Найо Марш - Маэстро, вы убийца!
— Господи, а уж с вами-то что случилось? — удивилась Трой.
Сиклифф метнула на Аллейна испепеляющий взгляд.
— Мисс Сиклифф вчера сделалось нехорошо, — ответил Аллейн.
— А что случилось?
— Нервы, — отрубила Сиклифф.
— Это не вас стошнило в ванной? — не отставала Трой. — Сейди была просто в бешенстве. Она сказала…
— Господи, Трой, неужели нужно это обсуждать? Да, мне было плохо.
— Мягко говоря, — кивнула Трой, уголки губ которой подозрительно растянулись. — Жаль только, что вы за собой не убрали. Сейди сказала, что буквально следом за вами в ванную поочерёдно заходили трое мужчин…
— Трой! — голос Сиклифф сорвался на визг.
— Хорошо, хорошо, — отмахнулась Трой. — Вы хотите побеседовать с глазу на глаз, инспектор?
— Нет, нет. Я только хотел расспросить мисс Сиклифф про эту историю с Холлоуэем.
— Ах, вы об этом, — протянула Сиклифф. — Вас, конечно же, интересует, как найти Гарсию.
— Да. Он ведь, кажется, сказал вам, что его склад находится в Холлоуэе?
— Да. У меня совсем из головы вылетело. Вы, должно быть, рассердились на меня?
Сиклифф улыбнулась. Её глаза красноречиво говорили: «А вы, оказывается, очень даже милый».
— Я бы хотел, мисс Сиклифф, чтобы вы постарались в точности припомнить его слова.
— Что ж, я попытаюсь. Он, как всегда, пытался ко мне пристать. Поинтересовался, в частности, не собираюсь ли я заскочить к нему и посмотреть на его работу. Не помню даже, что я ему ответила. Я только сказала, что вовсе не собираюсь тащиться куда-то к черту на кулички, и вот тогда он и ответил, что это возле Холлоуэя. Я же предложила, что, возможно, попрошу, чтобы Бейсил отвёз меня туда, а Гарсия, как и следовало ожидать, совершенно рассвирепел. Тем не менее рассказал, как туда проехать, и даже нарисовал некое подобие карты. Только я её, наверное, потеряла.
— Но он назвал точный адрес?
— О, да. И изобразил дом на карте, только я не помню ничего, кроме Холлоуэя.
— Может, хотя бы улицу вспомните? — с надеждой спросил Аллейн.
— Нет, вряд ли. Он её называл и даже помечал, но я начисто забыла.
— Что ж, благодарю вас, мисс Сиклифф.
Сиклифф встала, но вдруг поморщилась и на мгновение закрыла глаза.
— В чем дело? — спросила Трой.
— Опять у меня эта жуткая головная боль, — простонала Сиклифф.
— Вы даже побледнели, — посочувствовала Трой. — Может быть, вам стоит прилечь? Дать вам аспирин?
— Бейсил уже отдал мне свой, спасибо. — Сиклифф извлекла из сумочки зеркальце и озабоченно посмотрелась.
— Ох, ну и видик у меня, — сокрушённо покачав головой, произнесла она и покинула библиотеку.
— Она всегда так держится? — полюбопытствовал Аллейн.
— Да, почти все время. Жутко избалованная особа. Что ж, мужчины ей в самом деле прохода не дают.
— Да, — рассеянно кивнул Аллейн.
Он залюбовался Трой — изящной посадкой головы, прямой линией бровей, загадочными серо-зелёными глазами.
— Вы очень устали? — заботливо спросил он.
— Кто, я? Со мной все в порядке. — Трой присела и протянула тонкие руки к огню. — Никак не идёт из головы эта трагедия.
— Неудивительно, — сказал Аллейн, а про себя подумал: «Сегодня она держится со мной почти по-дружески».
— Странное дело, — медленно продолжила Трой. — Почему-то все мои мысли неизменно возвращаются к Гарсии, а не к Соне, бедной малышке. Вы, инспектор, можете говорить со мной начистоту — я прекрасно знаю, что вы подозреваете именно Гарсию. Особенно — после всего, что вам вчера наговорили Филлида Ли и Малмсли. Конечно, в некотором роде, Гарсия — мой протеже. Он ведь заявился ко мне, когда буквально умирал от голода. Да, я отдавала себе отчёт в том, что совесть у него начисто отсутствует, что человек он совершенно аморальный, но все же — помогала ему. Дело в том, что в нём сидит настоящий гений, а уж я не из тех, кто разбрасывается этим словом, поверьте. Погодите минутку.
Она ненадолго отлучилась, а, вернувшись, поставила на стол перед окном маленький бронзовый бюст старой женщины и раздвинула шторы. В холодном утреннем свете бронзовая голова вмиг преобразилась. Аллейн поразился чистоте и изяществу линий, простой, но вместе с тем горделивой торжественности, исходившей от работы скульптора. Голова словно дышала.
— «Распалась связь времён», — сам не зная почему, пробормотал Аллейн.
— Вот именно, — кивнула Трой, нежно поглаживая бюст длинными пальцами. — Гарсия подарил мне её.
— Да, такое впечатление, будто его вдохновляют сами боги, — сказал Аллейн.
— Увы, этот шедевр создан руками развратного, наглого и совершенно бессовестного мошенника. Но — гениального. И все же… — Голос Трой предательски задрожал. — Осудить и приговорить к смерти человека, создавшего такой шедевр…
— О Господи, я все понимаю, — вырвалось у Аллейна. Он встал и беспокойно заходил взад-вперёд по комнате. Затем подошёл к Трой.
— Не плачьте, умоляю вас.
— Господи, а вам-то что до моих слез?
— Да, вы правы, конечно, — сокрушённо покачал головой Аллейн.
— Выполняйте свою работу, инспектор, — сказала Трой. Отвернув от него заплаканное лицо, она чем-то походила на мальчика. Порывшись в кармане, достала платок, неприлично выпачканный краской. — О, черт! — в сердцах выругалась она и швырнула платок в корзинку для мусора.
— Возьмите мой, — поспешно предложил Аллейн.
— Спасибо.
Аллейн отвернулся и облокотился о камин. Трой шумно высморкалась.
— Моя матушка просто влюбилась в ваш, а точнее — мой — портрет, — произнёс Аллейн, обращаясь к камину. — Говорит, что за всю жизнь не получала лучшего подарка. А она неплохо разбирается в живописи. Кстати говоря, она сразу же узнала сюжет Поля де Лимбурга в той иллюстрации, что передрал Малмсли.
— Что! — воскликнула Трой.
— Как, а разве вы не заметили? — спросил Аллейн, не поворачивая головы. — Что ж, это делает честь аллейнскому семейству. Я имею в виду рисунок с изображением троих косцов на фоне средневекового замка; собственно говоря, это — Сент-Шапель. Помните?
— О Господи, а ведь вы правы, — с силой сказала Трой. — Она всхлипнула, ещё раз высморкалась и спросила: — Там, на камине, случайно не лежат мои сигареты?
Аллейн протянул ей сигареты и поднёс зажжённую спичку. При виде прелестной замурзанной мордашки Трой, ему вдруг остро захотелось поцеловать её.
— Вот ведь змей! — процедила Трой.
— Кто — Малмсли?
— Кто же ещё. С такой окладистой бородой, весь из себя благообразный и изрощенный.
— Такого слова нет, Трой.
— Почему это?
