Элен Макклой - Шаг в четвертое измерение
Мы сошли с моста. Он остановился, немного постоял.
— Значит, тело Шарпантье обнаружили здесь?
— Да, здесь.
Полиции уже не было. Как и никаких признаков поисковой партии. В этой ветреной темноте мы были только вдвоем.
— А это и есть болото, на котором Джонни дважды исчезал перед глазами двух разных свидетелей?
— Да.
— Да, если бы только сейчас был день…
Он пошел вверх по болотистому склону холма.
Я следовал за ним в нескольких шагах, но он шел очень быстро, и я скоро устал. Луна еще не вышла, но звезды сияли вовсю, и только на западе были видны обрывки обтрепанных облаков. Я шел, глядя на небо, и вдруг колючий куст зацепился за штанину. Несколько его жал впились мне в ногу. Я наклонился, чтобы выпростать брюки. Но тут вся нога, потеряв опору, проскользнула под корень куста. Я сразу перенес тяжесть тела на вторую, но и под ней почва оказалась податливой и ушла куда-то вниз. И вдруг, не веря собственным чувствам, я понял, что куда-то проваливаюсь, стремительно падаю…
Колючки впились мне в лицо. Инстинктивно я закрыл глаза. Я приземлился на спину плашмя, с неприятным шлепком. Я открыл глаза.
Ничего не было видно, так как вокруг меня была, как говорят шотландцы, «мрачная темнота». Из холодной звездной ночи я провалился в какую-то жаркую темную яму. Вдруг в темноте я услыхал чье-то дыхание. Все мои нервы натянулись словно струны. Усевшись поудобнее на земле, я принялся шарить в заднем кармане брюк. Но потом вспомнил, что сегодня утром, выходя из дома, не захватил с собой фонарика. Я тихо позвал:
— Кто здесь? Никто не ответил.
До сих пор мои глаза никак не могли привыкнуть к кромешной темноте. Сюда, вероятно, не проникал ни один луч света. Я ощупал руками пол, — это была плотно укатанная, утрамбованная земля. Я коснулся стены, и мои пальцы ощутили шершавую каменную поверхность. Каменная кладка. Я мог различать зазоры между блоками.
Откуда-то издалека до меня донесся глухой голос:
— Данбар! Где же вы?
Хотя тон голоса был крайне раздраженным, он мне показался самым сладостным звуком на свете, — это был голос Уиллинга. Если я его слышал, то наверняка и он мог услыхать меня. Я закричал:
— Я здесь! Кажется, под землей! Загляните под куст, у которого я стоял!
Что-то зашуршало. Было ли это над головой? Или здесь, в темноте, рядом со мной?
— Какого хрена… — надо мной полился крепкий морской жаргон. Он вполне соответствовал и моим чувствам.
— Я здесь! — снова заорал я.
— Подождите минутку. Этот проклятый куст хуже тигра с двенадцатью когтями на каждой лапе.
Я зажмурился от внезапной полоски света. Это был, увы, только луч электрического фонарика. Уиллинг, словно кошка, спрыгнул вниз и приземлился рядом со мной.
— Что, черт подери…
При слабом свете фонаря мы различили подземную камеру с узким лазом над головой. Пол представлял собой утрамбованную землю, покрытую то ли глазурью, то ли патиной, отчего он настолько затвердел, что стал похож на деревянный или даже каменный. Большими каменными плитами был выложен низкий потолок. Нам нужно было согнуться в три погибели, чтобы не упереться в него головой. Стены были выложены мелкими плоскими, неправильной формы камнями, и каждый из них плотно прилегал к своему соседу. Изнурительная, требующая большого терпения работа! Пальцы Уиллинга обследовали щели.
— Никакого известкового раствора, — проговорил он с благоговейным уважением. — Это, по-моему, называется «сухой кладкой». Вы знаете, что это означает? То, что этому месту немало лет, — может, целая тысяча.
Я уже понял, что мы сидим в камере, которой века, но у меня возникло еще и другое чувство, — настолько же гнетущее, как и клаустрофобия. Обычно я не испытывал страха, находясь в небольших замкнутых помещениях. Но на сей раз все было иначе. Мне почудилось, что здесь творились самые ужасные, самые темные дела. Это жаркое место, казалось, было настоено как на земных запахах, так и на витающих здесь флюидах ужаса и зла.
— Что это за место? — заикаясь, спросил я.
— Понятия не имею, — ответил Уиллинг, и в его обычно спокойном голосе я почувствовал то же отвращение, которое в эту минуту испытывал и я.
— Кто же ее построил? — продолжал размышлять я. — Нет никакого сомнения, что это дело рук человека. Почему же лорд Несс ни разу не упомянул об этом сооружении? Почему ничего не сказал Ангус Макхет?
— Возможно, они ничего об этом не знают.
— Да, она хорошо замаскирована, — согласился я. — И все же вся долина принадлежит Нессу, а прежде принадлежала его семье на протяжении бесчисленных поколений. Клан Нессов был самым знатным во всем этом районе еще во времена Малкольма Шипмора и Сомерледа Макджилабрайда. Он должен знать каждую его пядь, ему отлично известны все его традиции, все легенды. Но даже то, чего он не знает, обязан знать Ангус Макхет.
Уиллинг направил луч на пол. Несмотря на твердую поверхность, на нем сохранились следы стычки. Опустившись на колено, он начал внимательно обследовать булыжник размером с грейпфрут.
— Данбар, здесь убили Шарпантье. А вот и орудие убийства… — Он поднял какой-то предмет и передал его мне. Маленький серебряный карандаш с инициалами «М. Ш.».
Уиллинг бросил взгляд на низкий проход, ведущий в темноту.
— Нужно посмотреть, что там такое, — предложил он. Чувствовалось, что ему это все больше не нравится, как и мне самому.
— Предположим, там нет другого выхода, а существует только тот лаз, через который мы попали сюда… Ну а если… там кто-то скрывается. Скажем, убийца?
— Все равно нужно осмотреть. Слава Богу, у нас есть фонарик.
Мы стояли в нерешительности. Уиллинг направил луч фонарика через проход, и за ним мы увидели такую же камеру, с таким же полом, стенами и потолком. Больше никаких проходов там не было. Вначале мне показалось, что в дальнем углу лежит куча тряпья. Но вдруг она зашевелилась. Кто-то ворочался во сне и скулил.
Я подошел поближе и наклонился. Уиллинг поднес фонарик. Спящим оказался ребенок. Вдруг он проснулся, сел и уставился опухшими глазами с мигающими ресницами в фонарный луч. Затем, издав дикий вопль, бросился ко мне в объятия, привалился всем телом и зарыдал.
Это был Джонни Стоктон.
Глава одиннадцатая
Кто-то тряс меня за плечо. После тяжелого сна я очнулся в темной комнате, слабо освещенной горевшей свечой. Рядом с кроватью стоял Уиллинг, побритый, умытый, причесанный, уже одетый. У него было бледное сосредоточенное лицо.
С трудом мне удалось сесть в кровати.
— Нужно ли обязательно вставать посередине ночи?
