Николас Блейк - Бренна земная плоть
— Вдова О'Брайен, кажется, не очень-то верила этому, — заметил сэр Джон.
— У нее просто было предвзятое мнение. Для нее Кавендиш был богатым и благородным господином, а Джек Ламберт — простым садовником. И, описывая события, она сделала ту же ошибку, что и инспектор Блаунт, хотя и поверила Юдит, когда та сказала, что не ожидает ребенка. Джек Ламберт не «бросил» девушку. Он отправился на войну, чтобы дослужиться до звания офицера и тем самым приобрести право просить у отца руки Юдит. Вдова О'Брайен говорила мне, что Юдит первое время после отъезда Ламберта была весела и находилась в хорошем настроении. Лишь позднее она начала бледнеть, чахнуть и сохнуть. И совсем не потому, что ждала ребенка. «Она просто не могла сказать мне неправды», — заявила старуха О'Брайен, и я ей верю. В конце концов, она знала Юдит куда лучше, чем этот Блаунт. Значит, Ламберт ее не бросал. Но тогда, спрашивается, какие еще серьезные события произошли между отъездом Ламберта и смертью Юдит? Кое-что было! ОНА ПОЛУЧАЛА ПИСЬМА ОТ КАВЕНДИША! «Что мне делать? — причитала Юдит. — Это не моя вина! Что я такого сделала, что он так жесток ко мне? Если отец узнает…» Старая О'Брайен считала, что Юдит подразумевала Джека Ламберта, но я уверен, что она имела в виду Кавендиша. Ведь старуха написала Кавендишу об Юдит. И тот в одном из своих писем потребовал, чтобы она перестала думать о Джеке и возвратилась к нему. Возможно, он даже угрожал ей, что откроет глаза ее отцу на ее связь с Ламбертом. Во всяком случае, это вполне соответствует характеру Кавендиша. Отец Юдит был человеком строгих правил, и дочь его сильно побаивалась. Неудивительно, что она не переставала повторять: «Если папа узнает…» Но не буду вас утомлять и пойду дальше. Мы знаем также, что Юдит в свое время писала Кавендишу любовные письма, поскольку была еще глупой и неопытной девочкой. Так вот, я думаю, Кавендиш угрожал ей и тем, что пошлет эти письма ее отцу, если она не порвет с Джеком Ламбертом. Такое тоже можно было вполне ожидать от Эдварда Кавендиша.
— Да, — медленно протянул сэр Джон. — Это тоже звучит логично. Но ты еще ничем не доказал, что Ламберт действительно любил Юдит. Почему же он не вернулся? Не приехал к ней, когда она его умоляла об этом?
— Потому что не мог этого сделать. Вспомни хотя бы показания Джимми Хоупа, который служил с О'Брайеном в одном подразделении. Вскоре после того, как О'Брайен прибыл во Францию, он хотел получить отпуск. Говорят, он принял все меры для этого. И Хоуп утверждает, что О'Брайен был совершенно подавлен, находился в полном отчаянии. Но в то время вообще никому не давали отпусков. Видимо, именно тогда он и получил сигнал бедствия от Юдит и сделал все, что было в его силах, чтобы помочь ей. Через две недели брат Юдит узнает из письма, что она покончила жизнь самоубийством, и именно после этого О'Брайен начинает проявлять чудеса храбрости. Все были убеждены, что он искал смерти. Но она не хотела его брать. А ведь несколько лет он ни во что не ставил свою жизнь… Ну как, дядюшка Джон, вы все еще будете утверждать, что он не испытывал настоящей любви к этой девочке и не долго любил ее?
Сэр Джон смущенно посмотрел на свои густые усы.
— Долго ли? Откуда мне знать? Видимо, до тех пор, пока не перестал летать… А это было, наверное…
— Во всяком случае, можно смело сказать, что О'Брайен искал смерти, — перебил его племянник, — до тех пор, пока не встретил Джорджию Кавендиш.
— Ну и дальше? Ты считаешь, что он влюбился в нее? И у него снова проснулась любовь к жизни? Вполне возможно, только я не понимаю, какое это имеет отношение к нашему делу.
— Да, у него снова пробудился интерес к жизни, — сказал Найджел так сурово, что оба собеседника вздрогнули. — Но дело в том, что он не полюбил Джорджию. Она ему нравилась, не спорю. Возможно, он даже чувствовал себя чуточку влюбленным. Но это была не та любовь, которой он любил Юдит Файр. Джорджия сказала мне приблизительно так: «Иногда у меня появлялось чувство, что я для него ничего не значу. Он не принадлежал мне целиком. Частичка его „я“ была где-то далеко от меня». — Найджел замолчал, а потом обратился Старлингу: — Это загадка по вашей части, Филипп. Почему встреча с Джорджией Кавендиш изменила у О'Брайена отношение к жизни?
— Откуда мне знать? — ответил маленький профессор. — Может быть, она училась в Оксфорде.
— Знаете, что я вам скажу, Филипп. Видимо, чрезмерное употребление моего шерри слишком уж замутило ваш обычно такой ясный ум. Поэтому задам вам вопрос полегче. Двадцать пятого декабря в Дауэр-Хауз собралось девять человек: О'Брайен, Артур Беллами, миссис Грант, Люсилла Траль, Джорджия и Эдвард Кавендиш, Киотт-Сломан, Филипп Старлинг и Найджел Стрэйнджуэйз. Так вот ответьте мне: кто из этих девяти больше всего подходит для убийства О'Брайена и Киотт-Сломана? Этот человек должен обладать железной волей и необычной одаренностью. Этот человек должен также обладать недюжинным чувством юмора, который хорошо просматривается в его анонимных письмах. Этот человек должен быть достаточно смел, чтобы исполнить все свои угрозы. Да и в остроте ума ему не откажешь — ведь случай с орехом свидетельствует именно об этом. Ко всему прочему, этот человек, должно быть, имел достаточно времени, чтобы не спеша ожидать, когда орех сыграет предназначенную ему роль. А доступ к яду Джорджии и пишущей машинке Киотт-Сломана? И этот человек еще должен иметь хорошие познания в литературе, так как он, несомненно, читал «Трагедию мстителя» Тёрнера.
Филипп Старлинг глотнул еще шерри. Его спокойное моложавое лицо свидетельствовало о какой-то растерянности и нерешительности.
— Да, мой мальчик, очень хотелось бы, чтобы все это можно было отнести к моей персоне, — наконец произнес он.
Найджел подошел к камину и положил в рот несколько соленых орешков. Наступило молчание. Потом сэр Джон Стрэйнджуэйз с какой-то вымученной улыбкой сказал:
— Мне кажется, Найджел, что все это происходит во сне. Ведь все твои характеристики могут относиться только к одной из девяти персон! Но именно по этой причине я и нахожу, что ты, кажется, немножко рехнулся. Ведь все твои характеристики относятся и могут относиться только к самому Фергусу О'Брайену!
— Ну наконец-то! — Рот Найджела был полон орехов, и ответ получился не очень разборчивый. — А я уже задавался вопросом, сколько времени тебе понадобится, чтобы понять это.
Джон Стрэйнджуэйз сказал спокойно и дружелюбно:
— Значит, ты полагаешь, что О'Брайен сам себя убил?
— Я не полагаю… Это факт.
— И одновременно он был убит Эдвардом Кавендишем?
— Хм… Это уж вроде цитаты из Блаунта.
