Колин Декстер - Загадка третьей мили
Дело в том, что когда Гилберт вошел в комнату, то обнаружил, что Брауни-Смит вовсе не лежит без сознания, как он ожидал. И тут у них, конечно же, произошел откровенный разговор, и вскоре Гилберт узнал о том, что военные успехи его молодого брата Джона с трудом можно было назвать образцом верности долгу. Оказалось, что он вовсе не был убит во время боевых действий, а застрелился в ночь накануне битвы при Эль-Аламейне. Брауни-Смит был в курсе этого просто потому, что Джон Гилберт служил в его взводе — таким образом, братья Гилберты поняли, что Брауни-Смит ни в малейшей мере не был виновен, прямо или косвенно, в смерти их брата! Казалось, что теперь вся эта история уже подошла к своему естественному концу, Льюис. И если бы на этом действительно все закончилось, то, без сомнения, четверо из пяти погибших мужчин остались бы живы. Но...
Да, Льюис отлично понимал все, что говорил Морс, потому что теперь, когда он облекал это в слова, все казалось совершенно ясным и простым.
— Но затем, — спокойно произнес Льюис, — Брауни-Смит решил воспроизвести эту ситуацию еще раз...
— «Повторить» — вот слово, которое я использовал бы, Льюис.
— ...повторить всю эту ситуацию с Вэстерби.
— Именно так. И это условно можно назвать концом первой мили, а теперь мы подходим к началу второй мили.
— Тогда в путь, сэр!
— У вас нет желания выпить чашечку кофе?
Льюис вскочил на ноги,
— Немного сахара?
— Ну, может быть, совсем немного. Знаете, это смешно. В квартире Альфреда Гилберта было огромное количество банок из-под кофе и ни капли алкоголя!
— Не все пьют, сэр.
— Да, конечно, не все, Льюис! Но он был тертый калач — это уж точно. И я расскажу вам кое-что еще. Когда я был молодым парнем, мне рассказывали о методистском священнике, которому было несколько неловко от того, что он повсюду носил с собой Библию и читал ее буквально везде — ну, знаете, и в поездах, и в автобусах. Тогда он просто взял и обернул ее в другую обложку. Ну так вот, а в квартире Гилберта я обнаружил книгу, в которой все было сделано как раз наоборот. Она называлась «Я знаю ваши номера, Кехель»...
— Простите, сэр?
— Кехель, был такой человек, который расположил все музыкальные произведения Моцарта в хронологическом порядке и дал каждому из них свой номер.
— Вон что.
— Я заглянул в эту книгу — и знаете, что в ней было? Это оказалась самая непристойная порнуха, какую мне только доводилось видеть. Ну, в общем, и... одним словом, я взял эту книгу себе, так что, если хотите, могу вам дать почитать.
— Да нет, сэр, читайте ее сами. Я...
— Да я уже просмотрел ее. — Морс смущенно улыбнулся своими потрескавшимися губами. — Я уже два раза ее просмотрел, правда.
— А еще что-нибудь интересное вы нашли у него в квартире?
— Я нашел бороду — рыжеватую бороду. Такая, знаете, фальшивая борода, которая приклеивается эластопластом.
— И все?
— Еще я нашел шарф, Льюис. Не такой длинный, как мой, но довольно красивый шарф. Но это ведь вряд ли могло быть для нас сюрпризом, не правда ли?
— Немного сахара, вы сказали?
— Ну, пожалуй, немного побольше, чем я сказал.
Льюис стоял около двери.
— Интересно, Гилберту пришлось удалять свой зуб?
— Нет, Льюис, в этом не было нужды. У него были искусственные зубы — и верхние и нижние.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Понедельник, 4 августа
За те несколько минут, что Льюис отсутствовал, Морс вдруг с неумолимой ясностью осознал истинность высказывания, что чем шире круг знания, тем больше и невежество, которое его окружает. Он казался себе дровосеком, который освободил от деревьев довольно большое пространство истины посреди огромнейшего леса. Но, озираясь вокруг, он видел только еще большее темное пространство, в котором было совершенно невозможно обнаружить все то зло, которое совершали другие люди. Во время своего последнего визита в Лондон он расчистил еще какую-то часть пространства, и, без сомнения, они вместе с Льюисом (пока дело не будет закрыто) смогут сделать еще что-то. Но люди, которые могли бы благодаря им пройти по этому непроходимому лесу, были теперь все мертвы, и на его долю осталось только множество уродливых пней и некоторое количество подсказок, которые могли подсказать уже практически никому не нужную и к тому же усеченную версию правды. И это было все, чем он располагал, но, наверное, этого было почти достаточно.
— Расскажите мне все, что знаете, о братьях Гилбертах, — сказал Льюис, протягивая через стол пластиковый стаканчик с тепловатым кофе.
— Ну, вы знаете об их прошлом не меньше меня. Я только хочу, чтобы вы не упускали из виду одну вещь. Мы знаем, что они были совершенно идентичны. Говорят, они были так похожи, что даже друзья иногда путали их. Но когда нам становится ближе к шестидесяти, Льюис, вы все же приобретаете некоторые чисто индивидуальные отличия: особые признаки старения, ниша на подбородке, дырки между зубами, стиль прически, шрамы, вы можете быть толще или тоньше, у вас появляется свой стиль одежды — почти все свидетельствует о тех особых признаках, которые накапливаются с годами. И еще одно: на самом деле я никогда не видел Берта Гилберта ни живым, ни мертвым. Дело в том, что тот, кого я встретил в комнатах Вэстерби в тот день с шарфом вокруг щеки и с фальшивой историей о больном зубе, был Альфред Гилберт.
— Он боялся, что Брауни-Смит узнает его.
— И не только этого. Когда началась вся эта история, Брауни-Смит уже видел его брата и узнал его, хотя Альфред Гилберт не мог этого знать. Как и все посетители, Берт отметился пару раз в привратницкой, потому что Альфред очень боялся, как бы кто-нибудь не узнал, что они с братом поменялись ролями. Он очень тщательно подобрал себе молодого помощника, который только недавно начал работать в фирме, и не мог отличить, который из братьев занят...
— Но кому нужны были все эти сложности, сэр? К чему столько ухищрений? По-моему, все это было совершенно ни к чему.
— Да нет же! Вы упускаете один очень важный момент. План, который они разработали, требовал большого ума и проницательности. Бедному Берту это было не по зубам. Вы только задумайтесь! Нужно было, не привлекая постороннего внимания, выяснить положение Брауни-Смита и круг его обязанностей в колледже и университете. Нужно было также совершенно точно знать, как проходят последние экзамены, как осуществляются все сложные процедуры выведения результатов и так далее. Не так-то просто было выяснить все эти подробности. Но, поскольку...
— Поскольку что, сэр?
