Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)
Далекие воспоминания – но в них есть рациональное зерно…
Мистер Энтвисл решил более тщательно обдумать причины своего беспокойства. Что же было в странных словах Коры такого, что продолжает мучить его подсознание? Наконец он выделил две фразы: «Я подумала, из того, что он сказал» и «Его смерть была такой неожиданной…».
Сначала адвокат проанализировал последнюю фразу. Действительно, о смерти Ричарда можно было сказать, что она была внезапной. Мистер Энтвисл обсуждал состояние его здоровья и с самим Ричардом, и с его врачом. Доктор прямо сказал, что на долгую жизнь мистеру Эбернети рассчитывать не приходится. Если он будет за собой следить, то протянет еще года два или три; может быть – чуть дольше, но это маловероятно. В любом случае медик ожидал несчастья в ближайшем будущем.
Что же – доктор ошибся, но врачи сами всегда признавали, что не могут точно предсказать реакцию пациента на заболевание. Бывает, что больные, от которых все отказались, внезапно выздоравливают, а те, кто уже стоит на пути к выздоровлению, вдруг умирают. Слишком многое зависит, помимо всего прочего, от желания пациента бороться. От его внутреннего желания жить. А Ричард Эбернети, будучи сильным и здоровым мужчиной, не имел этого желания.
За шесть месяцев до его смерти его единственный оставшийся в живых сын, Мортимер, заразился полиомиелитом и сгорел за неделю. Его смерть была настоящим шоком, в значительной степени усиленным тем фактом, что молодой человек сам по себе был сильным и жизнелюбивым человеком. Любитель спорта, он и сам был настоящим атлетом, и относился к тем людям, о которых обычно говорят, что они в жизни не болели ни одного дня. Он вот-вот должен был обручиться с очаровательной девушкой, и все мысли Ричарда о будущем были связаны с этим его обожаемым и очень достойным сыном. Но вместо этого случилась трагедия…
Теперь, помимо личной потери, в будущем у Ричарда не осталось ничего, что могло бы поддержать его интерес к жизни. Один из его сыновей умер в младенчестве, а второй – не оставив потомства. У Ричарда Эбернети не было внуков – он был последним носителем имени, при этом обладал большим состоянием и имел обширные деловые интересы, которые все еще до некоторой степени контролировал. И кто же унаследует это его состояние и его деловые интересы?
Энтвисл знал, что все это сильно беспокоило Ричарда. Его единственный живой брат был почти инвалидом. Оставалось только молодое поколение. Адвокат думал, хотя его друг и не делился с ним этими своими мыслями, что Ричард хочет выбрать себе настоящего наследника, хотя он и не собирался отказываться от завещания каких-то небольших сумм остальным членам семьи. Так это или нет, но юрист знал, что за последние шесть месяцев Эбернети по очереди приглашал к себе погостить племянника Джорджа, племянницу Сьюзан и племянницу Розамунду с их мужьями. Кроме того, у него также гостила его свояченица миссис Лео Эбернети. Именно среди первых трех, так полагал адвокат, Ричард и искал своего наследника. Хелен Эбернети была приглашена из личной симпатии, а может быть, и в качестве советчицы, потому что Ричард всегда был высокого мнения о ее здравом уме и практической сметке. Мистер Энтвисл вспомнил также, что за последние шесть месяцев его друг несколько раз посещал своего брата Тимоти.
Результатом всей этой активности было завещание, которое теперь лежало в портфеле адвоката. Равное разделение имущества между всеми наследниками. Единственным выводом, который напрашивался сам собой, было то, что Ричард разочаровался как в племяннике, так и в племянницах, или, скорее, в их мужьях.
Насколько знал мистер Энтвисл, Ричард Эбернети не приглашал к себе в гости сестру, Кору Ланскене, – и это возвращало адвоката к первой тревожащей его фразе, которую она невнятно произнесла: «…но мне показалось, из того, что он сказал…».
А что сказал Ричард Эбернети? И когда он это сказал? Если Кора не посещала Эндерби, то Ричард должен был навестить ее в той полубогемной деревне в Беркшире, где у нее был коттедж. Или она имела в виду какую-то фразу из его письма?
Мистер Энтвисл нахмурился. Кора, без сомнения, была полной идиоткой, и она легко могла не так понять сказанное, полностью исказив его значение. И тем не менее его интересовало, что же это могла быть за фраза…
Он был настолько взволнован, что даже подумал о том, чтобы обратиться с этим вопросом прямо к миссис Ланскене. Правда, не сразу. Лучше не показывать ей, что он считает это чем-то важным. Однако адвокат хотел бы когда-нибудь выяснить, что из сказанного Ричардом Эбернети заставило женщину задать этот совершенно идиотский вопрос:
«Но ведь его же убили, нет?»
