Джон Харви - Малолетки
Когда учительница повернулась к вошедшей, фломастеры выпали у нее из рук.
— Мой муж должен быть в полицейском участке сегодня после обеда.
— Я знаю, миссис Шепперд, это просто…
— Дети должны вот-вот прийти в школу.
— Ваш муж сказал, что ходил плавать после обеда в воскресенье…
— Но он же вам объяснил….
— Может быть, он ошибается? Вероятно, у него есть причина, чтобы ошибиться?
Джоан наклонилась и стала собирать фломастеры. За дверью слышались голоса, нетерпеливое шарканье ног.
— Если Стивен сказал, что он плавал, значит, он так и делал.
Линн наклонилась к ней, вложила в ее руку повестку.
— Если вы надумаете что-то, о чем вам захочется поговорить со мной скорее, чем с кем-нибудь еще, вы можете позвонить по этому номеру телефона. — Выпрямившись, Линн направилась в сторону двери. — Извините, что побеспокоила вас, миссис Шепперд. Возможно, мы поговорим с вами снова.
Когда она покидала классную комнату, дети так и толклись вокруг нее.
36
Канцелярия факультета представляла собой длинное низкое здание с грязными и ободранными стенами и покатой рифленой крышей. Оно выглядело не как центр науки, а, скорее, как перестроенный телятник. Но, возможно, что для изучения американской и канадской жизни и природы оно и должно было так выглядеть. Чувство огромных просторов, дух первооткрывателей. Секретарша приветствовала Резника улыбкой, которая больше соответствовала бы просторам Саскачевана или Манитобы, и проводила его к аудитории в самом конце здания. Вивьен Натансон не читала лекции в общепринятом смысле этого слова, по крайней мере, как это понимал Резник, то есть стоя за кафедрой. Она сидела в углу комнаты в окружении человек семи студентов. Дожидаясь появления индейцев, Резник улыбнулся и опустился на стул около двери.
— Если вам нужен основной текст, — говорила Вивьен, — вы не сможете найти лучше, чем у Макадама, которого мы рассматривали раньше. «Когда мы встретились, я думал, что познание друг друга имеет пределы, что в любви мы ограничены, как звери, живущие бок о бок на одной территории. Но, наблюдая, как ты прикасаешься к предметам, которые мне безразличны, я вижу столь страстное желание в твоих глазах, что оно заставляет меня сказать: я все еще тебя не знаю. Заставляет сказать: есть в тебе такие уголки, которые я могу не захотеть узнать». Кто-нибудь помнит продолжение?
После недолгого шуршания бумагами и внезапного интереса к обуви, одна девушка с волосами цвета спелой кукурузы осмелилась:
— Это отрывок о бесконечности?
Вивьен поощрительно улыбнулась.
— «Звери Бесконечности»?
— Совершенно верно. «В любви мы звери бесконечности, грубые в наших стремлениях к вещам, которые могут развести нас в стороны». Я бы лишь хотела обратить ваше внимание на интересный аспект: на то, как желание и сексуальность рассматриваются с точки зрения расстояния, места, границ. Эту точку зрения, я думаю, вам и стоит отразить в ваших эссе. Хорошо?
Книжка захлопывается — занятия окончены.
— Вы не собираетесь дать нам тему эссе? — спросил один из молодых людей. Дикость его прически совершенно не вязалась с вежливой интонацией голоса.
— О! Очень хорошо. — Вставая, Вивьен скользнула глазами в сторону Резника, сидевшего в другом конце комнаты, первое признание, что его присутствие здесь не осталось незамеченным. — Что вы думаете о: «Желание и место: эротика расстояния в канадской поэзии»? Это достаточно трудная для вас постановка вопроса?
Двое или трое студентов засмеялись. Юноша, который задал вопрос, вспыхнул и зашаркал ногами.
— Должны мы ограничиться поэтами, о которых говорили? — Девушка с шелковистыми кукурузного цвета волосами шла к двери вместе с Вивьен.
— Нет. Совсем не обязательно. Но вы могли бы начать с Рона Макадама, Сьюзан Масгрейв. После этого, — она улыбнулась, — возможности не ограничены.
Лишь изредка бросая взгляд в сторону Резника, студенты выходили из комнаты.
— Я думала, что ваше появление здесь будет более впечатляющим, — заявила Вивьен с улыбкой, которая еще не сошла с ее лица, — что вы минуты три будете вещать о личной безопасности и о сохранности имущества.
Резник кивнул в сторону двери.
— Один Бог знает, что они подумали относительно того, что я делаю здесь. Кто-то из ремонтного бюро пришел осмотреть место для последующей его покраски. Во всяком случае они не проявили особого интереса.
— А, были равнодушны. В их кругу не пристало проявлять повышенный интерес к чему бы то ни было. И меньше всего — к работе неизвестных мужчин. Но, если задето ваше самолюбие, они, вероятно, подумали, что вы мой любовник. Я уверена, что они считают, что он у меня есть где-то. — Она глухо кашлянула. — По крайней мере, я, конечно, надеюсь на это.
«Ну, — подумал Резник, — давай выкладывай, каков ответ, есть он у тебя или его нет». В ее глазах появился озорной огонек, как если бы она знала, о чем он сейчас думает.
— Та поэма, которую вы читали, — спросил Резник. — Это действительно поэма?
— Да.
— У нее есть название?
— «Звери Бесконечности». Вот, возьмите. На время, конечно.
Резник перевел взгляд с ее лица на книгу в руке.
— Спасибо, не надо.
— Нет, возьмите. Я пока не буду пользоваться ею. Вы можете вернуть ее позднее.
Обложка книги была светло-розового цвета, а слова на ней были напечатаны черной и серой красками. Глядя на нее, Резник пытался определить, были ли стекла ее очков сделаны голубоватыми или же таков был естественный цвет ее глаз.
— Человек, которого вы видели бегущим…
— Вы нашли его.
— Мы так думаем. Нам бы хотелось, чтобы вы пришли и опознали его, если вы, конечно, можете.
— Вы имеете в виду одно из тех опознаний, на которых вы можете видеть их, а они вас нет?
— Не на такой технической высоте. Не будет никакого зеркала, которое пропускало бы световые лучи только в одну сторону. Просто большая комната, где каждый может встать и смотреть друг на друга.
— Это звучит устрашающе.
— Да. Но у вас это получится. — Без особой надобности он посмотрел на часы. — Если мы отправимся сейчас, все будет более или менее подготовлено.
— Тогда поехали.
Проходя мимо секретарши, она спросила:
— Если мы поедем в вашем автомобиле, означает ли это, что вы привезете меня и обратно?
— Не обязательно я. Но кто-либо привезет вас обязательно.
Как расценила это Вивьен Натансон, он не узнал.
Стивен Шепперд приехал в участок в залатанном твидовом пиджаке и коричневых вельветовых брюках. Патель сделал все возможное, чтобы он успокоился, пока они дожидались возвращения Резника. Но Шепперда не успокаивали ни вежливое обращение, ни вопросы о погоде.
