Джозефина Тэй - Дело о похищении Бетти Кейн
— Мисс Кейн, — начал он своим самым медовым голосом, — вы сказали, что когда подъехали к дому Фрэнчайз, было совсем темно. В самом деле было так темно?
Этот вопрос и тон вопроса заставили ее предположить, что Макдэрмот не хочет, чтобы было темно, и она реагировала именно так, как он того добивался:
— Да. Очень темно.
— Слишком темно, чтобы разглядеть лужайку у дома?
— Да. Слишком темно.
Кевин сделал вид, что примирился с этим ответом и будет теперь пробовать что-то другое.
— А вот в ту ночь, когда вам удалось бежать… Быть может, тогда было не так темно?
— Нет, нет, тогда было еще темнее.
— Значит, ни в первый раз, ни во второй раз вам не удалось увидеть лужайку у дома?
— Нет.
— Нет. Прекрасно. Установив это, давайте вспомним, что вы видели из окна вашей тюрьмы на чердаке? В своем заявлении, сделанном полиции, вы утверждали, что из окна вы видели, как дорожка, идущая от ворот, сначала идет прямо, затем раздваивается, делая круг у входной двери. Так?
— Да.
— Почему вам это известно?
— Как почему? Но я это видела.
— Откуда?
— Из чердачного окна. Окно выходит как раз на двор у фасада дома.
— Но из чердачного окна можно увидеть лишь часть дорожки, ее прямую часть. Парапет крыши скрывает разветвление. Каким же образом вы узнали, что дорожка разветвляется?
— Я видела!
— Откуда?
— Из окна!
— Вы хотите, чтобы мы поверили, что вы видите не так, как видят обыкновенные люди?
— Но я описала этот вид из окна.
— Да, да, вы его описали. Но вы описали вид двора так, как его может увидеть человек, который, скажем, находится снаружи и смотрит поверх стены, а не так, как это видно из окна чердака. Вы же нас уверяете, что смотрели только из окна.
— По-видимому, — сказал судья, — у вас есть свидетель, который может описать вид из чердачного окна?
— Два, милорд.
— Хватит и одного с нормальным зрением, — сухо отозвался судья.
— Итак, вы не можете объяснить, как вы узнали о том, что дорожка; около дома необычная. Ведь, если вы говорили правду, то возможности узнать об этом у вас не было. Вы бывали за границей, мисс Кейн?
— За границей? — переспросила она, удивленная переменой темы. — Нет,
— Никогда?
— Никогда.
— Ну, например, в Дании вам не случалось бывать? В Копенгагене?
— Нет.
Выражение лица ее не изменилось, однако Роберту почудилась нотка неуверенности в ее голосе.
— Вам не знаком человек по имени Бернард Чэдуик?
Она внезапно насторожилась и показалась Роберту похожей на зверька, который что-то почуял и стал прислушиваться. Однако заметной перемены ни в лице ее, ни в движениях не наблюдалось. Напротив, она как бы еще больше собралась, напряглась.
— Нет (голос ее звучал бесцветно, равнодушно).
— Вы случайно не ездили с ним в Копенгаген?
— Нет.
— С кем же вы были в Копенгагене?
— Ни с кем. Я вообще не бывала за границей!
— Итак, если я предположу, что те недели, когда вы пропадали из дому, вы провели в отеле Копенгагена, а не на чердаке дома Фрэнчайз, я ошибусь?
— Да. Вы ошибетесь.
— Благодарю вас.
Как Кевин и ожидал, на помощь к Бетти Кейн поспешил Майлс Эллисон. Он вскочил с места.
— Мисс Кейн, вы приехали в дом Фрэнчайз на автомобиле?
— Да.
— И автомобиль, как вы прежде заявили, был подведен к крыльцу дома. Значит, раз было темно, то горели подфарники машины, если не фары. А они могли осветить не только дорожку, но и двор…
— Да, — радостно перебила она, — да, да, конечно. Именно тогда, значит, я увидела это разветвление дорожки. Конечно же, я помню, что видела!
Она кинула быстрый взгляд на Кевина, и ликующее выражение, промелькнувшее на ее лице, напомнило Роберту тот день, когда ей удалось правильно угадать, какие именно чемоданы находятся в шкафу дома Фрэнчайз. Знала бы она, что готовит ей Кевин!
Затем на место для свидетелей была вызвана Роз Глин, видимо, купившая себе новое платье и новую шляпку для появления в суде города Нортона. Платье было ярко-красное, а шляпка — цвета бордо, с синей лентой и розой, и этот наряд делал Роз еще более вульгарной, чем обычно. И вновь Роберт почувствовал, что Роз явно несимпатична публике, наполнившей зал суда. И когда Кевин во время перекрестного допроса предположил, что она не сама перестала работать в доме Фрэнчайз, а была уволена, то почти на всех лицах появилось одно и то же выражение, говорившее: «А-а, так вот оно в чем дело!» Пошатнув доверие к свидетельнице, Кевин этим пока и ограничился: он ждал появления ее бедняжки-приятельницы.
Глэдис Риз, сменившая Роз Глин на свидетельском месте, выглядела еще более несчастной, чем на суде в Милфорде. По-видимому, судейские мантии и парики сильно на нее подействовали. Полицейские формы в судебном зале Милфорда тоже были не так уж приятны, однако куда привычнее, чем парики и мантии и вся эта торжественная обстановка. Роберт увидел устремленные на Глэдис глаза Кевина, взвешивающие, оценивающие: Кевин прикидывал, каким тоном с ней говорить. Несмотря на свое спокойствие и ровный голос, Майлс Эллисон уже до смерти напугал Глэдис. По-видимому, всякий облаченный в судейскую мантию казался ей существом враждебным. И, угадав это, Кевин взял на себя роль ее защитника, утешителя. Он умел придать своему голосу такие ласковые, нежные, чуть ли не воркующие нотки, что, право, это было почти неприлично — так думал Роберт, слушая первые вопросы, заданные его другом. Но этот голос ободрил свидетельницу, она перестала нервно сжимать свои маленькие худые руки. Кевин расспрашивал ее о школе. Глаза Глэдис уже не глядели так испуганно, она отвечала на вопросы вполне спокойно.
— Ну-с, Глэдис, мне кажется, что вам очень не хотелось идти сегодня в суд и давать показания против двух женщин из дома Фрэнчайз, так?
— Да, да. Верно. Мне очень не хотелось.
— И все же вы пришли! — сказал он без всякого упрека в тоне, а просто констатируя факт.
— Пришла, — ответила она пристыженным голосом.
— Но почему же? Вы считали это своим долгом?
— Нет. Ох, нет!
— А может, кто-то заставил вас сюда прийти?
Роберт увидел, что судья шевельнулся, будто хотел перебить Кевина, но это краем глаза увидел и Кевин и быстро продолжил:
— …Кто-то, кто знал о вас что-то дурное, и сказал вам: «Пойди и выступи на суде, а иначе я все про тебя расскажу». Так?
— Не знаю, не знаю… — растерянно отозвалась Глэдис.
— Потому что, Глэдис, если кто-то заставил вас говорить неправду, угрожая вам, то это лицо будет наказано.
Такая мысль явно не приходила Глэдис в голову.