II
– Твоя тетушка, должно быть, полная дубина, – сказал своей жене Грегори Бэнкс в вагоне третьего класса того же самого поезда.
– Ты имеешь в виду тетушку Кору? – неопределенно поинтересовалась Сьюзан. – Это ты прав. Мне она всегда казалась несколько простоватой, если не сказать больше.
– Ей действительно надо запретить разносить подобные сплетни, – резко сказал Джордж Кроссфилд, сидевший напротив них. – Это может вызвать нездоровый интерес у других.
– Не думаю, чтобы кто-то стал обращать внимание на то, что говорит подобная мымра. – Розамунда Шайн была занята тем, что старалась подчеркнуть помадой линию губ, которую она называла «лук Амура», и поэтому говорила не слишком членораздельно. – Совершенно непонятная одежда и эти блестящие черные гирлянды…
– И тем не менее этому надо положить конец, – настаивал Джордж.
– Ну конечно, дорогой, – рассмеялась миссис Шайн, убирая помаду и с удовлетворением рассматривая свое изображение в зеркальце. – Положи этому конец.
– Думаю, что Джордж прав, – неожиданно произнес ее муж. – Людям не надо многого, чтобы начать говорить.
– А какое это будет иметь значение? – задала Розамунда вполне ожидаемый вопрос, при этом кончики «лука Амура» приподнялись в улыбке. – Мне кажется, что это, наоборот, будет весело.
– Весело? – произнесли сразу четыре голоса.
– Ну, убийство в семье, – сказала миссис Шайн. – Это так будоражит!
Несчастному и нервному молодому человеку по имени Грегори Бэнкс пришло в голову, что кузина, если отбросить ее красивую внешность, была немного похожа на свою тетю Кору. Ее следующие слова только убедили его в этом.
– Если его убили, – продолжила Розамунда, – то кто, по вашему мнению, это сделал? – И она задумчиво окинула взглядом купе. – Ведь его смерть была очень удобна всем нам. – Голос ее звучал мечтательно. – Мы с Майклом уже дошли до ручки. Мику предложили отличную роль в шоу Сэндбурна, но ее надо дождаться. Так что сейчас мы будем в полном шоколаде. Мы даже сможем, если захотим, оплатить нашу собственную постановку. Кстати, здесь есть одна пьеса с просто потрясающей ролью…
Никто не стал выслушивать рассуждения Розамунды. Все задумались о своем собственном ближайшем будущем.
«А ведь дно было совсем рядом, – подумал про себя Джордж. – Теперь же я смогу вернуть эти деньги, и никто ничего не заметит… Еле-еле пронесло».
Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл глаза. Кабалы все-таки удалось избежать.
– Мне, естественно, очень жаль дядюшку Ричарда, – сказала Сьюзан своим чистым и жестким голосом, – но ведь он был очень стареньким, а потом эта смерть Мортимера, – и вот ему уже не осталось ничего, ради чего можно было бы жить. И потом, было бы ужасно, если б оставшиеся годы он провел, будучи инвалидом. Гораздо лучше умереть неожиданно, без лишнего шума, как сейчас.
Ее твердый взгляд, выражавший уверенность, смягчился, когда она взглянула на сосредоточенное лицо своего мужа. Сьюзан обожала его. Где-то подспудно она ощущала, что ее чувства к Грегу гораздо сильнее, чем его к ней. Но это только усиливало ее страсть. Грег принадлежал ей, и ради него она была готова на все. На все на свете.
III
Переодеваясь к обеду в Эндерби-холле (она решила остаться на ночь), Мод Эбернети раздумывала, не стоило ли ей остаться на более длительный срок, чтобы помочь Хелен с разбором вещей и очисткой дома. Все эти личные вещи Ричарда… А может быть, и его письма… Но ведь все важные бумаги должны быть уже у мистера Энтвисла, да и к Тимоти надо возвращаться как можно скорее. Он так раздражался, когда ее не было рядом, чтобы присмотреть за ним! Мод надеялась, что завещание ему понравится и что он не расстроится. Она знала, ее муж ожидал, что Ричард завещает основную часть своего состояния именно ему. В конце концов, он ведь был единственным из оставшихся в живых Эбернети! Ричард вполне мог доверить ему контроль за растущим поколением. Да, скорее всего, Тимоти будет недоволен завещанием, подумала она, а волнения плохо влияли на его пищеварение. И потом, когда он раздражался, Тимоти становился совершенно невыносимым. Были моменты, когда он, казалось, совершенно терял чувство меры…
