Эрл Гарднер - Дело о смертоносной игрушке
– А после этого она специально оставила пистолет под подушкой кровати, на которой спала?
– Возможно, она сделала это непреднамеренно.
Мейсон улыбнулся, качая головой.
– Мистер Дженнингс, пистолет зарегистрирован на вашу фамилию. Вы больше всех заинтересованы, чтобы невозможно было установить, из какого оружия выпущена пуля, послужившая причиной смерти.
Дженнингс молчал.
– Значит, теперь вы утверждаете, что зарядили пистолет после того, как ваша жена оставила его на столике в холле?
– Да. Кажется, я так и сделал.
– Тогда откуда вы взяли патроны? Вы ведь не заходили в комнату обвиняемой?
Дженнингс нервно потер рукой щеку.
– Скорее всего, я ошибся. Значит, я не заряжал пистолет.
– В таком случае, если допустить, что обвиняемая стреляла из этого пистолета, она должна была спуститься по лестнице, найти пистолет, осмотреть его, обнаружить, что он не заряжен, снова вернуться в свою комнату, отыскать коробку с патронами, зарядить оружие, а затем на вашей машине поехать в загородный клуб убивать Мервина Селкирка.
– Я… значит, так оно и было.
– Откуда она могла знать, что в спальне, где вы ее уложили, хранятся патроны?
– Она сама нашла их.
– А откуда она могла знать, что пистолет лежит на столике в холле?
– Она заметила его, когда спускалась по лестнице.
– Каким образом она узнала, что он не заряжен?
– Вы же сами сказали, что она его осмотрела.
– А затем вернулась в свою комнату за патронами?
– Конечно. Почему бы вам не спросить об этом ее саму?
– Я спрашиваю вас.
– Я не знаю, что она делала.
– Когда вашу собаку ранили между половиной первого и часом ночи восемнадцатого числа, со стволом пистолета все было в порядке, не так ли?
– Наверное.
– В таком случае, если пуля все еще находится в теле собаки, ее можно извлечь хирургическим путем и определить специфические характеристики ствола вашего пистолета, как если бы из него стреляли во время обычно проводимого эксперимента. Другими словами, пуля из тела собаки может рассматриваться как пуля, выпущенная во время баллистического эксперимента.
– Быть может… я в этом не разбираюсь.
– А откуда вам известно, что ствол не был испорчен, когда стреляли в собаку?
– Я… я не знаю.
– Знаете, – твердо произнес Мейсон. – Потому что именно вы испортили его. Вы действовали тонким напильником. Именно вы знали, что Мервин Селкирк приедет в загородный клуб «Святой Себастьян», и вы отправились туда убивать его.
– Неправда! Я не делал ничего подобного! – закричал Бартон Дженнингс. – Вы никогда не докажете это!
– Тогда зачем вы отправились в палатку Роберта в половине первого ночи с семнадцатого на восемнадцатое и пытались вынуть пистолет из-под подушки ребенка?
– Потому что решил, что мальчику не следует спать с пистолетом под подушкой.
– Тогда почему вы не забрали пистолет перед тем, как сами отправились спать?
– Я об этом не подумал.
– Вы знали, что пистолет у Роберта?
– Да.
– Однако, укладываясь спать, вы об этом не подумали?
– Ну, я вспомнил об этом позже… да, я встал, оделся и пошел за пистолетом.
– Когда вы одевались, вы разбудили жену?
– Нет, она крепко спала.
– Она проснулась, услышав выстрел?
– Вряд ли. Кажется, ее разбудил Роберт, когда вбежал в дом, чтобы рассказать ей о том, что ему приснилось.
– Теперь вернемся к тому, что вы называете кошмарным сном Роберта, – сказал Мейсон. – Фактически Роберт в точности передал, что произошло на самом деле. Он проснулся и обнаружил, что какой-то мужчина ощупью пробирается к его кровати. Мальчик инстинктивно вытащил пистолет из-под подушки и нажал на курок.
Бартон Дженнингс молчал.
– У меня больше нет вопросов к этому свидетелю, – объявил Мейсон.
– У меня тоже нет, – сообщил Гамильтон Бергер. – Однако я хотел бы обратить внимание суда на тот факт, что, хотя перекрестный допрос и выявил ряд неожиданных моментов в развитии событий, нам не уйти от опознания обвиняемой предыдущей свидетельницей. Этот факт говорит сам за себя.
– Я в этом пока не уверен, – произнес судья Кент.
– Мне хотелось бы задать еще несколько вопросов Миллисент Бейли, – обратился к судье Мейсон.
– Хорошо, – согласился судья Кент. – Миссис Бейли, вернитесь, пожалуйста, в свидетельскую ложу.
– Ваша честь, я возражаю, – Гамильтон Бергер резко выпрямился. – В таком случае получается раздробленный перекрестный допрос.
– Подобное решение целиком находится в ведении суда, – перебил окружного прокурора судья Кент. – Последнее развитие событий представило показания свидетельницы Бейли в новом свете. Вернитесь к месту дачи показаний, миссис Бейли. Мистер Мейсон, можете продолжать перекрестный допрос.
– Миссис Бейли, вы заявили, что видели обвиняемую примерно в три или в три тридцать утра восемнадцатого числа текущего месяца, не так ли? – спросил адвокат.
– Да, сэр.
– Когда вы видели ее в следующий раз?
– Утром девятнадцатого. Примерно в десять часов.
– Где?
– На опознании. Я выбрала ее среди нескольких других женщин в полицейском управлении.
– Сколько там было женщин?
– Всего пять.
– И вы опознали обвиняемую как женщину, которую вы видели в ночь с семнадцатого на восемнадцатое?
– Да.
– Тот раз, когда вам предложили выбрать ее среди других женщин, был следующим за тем, когда вы видели ее в загородном клубе «Святой Себастьян»?
– Ну, да.
– То есть вы больше ни разу не видели обвиняемую после того, как заметили ее ночью восемнадцатого числа, и вплоть до того момента, как выбрали ее среди других женщин?
– Ну… я… я видела ее мельком.
– Ах, так вы все-таки видели ее, хотя и мельком? И где же?
– В полицейском управлении.
– А где именно в полицейском управлении?
– Когда ее вели в ту комнату, где я потом выбрала ее среди других женщин.
– Рядом с ней в этот момент кто-нибудь находился?
– Полицейский.
– Еще кто-нибудь был поблизости?
– В ту минуту нет.
– То есть вы видели, как обвиняемую под конвоем провели в комнату для опознания?
– Да.
– И вы хорошо ее рассмотрели?
– Хорошо.
– А потом в ту комнату привели еще четверых женщин?
– Да.
– После чего следователь предложил вам выбрать ту женщину, которую вы видели в загородном клубе «Святой Себастьян»?
– Да.
– И вы безошибочно опознали обвиняемую?
– Ну, конечно.
– Я прошу встать миссис Бартон Дженнингс, – объявил Мейсон.
В зале суда воцарилось молчание.
– Встаньте, пожалуйста, миссис Дженнингс, – повторил Мейсон.
По всему было видно, что Лоррейн Дженнингс вставать не хочет.
