Анна Грин - Кто убийца?
– Да, она списывала у меня прописи и…
– Нет ли у вас каких-нибудь образчиков того, что она здесь писала? — полюбопытствовал Грайс. — Мне хотелось бы взглянуть на ее упражнения.
– Право, не знаю, смогу ли найти их, — я обыкновенно тотчас же их уничтожала, поскольку не люблю, чтобы подобные вещи валялись по комнатам. Впрочем, пойду поищу.
– Пожалуйста, — проговорил Грайс, — я пойду с вами наверх: мне бы хотелось взглянуть на нее.
Не обращая внимания на свои больные ноги, он встал и приготовился следовать за хозяйкой дома. Проходя мимо меня, он шепнул: «Дело становится очень интересным». Прошло десять минут, которые показались мне целой вечностью; наконец оба они вернулись с целой кипой бумаг.
– Это все, что мы нашли в доме, мы подбирали решительно каждый клочок бумаги. Взгляните-ка. — С этими словами Грайс подал мне листок бумаги, на котором были написаны прописные истины: «Красота увядает скоро», «Дурной пример заразителен» и т. д. И затем эти же прописи были списаны уже другим почерком. — Как вы это находите? — поинтересовался он.
– По-моему, написано очень четко и красиво.
– Вот это последнее упражнение, написанное рукой Джен. Не правда ли, оно очень мало походит на те каракули, которые мы видели в письме, найденном наверху?
– Конечно.
– Миссис Бельден говорит, что фразы эти написаны уже неделю тому назад. Джен очень гордилась ими и хвасталась, что может так хорошо писать. То, что написано на клочке бумаги, который лежит у вас в кармане, — шепнул он мне на ухо, — она писала, надо полагать, много времени назад, если вообще писала. — Затем, уже громко, прибавил: — Но, однако, рассмотрим хорошенько бумагу, на которой она обыкновенно писала.
С этими словами он разложил передо мной все бумаги, найденные в доме: они совершенно не походили на ту, где было написано предсмертное письмо покойной.
– Другой бумаги во всем доме нет, — объяснил Грайс.
– Это действительно так? — спросил я миссис Бельден, смотревшую на нас с удивлением. — Нет ли где-нибудь бумаги другого сорта, которую девушка могла бы употребить для письма?
– Нет, у меня есть только эта, да, кроме того, у Джен в комнате лежала целая кипа точно такой же бумаги, — зачем же ей было искать другую?
– Мало ли что могло взбрести ей в голову? — заметил я и, показывая на чистую сторону листа, который держал в руках, спросил: — Скажите, не могло ли быть у вас в доме вот такой бумаги? Осмотрите ее внимательнее, это чрезвычайно важно для нас.
– Я могу сказать наверняка, — заметила вдова, — что никогда в моем доме не было такой бумаги.
Грайс подошел ко мне, взял лист из моих рук и прошептал:
– Что вы теперь об этом думаете? По-вашему, Джен написала это письмо или нет?
Я отрицательно покачал головой, поскольку теперь у меня уже не было сомнений в том, что он оказался прав.
– Но если это написала не Джен, тогда кто же? — спросил я так же тихо. — И каким образом эта бумага могла очутиться в доме, да еще под телом несчастной?
– Вот именно это мы и должны выяснить.
Затем он продолжил допрашивать вдову, в результате чего выяснилось, что Джен не только не могла принести с собой этого письма, но не могла и тайно получить его от кого-нибудь впоследствии.
Если считать, что миссис Бельден говорила правду, — а сомневаться в ее словах мы не имели никакого основания, — то эта тайна казалась совершенно непроницаемой, и я потерял уже всякую надежду на успех, как вдруг Грайс, многозначительно взглянув на меня, сказал:
– Вы ведь вчера получили письмо от Мэри Левенворт, миссис Бельден?
– Да.
– Вот это? — спросил сыщик, показывая записку, переданную ему мной.
– Это самое.
– Ответьте еще на один вопрос: в конверте, где лежало это письмо, больше ничего не было? Там не содержалось ни одной строчки, адресованной Джен?
– Нет, — ответила она, — в моем письме ничего не было, но ведь в тот же день Джен сама получила письмо по почте.
– Письмо к Джен? По почте? — воскликнули мы в один голос.
– Да, письмо было адресовано не ей, а мне, но на углу конверта был сделан значок, о котором знала я одна, и…
– Боже мой, — воскликнул я, — но где же тогда это письмо? Почему вы раньше ничего о нем не говорили? Зачем вы заставляли нас бродить впотьмах, когда это письмо могло бы сразу навести на настоящий след?
– Я только что вспомнила и не могла даже предполагать, что это настолько для вас важно.
– Но где же это письмо, миссис Бельден, оно у вас?
– Нет, — ответила почтенная дама, — я передала его вчера девушке и после этого не видела.
– Значит, оно должно быть где-то наверху; пойду посмотрю, — воскликнул я и поспешил к двери.
– Вы там ничего не найдете, — сказал Грайс, останавливая меня, — я уже все там проверил и нашел только кучку золы от сожженных бумаг. Что, собственно, она могла сжечь, миссис Бельден?
– Право, не знаю, по-моему, только это письмо.
– В таком случае я еще раз посмотрю, — воскликнул я, бросился наверх и вернулся обратно, неся в руках умывательную чашу с ее содержимым. — Если это было то письмо, которое вчера я видел у вас в руках, миссис Бельден, то оно должно было быть в желтом конверте?
– Совершенно верно.
– Зола от желтых конвертов совершенно иная, чем от белых, значит, мы легко ее различим, — заметил Грайс. — Ага, само письмо сожжено, но вот сохранился кусочек конверта. — С этими словами он вытащил из емкости небольшой клочок бумаги.
– Подобные поиски, впрочем, ни к чему больше не приведут, — продолжил он, — придется опять допрашивать вас, миссис Бельден.
– Но ведь я ничего не знаю. Правда, письмо было адресовано мне, но поскольку Джен ожидала его, то я и отдала его ей, не вскрывая, тем более что она уже умела сама читать.
– Вы присутствовали при том, как она его читала?
– Нет, я была слишком занята — как раз в это время ко мне явились вы, мистер Рэймонд. Кроме того, записка, полученная мной, и без того уже меня встревожила.
– Но вечером вы, вероятно, спрашивали девушку о содержании письма?
– Да, конечно, но она была молчалива как могила и даже не хотела сознаться, что письмо это от ее госпожи.
– Значит, вы думали, что это письмо от Мэри Левенворт?
– Да, ведь недаром же на конверте был сделан условный знак, хотя, пожалуй, этот значок мог быть сделан и Клеверингом, — прибавила женщина задумчиво.
– Вы говорили, что Джен была вчера очень весела. Настроение ее не испортилось после этого письма?
– Кажется, нет. Впрочем, я была так озабочена полученной мной запиской, о которой вам, вероятно, уже говорил мистер Рэймонд…
