Леонид Шифман - Побег на Альфу Центавра (сборник)
Когда Николь появилась на пороге нашего временного жилища, в камине потрескивал огонь, елочка блистала мишурой и сверкающими шарами, и так пахло, что хотелось одновременно и плакать и смеяться, и безоговорочно верилось, что сегодня обязательно произойдет чудо.
– Как здорово! – Воскликнула моя гостья, по достоинству оценив мои старания.
– Рада, что тебе понравилось, – ответила я, едва сдерживая в своем голосе горделивые нотки.
До обеда у Клайдов у нас еще было достаточно времени, чтобы обменяться нехитрыми новостями и привести себя в такой вид, который создавал бы у нас чувство собственной значимости и неповторимости.
Клайды были нам искренне рады, как мне показалось, особенно они были рады Николь. Все же она их соотечественница, американский патриотизм мне хорошо знаком, и иногда он становится объектом для нашего дружеского подшучивания. Госпожа Клайд великолепно готовила, прекрасный домашний обед, которым нас угостили, заставил полностью забыть о диете.
В свой коттедж мы вернулись в прекрасном настроении. А впереди еще был вечер, и мы предвкушали его необычность и даже какую-то таинственность.
Конечно, переодевшись в джинсы и легкие куртки, мы еще побродили по Тотриджу, ведь Николь здесь была впервые, и мне хотелось, чтобы этот городок ей понравился.
Когда стемнело, мы вернулись к нашему камину. Скоро в нем уже потрескивали поленья. Мы зажгли приготовленные мною для этого вечера свечи в тяжелых старинных бронзовых подсвечниках, которые великолепно смотрелись на каминной полке. Я нашла эти подсвечники в антикварном магазине в старой части Сент-Ривера и была сейчас очень довольна собой, поскольку все эти детали одна за другой уводили нас из пространства обыденности в мир воображения.
Между нашими креслами стоял маленький чайный столик, на нем я поставила два высоких узких бокала, до половины наполнив их ароматным рубиновым вином. Бисквиты я выложила на большое старинное, очень красивое блюдо их тонкого белого фарфора. Блюдо было окантовано золотистой кружевной вязью, которая сейчас поблескивала в мерцающем свете живого огня, исходившего от свечей и пламени, причудливо плясавшего за каминной решеткой.
Какое-то время, устроившись в своих креслах, мы просто наслаждались атмосферой, запахами, вкусом старого выдержанного вина. Потом я подумала, что именно мне как хозяйке и человеку, сотворившему все эти декорации, нужно начать играть, сцену за сценой, того увлекательного спектакля, который был бы всего этого достоин.
– Мне вспомнился сейчас один роман Агаты Кристи, – начала я произносить свою первую реплику, – он начинается с того, что два пожилых джентльмена сидят в креслах перед камином и разгадывают всякие загадки связанные с преступлениями, поскольку один из этих джентльменов бывший полицейский комиссар.
– Ну, мы с тобой не пожилые джентльмены, – начала мне подыгрывать Николь, – и среди нас нет отставного комиссара, но каждый из нас хранит в своей памяти по нескольку историй, связанных с преступлениями, так почему бы и нам не поиграть в эту увлекательную игру?
– Именно это я и хотела сказать, – улыбнулась я, – и предлагаю тебе начать с загадки из вашей с Генри практики. Наверняка, для тебя не проблема – вспомнить какую-нибудь подходящую историю.
– Да, ты права, – согласилась Николь, – например, я никогда тебе не рассказывала о самом первом нашем криминальном деле. Тогда инспектор Майлз обратился к моему шефу почти официально. Кстати, речь опять пойдет о художнике и его непонятной смерти.
– Внимательно тебя слушаю.
Таинственная смерть художника Мигеля Мендеса.
– Все началось с телефонного разговора, – начала свой рассказ Николь.
Я постаралась включить воображение и не только впитать информацию, но и почувствовать себя на месте событий. Вот как все было:
– Здравствуйте, это офис Генри Тамона? Меня зовут Кристофер Майлс, инспектор полиции», – услышала Николь незнакомый голос.
– Очень приятно, мистер Майлс», – ответила она.
– Мистер Тамон сможет принять меня в ближайшее время? – поинтересовался инспектор
– Секундочку..., да, завтра в десять утра, вас устроит, мистер Майлс? – спросила Николь.
– Отлично! А вас зовут Николь Федона?
– Как вы догадались, мистер Майлс, ведь я забыла представиться?
– Ваш клиент Кроулз Делл весьма лестно отзывался о вас... До завтра, мисс Федона, – закончил разговор инспектор.
