Джон Карр - Часы смерти
Слушайте, Хэдли. — Он яростно вытер лоб. — Чтобы пробить тараном ваш упрямый череп, я перехожу к своему третьему пункту, который гласит: «Обвинение одной из этих женщин в убийстве Эвана Мэндерса исходит от неопознанного лица, которое, даже находясь под сильнейшим давлением, отказывается контактировать с нами».
Совершенно верно. Вот сердцевина и секрет всего замысла. Подумайте как следует над этими словами, пока я анализирую их. Какое напрашивается объяснение? Мой оппонент утверждает: «Потому что обвинителем была миссис Стеффинс. Ненавидя Элинор и желая разоблачить ее как убийцу, она тем не менее отказывалась свидетельствовать открыто, так как боялась гнева старого Карвера по поводу обвинения его любимицы». Заявляю, что поверить этому не мог бы никто, находящийся в здравом уме, даже тот, кто все еще верит в виновность Элинор. Что говорится в рапорте самого Эймса? «Информатор соглашался подтвердить вышеупомянутые заявления в суде».
В суде — понимаете? Это все равно что говорить, будто у вас есть тайна, о которой вы боитесь даже прошептать в вашем собственном доме, но не возражаете услышать о ней по радио. Если миссис Стеффинс боялась говорить об этом приватно, страшась реакции Карвера, то она едва ли бы рискнула делать это в зале суда.
Я уже сказал, Хэдли, что кое-какие вещи в рапорте Эймса звучат весьма сомнительно. Вот одна из них. Если вы утверждаете, что миссис Стеффинс была обвинителем, то вы должны согласиться, что она также была и убийцей. Кто бы ни опутал Эймса всей выявленной паутиной лжи, он сделал это с одной целью — завлечь Эймса в дом на верную гибель. По словам Эймса, известная ему особа заявила, будто видела в распоряжении обвиняемой — не будь Эймс таким скрытным, он написал бы «в распоряжении Элинор Карвер», и это стало бы для девушки еще одной ступенькой на эшафот, — «часы, предоставленные «Гэмбриджу» на время Дж. Карвером». Ну и где же эти часы? Не здесь, вместе с другими тщательно приготовленными уликами. Их никогда здесь и не было. Они служили приманкой для Эймса — в буквальном смысле его смертным приговором, подобно тому как часы-череп работы Маурера должны были стать приговором для Элинор. Что еще видел обвинитель? Элинор сжигала пару окровавленных лайковых перчаток в вечер убийства в универмаге. Хэдли, вы когда-нибудь пробовали сжечь лайковые перчатки? Попытайтесь сделать это, разведя костер в вашем заднем саду, но знайте, что только очень необычная женщина могла бы принести эти уличающие ее трофеи домой с Оксфорд-стрит и провести следующие двадцать часов у огня, терпеливо превращая в пепел дубленую кожу… Прочтите снова рапорт Эймса. Изучите все несоответствия, слишком изощренное поведение обвинителя, его настойчивые требования секретности, противоречие между его готовностью все рассказать и упорным нежеланием открыто привести Эймса в дом, что, казалось, было сущей мелочью в сравнении с остальным. И вы увидите, что этому может быть лишь одно объяснение.
Итак, мы наконец подходим к началу перечня. Мой второй пункт указывает, что убийца Эймса не был убийцей в «Гэмбридже» по причинам, которые я привел. Мой первый пункт обозначает саму суть дела и вывод, к которому нас намеревались привести: что если мы принимаем все прочие алиби, то подозрения должны сосредоточиться на Лючии Хэндрет или на Элинор Карвер. Но и от этой альтернативы нас избавили почти сразу же, когда мисс Хэндрет предъявила слишком надежное алиби, чтобы подвергать его сомнению. Тогда я убедился, что именно Элинор предстояло стать жертвой одного из самых коварных и изобретательных преступных планов, какие только запечатлелись в моей памяти.
Милорд и джентльмены! — Доктор Фелл выпрямился и ударил ладонью по каминной полке. — В заключение защита охотно признает некоторые вещи. Никто не был достаточно любезен, чтобы сфабриковать доказательство для нас, как это сделали для моего ученого друга. Следовательно, мы вынуждены полагаться только на правду и, не обладая ни магическими способностями, ни поддержкой полиции, не можем предъявить настоящего убийцу из «Гэмбриджа». Мы не можем представить неопровержимые факты, которые не разлетелись бы в пух и прах при внимательном изучении. Мы не можем рассказать бессвязную историю о полицейских офицерах, которые звонят в дверь, выходя из дома, и через две минуты после того, как их едва не застали за обшариванием чьей-то комнаты, бодро возвращаются в дом для удобства убийцы, поджидающего в темноте. Мы не можем изобразить убийцу, настолько привередливого в вопросах одежды, чтобы иметь при себе две перчатки, когда ему нужна только одна, а потом, по непонятной причине, не воспользовавшегося ни одной из них. Нам слишком трудно вообразить полицейского офицера, готового к опасности, но поднимающегося на двадцать три ступеньки, даже не подозревая, что кто-то крадется за ним по пятам. Но оставим это. Нашей целью было бросить крупицу сомнения в обвинительном заключении, которая побудила бы вас вынести вердикт «невиновна», и я заявляю, джентльмены, что мы этого достигли.
Хэдли и Мелсон пребывали в таком напряжении, что вздрогнули и резко повернулись, когда дверь без стука распахнулась.
— Не хочу ошибиться еще раз, сэр, — сказал сержант Престон, — но мне кажется, она поднимается на крыльцо. Она пытается избежать репортеров, и с ней молодой парень, у которого повязка на голове. Должен ли я…
Темные облака за окнами сгустили тени в комнате, а ветер начал шуршать в дымоходе. Хэдли стоял лицом к доктору Феллу. Оба смотрели друг другу в глаза, покуда Мелсон прислушивался к тиканью своих часов.
— Ну? — заговорил доктор Фелл. Он опустил локти на каминную полку, и одна из рамок с фотографиями опрокинулась, слегка звякнув.
Быстро шагнув вперед, Хэдли завернул предметы на кровати в старый джемпер, сунул его в тайник и задвинул панель.
— Ладно, — буркнул он. — Незачем тревожить ее, если она этого не делала. — Старший инспектор повысил голос: — Куда, черт возьми, делся Беттс? Не позволяйте ей разговаривать с прессой! Почему Беттс не выйдет и не позаботится о…
Сквозь вздох облегчения Мелсон услышал слова сержанта:
— Он уже десять минут говорит по телефону, сэр. Не знаю о чем… А вот и он!
Послышались быстрые шаги, и Беттс, по-прежнему солидный, но со слегка дрожащими руками, отодвинул Престона в сторону и закрыл дверь.
— Сэр… — начал он хрипловатым голосом.
— В чем дело? Говорите!
— Звонили из Ярда, сэр. Это важно. Заместитель комиссара… Не думаю, что мы сможем получить ордер, даже если захотим. Они нашли женщину, которая проделала работу в «Гэмбридже».
Хэдли молчал, но его пальцы стиснули портфель.
