Марк Вайнгартнер - Возвращение Крестного отца
Кэтти показала на целую пирамиду баклажанов, передала сестре нож поострее вместе с бутылкой вишневой колы, заботливо охлажденной в сугробе. Любимая кола Франчески, во Флориде ее не достать! Девушка даже расплакалась. Куда делась прежняя Кэтти-язва?
— Вот они, слезы счастья, — по-итальянски проговорила бабушка. Она подняла старую облупленную кружку, без которой, сколько помнила Франческа, не обходилось ни одно чаепитие. Когда-то на кружке было изображение Гавайских островов, но сейчас остались лишь расплывчатые пятна и разводы. — За рождественский ужин — самую важную и веселую часть праздника!
Разве эти слова из уст старой женщины, недавно потерявшей мужа, могут оставить кого-то безучастным? Все присутствующие на кухне нашли себе по кружке, чашке или стакану и с воодушевлением поддержали тост.
Кэтти положила голову на плечо сестры.
— А ты, оказывается, рева, — нежно проговорила она, и Франческа улыбнулась сквозь слезы.
Во время мессы Франческа ни на шаг не отходила от Билли, впервые попавшего в католический храм, шепотом подсказывая, что следует делать. Боже, как он неловок, но Франческу это только растрогало. Девушка чувствовала, что за ними внимательно следит Кэтти. «Что сейчас кажется трогательным, через год начнет раздражать», — всем своим видом говорила сестра, послушно повторявшая литанию.
Когда звон колокола призвал собравшихся к покаянию, Франческа четырежды ударила себя в грудь — за каждый час в джексонвильской гостинице. Подойдя к алтарю, она покаялась снова, за каждый раз, что они занимались любовью. К своему месту девушка шла, опустив глаза и стараясь на смотреть на Билли. Франческа взяла парня за руку и только тут заметила тетю Кей. Странно, и она тоже приняла причастие. Стоя на коленях, женщина шептала жаркие слова молитвы.
— Тетя ведь приняла католицизм, — напомнила по дороге домой Кэтти.
— Знаю, но прошло уже столько лет! — воскликнула Франческа. — Хотя, наверное, это ради детей…
Разговор происходил в «Тойоте» Билли.
Кэтти изогнула бровь. В тот момент она как никогда была похоже на Сандру Корлеоне.
— Per l'anima mortale di suo marita, — по-итальянски сказала Кэтти. «О спасении души мужа».
— Ты уверена? — с сомнением спросила Франческа.
— Она бывает в храме каждый день. Вместе с бабушкой и по той же причине.
— В церковь все ходят по одной причине, — сухо сказала Франческа. Сейчас они останутся с сестрой наедине, и она спросит, что та говорила о беременности. — Более или менее.
Кэтти посмотрела на нее с нескрываемым разочарованием.
Несмотря или скорее благодаря почти полному отсутствию мужчин за рождественским столом ужин получился на редкость шумным и веселым. Вино лилось рекой, будто женщины пытались отыграться за все предыдущие и последующие ужины. Когда подали закуски, начали читать рождественские послания детей, сначала самых младших, потом — старших. Чем старше были авторы посланий, тем менее интересными казались сами тексты. Тем не менее все поздравления встречались гулом аплодисментов. Особенно удачным получился текст тети Конни. Впервые за тридцать лет Кармела Корлеоне получила лишь одно послание, зато слова дочери звучали так искренне, в них было столько любви и благодарности, что сердце старой женщины дрогнуло.
Всех развеселила слышанная сотни раз история о том единственном случае, когда Вито Корлеоне вмешался в личную жизнь своих детей. Много лет назад он устроил встречу Конни с Карло Рицци, славным пареньком, блестяще окончившим колледж. На этот раз история прозвучала в изложении Эда Федеричи. Собравшиеся за столом засмеялись, а бабушка провозгласила тост за счастье и любовь.
Еда была настоящей мечтой гурмана: крабы и коктейль из креветок, жареная камбала и фаршированные кальмары, гребешки под соусом «Тысяча островов» и огромные порции пасты, а перед десертом — навага под шпинатом, вяленые помидоры, моццарелла со специями, известными лишь бабушке Ангелине.
— Риск сердечного приступа, — начал Эд Федеричи, затуманенными глазами глядя на свои руки, — наиболее велик в течение первого часа после сытного ужина.
Стэн сошел с дистанции, еще когда подали кальмаров, и спал в соседней комнате при голубом свете работающего телевизора. Фактически продолжали есть только двое: Фрэнки, обладавший аппетитом голодного волчонка, и Билли, работавший вилкой, словно золотоискатель киркой.
Конни зашикала на Эда и шлепнула по лысеющей макушке.
— Если мама услышит, то сердечный приступ будет у нее. — Конни пила вино целый день и только что открыла новую бутылку «Марсалы». Шлепок задумывался как игривый, но прозвучал так громко, что все сидящие за столом вздрогнули. Игравшие в соседних комнатах дети заглянули в столовую, чтобы узнать, что случилось. На макушке Эда алело огромное пятно.
Франческа увела Билли в бывший дедушкин кабинет, где тетя Кей сворачивала детский стол.
— Наелся, Билли? — спросила Кей.
— Да, миссис Корлеоне.
— Оставь место для десерта, — усмехнулась она. — Вы видели Энтони?
— Думаю, он на улице, — сказал Билли. — С Чипом и детьми Клеменца.
Это были дети бывших товарищей Франчески по играм. Почти все ее приятели уже переженились и жили на той же улице, что и Корлеоне.
— Ты отлично справился, милый, и всем понравился, — сказала Франческа, когда они остались одни.
— Почему ты ухмыляешься? — спросил Билли, падая на диван и хватаясь за живот.
Девушка опустилась на пол, рядом с диваном.
— Заплати за ужин, парень. Поцелуй меня.
Билли послушался. Поцелуй был долгим и страстным, не подходящим для дедушкиного кабинета. Когда Франческа открыла глаза, то увидела Кэтти.
— Не заставляй лить на вас воду, — прошипела сестра. — Нас ждет грязная посуда. Ты моешь, я вытираю.
Казалось, целую вечность Франческа не поднимала головы от тарелок, чашек, стаканов, подносов и детских бутылочек. Из небольшого радиоприемника, который где-то откопала Кэтти, лился джаз. В скрипящем кресле храпела бабушка Ангелина. Так что, можно сказать, девушки были одни.
— Где бабушка? — спросила Франческа.
— На мессе, вместе с тетей Кей.
— Во второй раз? Ты шутишь?
— Пойди посмотри, машины тети Кей нет. — Кэтти нагнулась над бабушкой Ангелиной. — Слава богу, она храпит, — пробормотала девушка. — Иначе пришлось бы каждую минуту проверять, не умерла ли бабка. Не смотри на меня так! Она же не понимает ни слова по-английски.
— Спорим, что она понимает больше, чем хочет показать?
— Так же, как и Би-бой?
