, сэр! Нам так страшно!
Айзек спрыгнул с постели, накинул впопыхах одежду и выбежал из комнаты. На лестнице он столкнулся с Симпсоном, тоже одетым кое-как – и очень бледным.
– Я слышал, – сказал он. – Пошли!
Они сбежали вниз по лестнице и через кухню вышли на задний двор. Там сгрудились перепуганные люди – пастух, Триппетт, парочка деревенских парней, экономка и служанка. И возле их ног лежала несчастная маленькая колли – мертвая. Одного взгляда хватило, чтобы понять: ей полностью разорвали горло.
После, зайдя в дом, братья обменялись долгим молчаливым взглядом. Побледневшие, с безумными глазами, они едва сдерживали дрожь в руках. Симпсон заговорил первым – слабым, неуверенным голосом.
– Там что-то есть, Айзек, – тихо сказал он. – Там. Что-то. Есть!
Айзек стиснул зубы и крепко переплел пальцы.
– Я разберусь с этим, Симпсон, – сказал он. – Разберусь!
– Ага, но что это?
– Погоди, – ответил Айзек.
Затем начали происходить те же события, что ознаменовали быстрый отъезд их предшественников. Лошади в конюшнях перепугались; скотину нашли сбившейся в кучу и тяжело дышащей в углу хлева, а овцы разбежались с пастбища по окрестным лесам и тропинкам. И оба брата смотрели и смотрели – но ничего не видели, даже огненных глаз. До этих событий ни Айзек, ни Симпсон понятия не имели, каково это – соприкасаться с чем-то за пределами обычного, материального мира. Родом из оборотистой семьи, которая работала и зарабатывала крестьянским трудом многие годы, они только и делали, что улаживали дела, ловко торговали и спали так же хорошо, как и ели. Нормальные люди: не слишком отягощены воображением, да и нервы их никогда не беспокоили. Но с того момента, как они поселились в «Высоких Вязах», все начало меняться. Постоянно перепуганные по ночам лошади и коровы, и причину страха невозможно было определить; вечное беспокойство, потому что никто не знал, что может случиться в любую минуту, – все это вместе с бессонницей, подорванным здоровьем и расстроенным аппетитом. Симпсон не выдержал первым; он был куда восприимчивее к вещам подобного рода и не такой стойкий, возможно. Айзек это заметил и только сильнее разозлился на эту тайну, тем более что у него не получалось справиться с ней.
Однажды ночью дело дошло до крайности. В глухой полуночной тиши в конюшне началось столпотворение. Лошади кричали от ужаса; а когда двое братьев добрались до них, то поняли: каждое животное изо всех сил рвалось наружу в неистовой борьбе за свою жизнь – лишь бы выйти. Лишь только Айзек отпер дверь, лошади помчались вперед, сбив его с ног в дикой скачке, перепрыгнули невысокую ограду загона и с диким ржанием рассыпались кто куда, скрывшись в темноте. Поутру некоторых нашли в полях неподалеку, часть пригнали из дальних деревень, но все как одна отказались даже близко подойти к конюшне.
Несколько дней спустя Симпсон вышел к завтраку, одетый словно в дорогу.
– Послушай, Айзек, – сказал он, – ничего не спрашивай, просто поверь мне. Я уезжаю – по этому делу. Вернусь завтра к вечеру. Нельзя все оставлять как есть!
Затем он притворился, что ест, отправился восвояси, и от него не было никаких вестей вплоть до следующего дня, когда Симпсон вернулся в сопровождении высокого седого незнакомца с военной выправкой, который вел на поводке бладхаунда [36]. За ужином все трое обсуждали дела: незнакомец загадочным образом был уверен, что сможет решить проблему, которая прежде никому не поддавалась.
Той ночью взошла почти полная луна, и в девять вечера на улице было светло едва ли не как днем. Незнакомец вывел собаку и привязал перед домом к столбу, который Айзек заранее надежно вкопал в землю. По команде огромный пес трижды пролаял – глубокий звук эхом отозвался в вечерней тиши. И откуда-то из лесу в ответ послышался тот самый длинный, отчаянный крик, который братья слышали уже несколько раз, но не могли определить, откуда он исходит.
– Вот он! – воскликнули они одновременно.
– Тогда, что бы это ни было, оно приближается, – сказал хозяин бладхаунда. – Приготовьтесь!
Он что-то приказал собаке, и та в тот же момент доверчиво села возле костра. Все трое, вооруженные дробовиками, затаились среди кусов на краю сада и стали ждать.
Через несколько минут бладхаунд вздрогнул и заскулил.
– Близко! – сказал гость.
Бладхаунд зловеще зарычал – в лунном свете было хорошо видно, как его шерсть встала дыбом.
– Совсем рядом, – сообщил хозяин.
Из рощи прямо перед ними донесся едва слышный шорох, будто кто-то пробирался к ним, шелестя опавшей листвой. А после…
– Глаза! – прошептал Симпсон. – Смотрите – там!
Из черноты рощи губительными звездами светились и поблескивали глаза, которые братья уже видели раньше. На мгновение глаза замерли; но чем громче и ожесточеннее рычал бладхаунд, тем ближе и больше они становились. И в конце концов в лунном свете показался серый, огромный, отвратительный силуэт, который стал подползать ближе и ближе, подтягиваясь вперед на животе, пока не стал полностью виден – голова на передних лапах, зловещие глаза устремлены на бладхаунда.
– Внимание! – прошептал гость. – Оно встанет – интересно, с какой стороны на него нападать? Ждите сигнала.
Серая тварь заколотила хвостом по бокам, дрожа всем телом. Мало-помалу она поднялась с земли и по широкой дуге начала подбираться к бладхаунду: тот изо всех сил рвался с цепи. Ужасные глаза косили, в темноте тускло поблескивали белые клыки, животное кралось, словно леопард. Внезапно оно выгнуло спину, конечности напряглись…
– Сейчас!
Три выстрела прозвучали одновременно, и серая тень, уже готовая к прыжку, судорожно дернулась и бессильно упала рядом с привязанной собакой. И там осталась лежать – пока Симпсон Гривз не принес фонарь, который держал наготове в доме, а потом все трое подошли к убитому животному и стали его рассматривать. До этого никто из них не был уверен, что же они на самом деле застрелили, – а сейчас глядели на огромную собаку неопределенной породы, крупную, крепкую, больше похожую на волка, чем на пса, со злобными челюстями и жестокими клыками, оскаленными даже после гибели. И по крайней мере один из трех начал смутно понимать, в чем же крылась загадка.
Шум выстрелов разбудил остальных обитателей дома; они выбежали на выгон посмотреть, что случилось. К ним присоединилась женщина – соседка, которая раньше готовила и убирала для Джозайи Мэйдмента. И, глядя на мертвое животное в свете фонаря, она, негромко вскрикнув, всплеснула руками.
