Эрнст Гофман - Зловещий гость (сборник)
Пришли строители, с которыми барон долго обсуждал то, как должно выглядеть новое здание. Он отклонял все чертежи, все казалось ему недостаточно богатым и величавым. Наконец, он начал сам рисовать планы, и это приятное занятие, при котором в его воображении неизменно возникала светлая картина счастливого будущего, приводило молодого хозяина поместья в хорошее расположение духа, передававшееся и остальным. Его щедрость и привычка жить на широкую ногу противоречили всем представлениям о скупости.
Даниэль, по-видимому, тоже забыл нанесенную ему обиду. Он держался всегда спокойно и покорно с бароном, который часто следил за ним недоверчивым взглядом, продолжая думать о кладе, погребенном на дне башни. Но все удивлялись тому, что старик, казалось, молодеет день ото дня. Возможно, его глубоко огорчила смерть старого господина, и он только теперь начал отходить от удара; быть может, причиной этого было то, что теперь ему не нужно было, как прежде, проводить в холодной башне бессонные ночи, он лучше ел и пил хорошее вино, но только из старика домоправитель превратился в сильного мужчину плотного телосложения, с румяными щеками, который был бодр и громко смеялся, услышав шутку.
Приятная жизнь в Р-зиттене была нарушена появлением младшего брата молодого хозяина майората Вольфганга – Губерта, при виде которого барон Вольфганг смертельно побледнел и громко воскликнул: «Что тебе здесь нужно, несчастный?»
Губерт бросился брату в объятия, но тот схватил его в охапку и потащил в дальнюю комнату, где они, уединившись, заперлись. Братья провели наедине несколько часов, после чего Губерт вышел из комнаты расстроенный и велел подать себе лошадь. Адвокат двинулся ему наперерез, тот хотел пройти, но Ф., охваченный предчувствием, что сейчас может произойти непоправимое, попросил его переждать хотя бы два часа. В ту же минуту появился и барон, крича: «Останься, Губерт! Надеюсь, ты одумаешься!»
Взгляд Губерта просветлел, он овладел собой и, тотчас сбросив на руки стоявших позади слуг свою роскошную шубу, взял Ф. под руку и сказал ему с насмешливой улыбкой: «Так, значит, владелец майората меня здесь терпит».
Адвокат полагал, что печальное недоразумение, вероятно, вскоре разрешится. Губерт взял стальные щипцы, стоявшие у камина, и, разбив ими толстое дымящееся полено, сказал Ф.: «Вы видите, господин адвокат, что я добрый человек и гожусь для разных домашних дел, но Вольфганг полон престранных предрассудков, и, кроме того, он жалкий скупец».
Ф. посчитал неудобным вмешиваться во взаимоотношения братьев, тем более что лицо Вольфганга, его поведение и тон ясно показывали, что его обуревают страсти.
Желая получить распоряжение барона относительно какого-то обстоятельства, касающегося майората, адвокат пошел поздним вечером в его покои. Он нашел барона совершенно расстроенным: тот мерил комнату большими шагами, заложив руки за спину. Увидев адвоката, он остановился, схватил того за руки и, мрачно глядя ему в глаза, сказал убитым голосом: «Брат приехал! Я знаю, – продолжал он, как только Ф. открыл рот, собираясь задать вопрос, – я знаю, что вы хотите сказать. Ах, вам неизвестно, что мой несчастный брат, – иначе я не могу его назвать, – как злой гений, везде преследует меня и нарушает мой покой. Не от него зависело, что я не сделался бесконечно несчастным, – этого не захотело Небо, но, с тех пор как стало известно об учреждении майората, он стал смертельно меня ненавидеть. Он завидует моему состоянию, которое в его руках обернулось бы в прах. Он самый безумный расточитель, какой только есть на свете. Его долги значительно превышают половину той доли состояния в Курляндии, которая ему принадлежит, и теперь, преследуемый кредиторами, он поспешил сюда и клянчит денег». – «И вы, брат, ему отказали?» – начал было Ф., но барон Вольфганг резко воскликнул, отпустив руки адвоката и отступая на шаг: «Молчите! Да, я отказываю! Из доходов майората я не могу и не хочу подарить ни одного талера! Но слушайте, какое предложение я безуспешно пытался сделать этому безумцу несколько часов назад, и тогда уж судите. Вам известно, что имение в Курляндии довольно значительно. Я хотел отказаться от своей половины в пользу его семейства. Губерт женился в Курляндии на красивой бедной девушке. Она принесла ему детей и бедствует вместе с ними. Управляющий имением должен был выдавать ему из доходов требуемое содержание, и кредиторы по мере возможности были бы удовлетворены. Но что для него беззаботная спокойная жизнь? Что ему жена и дети? Он желает иметь деньги, много наличных денег, чтобы сорить ими с безумным легкомыслием. Не знаю, какой демон открыл ему тайну о полутораста тысячах рейхсталеров, но он требует половину этих денег, уверяя, что они не относятся к майорату и их нужно рассматривать как свободное имущество. Я должен и хочу отказать ему в этом, но подозреваю, что он задумал погубить меня!»
Как ни старался Ф. доказать барону, что тот предубежден против брата, ему не удалось этого сделать. Клиент попросил его вступить в переговоры с жадным и недоброжелательным Губертом. Ф. сделал это с чрезвычайной осторожностью и очень обрадовался, когда Губерт, наконец, объявил: «Хорошо, я принимаю предложение владельца майората, но с тем условием, чтобы теперь, когда я нахожусь в таком положении, что из-за суровости кредиторов могу навсегда лишиться чести и доброго имени, он отсчитал мне сто фридрихсдоров наличными и позволил мне хоть немного пожить в прекрасном Р-зиттене».
«Никогда! – воскликнул барон, когда адвокат передал ему это пожелание брата. – Я никогда не допущу, чтобы Губерт хоть одну минуту прожил у меня в доме, когда здесь будет моя жена! Идите, дорогой мой друг, скажите этому нарушителю моего спокойствия, что он получит двести фридрихсдоров не взаймы, а в виде подарка, но только пусть уезжает прочь, прочь отсюда!»
Теперь Ф. точно знал, что барон женился без ведома отца и что в этом и крылась, вероятно, причина вражды двух братьев. Губерт гордо и пренебрежительно выслушал адвоката и, когда тот закончил, сказал глухим и мрачным голосом: «Я подумаю, а пока останусь здесь еще на несколько дней».
Ф. постарался доказать недовольному брату, что барон Вольфганг действительно сделал все, чтобы ему помочь. Губерт расстегнул свой жилет сверху донизу, как человек, которому не хватает воздуха, и, заложив одну руку за открытый вырез рубашки с жабо, а другой подбоченившись, быстро повернулся на одной ноге и воскликнул: «Как милостиво бросает владелец майората свои червонцы бедному нищему!»
Потом он разразился громким смехом. Ф. отлично видел, что и речи не могло быть о полном примирении братьев. К досаде барона, Губерт надолго расположился в комнатах, отведенных ему в боковом флигеле замка. Замечали, что он часто и подолгу разговаривает с домоправителем и тот даже ходит с ним охотиться на волков. Вообще же гостя видели редко, он избегал встреч с братом, что и тому было бы неприятно.
