Джон Карр - А потом - убийство!
— Да, я понял. Но где она была? Что с ней случилось? Неужели никто не знает?
— Профессионализм, — ответил мистер Хаккетт, — истинный, настоящий профессионализм всегда был девизом «Альбион Филмз». Так я и сказал мистеру Маршлейку и знаю, что он…
— Том, кончай трепаться. Что было с пленкой?
Мистер Хаккетт все рассказал.
4На киностудию «Пайнем» опустилась ночь, в желтеющей листве шелестел ветер, и яркая луна освещала павильоны.
Моника Стэнтон и Билл Картрайт сидели в лондонском ресторане и рассуждали: по теперешним временам и Корнуолл отлично подойдет для медового месяца — не хуже, чем Капри. Фрэнсис Флер была на очередном приеме, она пила апельсиновый сок и беседовала с одним скандинавским тенором, от чьих верхних нот стекло могло пойти трещинами на расстоянии шесть метров. Томас Хаккетт усердно трудился в монтажной. Говард Фиск объяснял нюансы актерского мастерства своей новой протеже. Тилли Парсонс в загородном клубе укладывала вещи; как ни странно, она даже всплакнула.
Однако, как ни тихо было в «Пайнеме», спали здесь не все. Когда полная луна величественно поднялась над павильонами, ее благословенные лучи осветили головы двух людей, стоявших на подъездной аллее.
Одним был толстяк с сигарой, вторым — высокий молодой человек в очках, с подчеркнуто аристократическим выговором.
— Послушайте, — говорил толстяк. — Просто бомба! Феноменально! Колоссально! Боже, мы огребем все денежки отсюда до Саус-Бенд, штат Индиана!
— Рад слышать, мистер Ааронсон.
— Приятель, — возразил толстяк, — вы и половины не знаете. Видели вы вчера последние кадры?
— Нет, мистер Ааронсон.
— Так слушайте. Конец битвы при Ватерлоо, так?
— Да, мистер Ааронсон.
— Герцог Веллингтон лежит раненый на раскладушке, так? Сэм Макфиггис уже сочинил стишки для его последней речи. Начинаются так: «Не мы одни — плот новых дней…»
— Не плот, мистер Ааронсон, а плод.
— Что значит «плод»?
— Там не «плот», а «плод», мистер Ааронсон. Боюсь, что автор данных стихов — не мистер Макфиггис, а Теннисон. Вот как там дальше:
Не мы одни — плод новых дней, последний
Посев Времен, в своем нетерпеливом
Стремленьи вдаль злословящий Былое…
— Ну ладно, ладно, раз вы так говорите… Но послушайте. Вот герцог Веллингтон, так? Крупный план и медленное затемнение. Я думал, там конец эпизода. Но там не конец. После затемнения на экране появляется Портсмутский военно-морской кораблестроительный завод.
— Что, мистер Ааронсон?
— Чем вы слушаете? Портсмутский военно-морской кораблестроительный завод. Потом крупным планом Уинстон Черчилль, в цилиндре, с сигарой. Все, кто был в просмотровом зале, как заорут, как захлопают!
— Но, мистер Ааронсон…
— Слушайте дальше. Потом пошли суперклассные картинки. Военные корабли в действии, пушки крупным планом, пикирующие бомбардировщики, мины в какой-то странной бухточке… Вот здорово, приятель, правда?
— Но, мистер Ааронсон…
— Значит, смотрим мы это дело минут десять, и тут я говорю Оукшоту Харрисону: «Слушай, — говорю, — бомба! Феноменально! Колоссально! Только не многовато ли будет? Может, немножко вырезать?» А он мне: «Мистер Ааронсон, не стану вас обманывать. Я этого не снимал». А я: «Как так — не снимал?» А он: «Мистер Ааронсон, буду с вами предельно откровенен. Не знаю, откуда эти кадры вообще взялись». Ну можете себе представить?
— Да, мистер Ааронсон.
— А потом вдруг врывается Том Хаккетт из «Альбион Филмз» и начинает прыгать, скакать и орать: «Вы украли мою натуру! Вы украли мою натуру!»
— А вы действительно их украли, мистер Ааронсон?
— Да нет же, господи! Но слушайте дальше. Я не я, если в конце концов не оказалось, что кадры все-таки его. Представляете?
— Да, мистер Ааронсон.
— По-вашему, где-то что-то могли перепутать?
— По-моему, такое весьма вероятно, мистер Ааронсон.
— Ну, тогда все в порядке. Потому что у нас появилась идея. Мы снимем похожие кадры и вставим в нашу картину. Что скажете, приятель? Ловко задумано? Только я вот чего не понимаю. Как, по-вашему, чужие кадры попали к нам в фильм?
— Не смею строить предположения, мистер Ааронсон. Скажу только, что в кино такие вещи время от времени случаются.
Толстяк глубоко и счастливо вздохнул. Ночь была ослепительна; будущее было ослепительно; мир был ослепителен.
— Приятель, — заявил он, — теперь вы точно что-то поняли. В кино такие вещи время от времени случаются!
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Если читатель пожелает проверить достоверность фактов, сообщенных Уильямом Картрайтом, отсылаем его к книге Г.Дж. С. Томпсона «Неразгаданные отравления» («Хатчинсон и K°», 1937).
2
См. роман «Смерть в пяти коробках».
