Хорас Маккой - Целуй — и прощай!
Напитки уже были на столе, и Мэндон успел выпить добрую половину своего кофе.
— Вы совершенно правы, не стоит пить кофе холодным. Это удивительная гадость, хуже не придумаешь…
— Я же не знал, сколько времени вы будете танцевать, — ответил он, даже пальцем не шевельнув, чтобы помочь Холидей занять свое место за столиком. Подобная мысль скорее всего в его голове даже не промелькнула. Как же можно было ожидать хороших манер от его черного слуги, если у хозяина они начисто отсутствовали?
Я усадил Холидей за столик, присел рядом и принялся за свой коньяк.
— За все хорошее… — провозгласил я, поднимая рюмку. Мэндон лишь кисло кивнул в ответ, и только Холидей поддержала мой тост. Я пригубил коньяк, поискал глазами официанта и сделал ему знак рукой.
— Не тот год?
— Даже не тот сорт.
— Неужели такое возможно, — процедил Чероки.
— Да, сэр, — обратился ко мне официант.
— Я заказывал «Деламейн».
— Это и есть «Деламейн», сэр…
— Это «Мартель», — перебил я. — Принесите мне «Деламейн».
— Извините, сэр, но…
— Не будем спорить…
— Да, сэр, я заменю, — согласился он, ставя рюмку на поднос.
Мэндон высокомерно посмотрел на меня. Похоже это его забавляло.
— Какого черта… — разозлился я. — Я прилично одет, это первоклассный ресторан, мне нужно только то, за что я плачу.
— А ты уверен, что знаешь, чего хочешь?
— Можешь не сомневаться ‘ — я повернулся к Холидей. — Ну и как на вкус эта фантастическая смесь?
— Довольно вкусно. Вот попробуй…
Та оказалась тошнотворно приторной.
— Какая гадость. Где ты приучилась пить эту дрянь?
— В Техасе. Я жила там пару лет, и мы обычно пили эту штуку во время игры в мяч, отливали полбутылки кока-колы, доливали туда бурбон и приносили с собой на игру. А уже на шестой подаче трудно было сказать, то ли мы в мяч играем, то ли пускаем воздушного змея…
— Каким ветром тебя занесло в Техас?
— Я влюбилась в спортивного журналиста. Уехала к нему и собиралась выйти за него замуж.
— А я и не знал, что ты была замужем.
— А я и не была. У него было две цели в жизни: продвинуться по работе и переспать со всеми бабами в городе. Жениться на мне у него никогда не хватало времени. Все, чему он научил меня — это плакать в подушку. Забавный парень, иногда просто замечательный, с налетом гениальности.
— И что же с ним стало?
— Уехал. В Голливуд, я думаю. Стал статистом или чем-нибудь в том же духе.
— Мы вас не утомили? — обратился я к Мэндону.
— Я ловлю каждое ваше слово, — заверил Чероки.
Появился официант с подносом.
— Простите, сэр. Это действительно оказался «Мартель», — в его голосе звучали нотки уважения. — Ваш «Деламейн», сэр.
Я усмехнулся Мэндону, вдохнул аромат коньяка и слегка пригубил рюмку. Это был настоящий «Деламейн».
— Все в порядке, сэр? — спросил официант.
— Великолепный коньяк. Благодарю вас.
— Спасибо, сэр, — сказал он уходя.
— Извините меня за чопорность, — повернулся я к Мэндону.
— Ну… Это добавляет еще один штрих к вашему портрету, вы тонкий ценитель…
— Хватит, Чероки. Я и так прилагаю колоссальные усилия, чтобы сохранить скромность. Перестаньте льстить, а то я расцвету как розовый бутон.
Он что-то проворчал в ответ и отхлебнул свой кофе. Я потягивал коньяк и улыбался Холидей, которая сосредоточенно поглощала свою смесь. Тут меня словно осенило. Я по-прежнему продолжал рассматривать лица людей, сидящих за столиками, прислушиваться к приглушенному гомону голосов в ресторане, но мне стало ясно: проблема подержанного «бьюика» с четырьмя трупами решена.
— Извините, — сказал я, отставив коньяк и вставая. Мои спутники были настолько удивлены переменой в моем поведении, что наблюдали все происходившее молча.
Я вышел в коридор и узнал у посыльного, где находится телефон, разменял деньги у клерка, зашел в будку и стал искать в справочнике телефон гаража Мейсона. Уже через минуту на другом конце провода кто-то снял трубку, и я спросил Мейсона.
— Его здесь нет, — ответил голос.
— Где его можно разыскать?
— Трудно сказать… а кто его спрашивает?
— Поль Мэрфи, — представился я. — А кто у телефона… Нельс? Его спрашивает тот самый парень, что брал у вас «зефир», помнишь меня?
— Конечно.
— Если тебе неизвестно, где его можно разыскать, то дай мне номер его домашнего телефона.
— Эй-а-шесть-один-восемь-один-два.
— Эй-а-шесть-один-восемь-один-два, — повторил я. — Хорошо. Спасибо, Нельс…
Я набрал новый номер. Ответа не последовало. После шести или семи гудков я повесил трубку и снова позвонил в гараж.
— Нельс, его домашний телефон не отвечает. Может, у тебя есть хоть какая-то идея, где его можно поискать?
— Ни малейшей.
— Он звонит тебе по вечерам?
— Очень редко. Хотя есть тут одно злачное местечко, в котором он иногда бывает. «Персидская кошка».
— Спасибо.
Я повесил трубку и снова занялся справочником… В «Персидской кошке» трубку сняли почти мгновенно.
— Вы не могли бы сказать, Вик Мейсон сейчас у вас или нет?
— Кто?
— Вик Мейсон, у него еще нога искалечена.
— Да, я знаю его, но не могу сказать, здесь он или нет.
— Узнайте у швейцара.
— Не вешайте трубку, я постараюсь что-нибудь выяснить… — сказано было без всякого энтузиазма.
Вскоре к телефону подошел швейцар, но и он не смог сообщить мне ничего вразумительного. Я повесил трубку и вернулся за столик. Холидей и Чероки за ним не было. Оркестр уже снова собрался на эстраде и наигрывал «Тело и душу», а площадка была заполнена танцующими. Решив, что они отправились танцевать, я уселся за столик и стал поджидать своих спутников, чтобы потом отправиться в «Персидскую кошку».
Официант перегнулся через плечо и положил передо мной счет.
— Дама и джентльмен сказали, что вы оплатите счет, сэр…
— А где они сами?
— Ушли, сэр.
— Куда?
— Они этого не сказали, сэр… Они очень торопились.
— Черт побери.
— Они только сказали, что вы будете рады уплатить по счету…
— Радости мало, но я сделаю это, — проворчал я, вынимая из кармана десятидолларовую банкноту. — Этого достаточно?
— О, да, сэр. Большое спасибо…
Я залпом допил коньяк и вышел из ресторана.
— Скажите, вы не видели мужчину средних лет с симпатичной девушкой? Они только что выходили отсюда. Невысокий мужчина с густыми бровями? Их должен был ждать зеленый «крайслер» с цветным парнем за рулем?
