Чарлз Тодд - Красная дверь
— Он снова ходит, — сообщил ей Ратлидж, — правда, все еще с большим трудом.
— Очень рада. Томас так восхищался им! Если бы мой сын подражал кому-нибудь, Питер Теллер был бы самым лучшим выбором, какой только я могла пожелать.
Значит, Сюзанна Теллер была права насчет подражания. Но она либо забыла, либо не знала о болезни Томаса Бэрроуза.
«Он не распространялся об этом», — сказал Хэмиш.
Это была правда. Молодой субалтерн не хотел выглядеть слабаком.
Ратлидж откланялся, поблагодарив ее за помощь.
— Но я сообщила вам очень мало, — сказала она. — Надеюсь, ваше расследование продвигается.
Уже в машине Ратлидж сказал Хэмишу:
— Вряд ли Сюзанна Теллер ожидала, что ее историю опровергнут так быстро.
«Но она боялась, что ее муж убийца».
— И она, может быть, права. — Ратлидж глубоко вздохнул. — Пора ехать в Хобсон. Констебль Саттертуэйт и его начальство имеют право знать, что мы ищем и какие доказательства.
«Он будет очень сердит, — предупредил Хэмиш. — Так обойтись с женщиной было жестоко».
Ратлидж остался на ночь в Чешире и проехал остаток пути до Хобсона, только когда рассвело.
Деревня проснулась, и магазины уже работали. Констебль Саттертуэйт был рад видеть его, стоя в дверях полицейского участка с пакетом бисквитов для чая в руке.
— Вы узнали что-нибудь еще о Ларкине?
— Я ездил в его колледж в Кембридже. Швейцар ручается за него. Тем временем я искал настоящего Питера Теллера. Не того человека, которого, как вы думали, знали. Этот человек никогда не существовал.
— Я встречал его — мы видели его время от времени здесь, в Хобсоне, — возразил констебль. — Он не был плодом ее или нашего воображения. Кроме того, у них был мальчик.
— Он был кем-то еще. Я должен многое открыть вам. — Они вошли в кабинет, и Ратлидж сел за стол, продолжая рассказывать то, что узнал и как, по его мнению, все это сходится воедино.
Саттертуэйт слушал молча, но его лицо краснело, когда накапливались улики против Питера Теллера.
— Тогда зачем ему убивать ее? — спросил он наконец. — Она думала, что он мертв. Все было кончено.
— Пока не знаю, — признал Ратлидж.
— Черт бы его побрал! — выругался Саттертуэйт. — Простите, сэр, но вас не было здесь, а я был. Мне бы очень хотелось, чтобы его вздернули. Не за убийство, хотя и этого достаточно. Но за ее пустую жизнь, за то, что его не было здесь, когда умер Тимми и она сходила с ума от горя, желая похоронить его на ферме, а не на кладбище. Мы все старались переубедить ее. Флоренс хотела, чтобы Тимми лежал там, где она могла бы находиться с ним каждый день.
Ратлидж вспомнил мистера Кобба, который разговаривал с мемориалом своим сыновьям каждое утро и каждый вечер. Он мог его понять.
Саттертуэйт встал и начал ходить взад-вперед, тяжело ступая по половицам.
Потом он остановился и посмотрел на Ратлиджа.
— Все сходится. Но, несмотря на мои чувства в отношении этого ублюдка — прошу прощения, сэр, — трудно поверить, что человек может быть таким жестоким. Конечно, я никогда хорошо не знал Теллера, но я бы не подумал, что он настолько бездушен. Эгоистичен — да. — Констебль покачал головой. — К этой мысли трудно привыкнуть. Вы привезете его в Хобсон, чтобы предъявить обвинения?
— Да. В понедельник.
— Я бы хотел быть с вами, когда вы повезете его в Тилуолд.
— Это можно устроить.
— Благодарю вас, сэр. И спасибо, что рассказали мне. Я буду молчать об этом, пока вы не привезете его сюда. — Он откашлялся. — Вы останетесь на ночь?
— Возможно. И уеду рано утром.
— Миссис Грили будет рада видеть вас. Она спрашивала только вчера, есть ли известия о Джейке.
— Он у моей сестры, — ответил Ратлидж. — В хороших руках.
Саттертуэйт кивнул.
Ратлидж поехал в коттедж «Восход солнца» к концу дня. Он не мог объяснить, почему его тянет туда. Саттертуэйт предложил поехать с ним, но Ратлидж поблагодарил его и отказался.
День был погожий, с легким прохладным ветерком, характерным скорее для весны, чем для июня. Вдоль дороги за медленно пасущимися овцами плелись упитанные ягнята.
По пути Ратлидж спрашивал себя, что стало с набалдашником трости. Это была последняя решающая улика, и он очень хотел найти ее.
Если набалдашник забрали и бросили с моста, как предполагал Саттертуэйт, он больше никогда не появится. Это означало, что остальные доказательства против Питера Теллера должны быть достаточно вескими.
«У него будет хорошая защита», — заметил Хэмиш.
Впереди показался дом — сначала крыша, потом изгородь. Ратлидж оставил машину на дороге и пошел пешком через ворота, намереваясь порыться в клумбах, на случай если набалдашник там. Он хорошо знал, что это безнадежно, но должен был попробовать.
Однако кто-то нарушил его планы — выполол все сорняки. Ратлидж наклонился, чтобы коснуться отброшенного листа.
Он был совсем свежим.
Вместо того чтобы открыть дверь, Ратлидж вышел через ворота назад и зашагал вокруг дома к саду у кухонной двери.
Мужчина, сидящий на корточках у одной из клумб, при виде Ратлиджа с удивлением вскочил на ноги.
Это был Лоренс Кобб. Его брюки были грязными от работы с землей, куча мусора лежала на поросшей травой дорожке рядом с его ботинками.
— О, это только вы, — с облегчением сказал Кобб. — Я пришел сюда привести в порядок сад. Пока никто не знает, что произошло в этом месте. Это самое меньшее, что я могу сделать. Ее цветы не должны тоже умереть.
Ратлидж мог прочесть в его глазах невысказанные слова: «И это делает ее ближе, как будто она все еще жива и находится внутри».
— Я не вижу в этом ничего плохого, — ответил он. — Жаль, что вы не работали здесь в тот день, когда ее убили.
— Думаете, мне это не снится по ночам?
— Если ваша жена об этом услышит, вам придется туго.
— Будь я здесь тогда, она могла бы остаться в живых. Но это мысли задним числом. Я слышал, вы нашли туриста. Он был убийцей?
— Он оказался свидетелем, и очень полезным. Видел машину у изгороди и человека, который ею управлял.
Кобб отряхнул пыль с рук и кивнул:
— Я знал это. Кто-то из семьи ее мужа, положивший глаз на имущество.
— Кто-то из его семьи — да, но не думаю, что это связано с имуществом. Вероятно, он приехал повидать ее и решить, что с ней делать. Не знаю, пригласила ли она его войти. Должно быть, для нее было шоком увидеть его здесь. Она просто не знала, что сказать.
Кобб уставился на окна спальни, словно мог увидеть ответ, написанный на стекле.
— Она больше года ждала его. Говорила, что он, должно быть, мертв, но было видно, что даже тогда она этому не верит. Думаю, она ожидала какого-то чуда, а когда оно не произошло, потеряла надежду. Логика говорила ей одно, а сердце — другое.