– Повесив трубку, Николь несколько секунд провела в задумчивости, никак не ожидала она даже того, что Делл запомнит ее имя, а уж похвал... Из оцепенения Николь вывел ее шеф Генри, догадавшийся, что объявился двоюродный брат Кроулза, Генри издавал звуки, которые, как заметила Николь, в другом исполнении, возможно, были бы названы напеванием чего-то вроде марша. Было ясно, что гостя он ждет с нетерпением.
– А мне казалось, что твой шеф не так уж заинтересован в этих загадках, – не удержалась я от реплики, но тут же опять обратилась в слух.
– Полиция как всегда немного опоздала, – продолжила свой рассказ Николь, попросту проигнорировав мою последнюю реплику, – и мистеру Майлсу пришлось извиняться, но Генри был искренне рад долгожданному гостю.
«Как хорошо, что ваша компания не является детективным агентством, иначе мы бы не смогли к вам обратиться, мистер Тамон! – начал беседу Майлс, усаживаясь поудобнее с чашечкой кофе в руках. – Собственно, нам нужны лишь услуги аналитика, который бы помог вывести дело из тупика, взглянув на него со стороны», – На последних словах инспектор, уловив свою бестактность, немного запнулся и виновато посмотрел на Николь, как бы прося помощи. Та кивнула ему в знак поддержки. Генри никогда не обижался на подобные вещи, относясь к людям снисходительно...
«Так давайте же перейдем к делу», – предложил он.
«О’кей. Вероятно, вы слышали о загадочной смерти Мигеля Мендеса, известного художника?» – спросил инспектор, – Николь невольно входила в роль и в звучании ее голоса я вдруг услышала чужие интонации.
«О да, конечно! Помнится, его тело было найдено в бассейне в саду его виллы», – возбужденно проговорил Генри
– Мигель Мендес – один из немногих художников, добившийся если не славы, то большой известности еще при жизни, – перешла Николь к непосредственному изложению фактов. Хотя ему было семьдесят четыре года, и почти всю свою жизнь он занимался живописью, он продал очень мало своих работ. Он никогда не нуждался в деньгах, поэтому торговаться с ним было бесполезно. Большинство же коллекционеров и любителей облизывались, но не могли позволить себе выложить требуемую сумму. Поэтому его картины хранились, в основном, в его частном доме и в галерее Государственного Музея Искусств. Существует мнение, что смерть художника, как минимум, удваивает стоимость его картин. Возможно, не стоит называть точные цифры, но у этой легенды явно есть свои резоны... Правда в данном деле это не имеет большого значения. Ни в одних руках не находилось на тот момент более двух картин... Это мы тогда точно выяснили. «У Мендеса есть наследники?» – спросил инспектора Генри. «Нет. Абсолютно никого. Все картины и дом завещаны музею, а денежные накопления поделены между несколькими благотворительными фондами», – ответил ему Майлз. Короче говоря, никто в его смерти особо заинтересован не был... Но в газетах высказывались серьезные сомнения по поводу естественности причин его смерти. И, действительно, его смерть выглядела странно, хотя никаких следов борьбы или насилия обнаружено не было. Труп был найден плавающим в бассейне лицом вниз, правая рука мертвой хваткой сжимала кисточку, которую с трудом удалось высвободить. Экономка, работавшая у Мендеса, рассказала, что в летний сезон художник всегда работал в саду около бассейна, делая частые перерывы для купания. Он, кстати, неплохо плавал. Врачи полностью отмели версию, что Мендес упал в бассейн в результате какого-то приступа или внезапной потери сознания. Остается предположить, что Мендесу помогли утонуть. К тому же мы обнаружили следы человека, ведущие к живой изгороди на дальней стороне сада, отделяющей владения Мендеса от дороги, на которой след терялся. Вероятно, человек продолжил свой путь на машине... Тело обнаружила экономка, единственная прислуга в доме, более двадцати лет проработавшая у Мендеса. У нее же удалось выяснить, что последнее время в доме не было посторонних лиц, кроме садовника, который раз в месяц приводит в порядок сад. «У садовника не было проблем с зарплатой?» – спросил Генри, он явно вспомнил фирму, где мы вместе работали. Однако инспектор решительно отмел это предположение: «Нет, нет. Он получал зарплату в фирме «Райские сады», объяснил он нам, – у этой фирмы был заключен договор с Мендесом, так что никаких финансовых контактов у него с садовником не должно было быть. Никаких жалоб на садовника от Мендеса не поступало. Кроме того, у садовника есть алиби. Убийство произошло предположительно утром от десяти до десяти с половиной. В это время садовник работал у миссис Оллсон, которая клянется, что никогда не спускает глаз с приглашаемых работников, так как «в наше время никому верить нельзя ни на доллар, ни на минуту». Версия ограбления тоже не проходит, абсолютно ничего не пропало».
