Энн Грэнджер - Смерть на заброшенной ферме
Потом он выпрямился и вышел во двор, освещенный бледными лунными лучами. На фоне ночного светила, показавшегося ему огромным, кружили и мелькали маленькие трепещущие тени: с чердака заброшенного жилого дома вылетели летучие мыши. Тени по обе стороны двора сделались гуще, словно двор накрыло плотным бархатным занавесом. Открытое пространство посередине купалось в серебристом лунном свете. Окна верхнего этажа были забиты неплотно, блеснуло стекло, а за ним вдруг мелькнул лучик света. Человек, вышедший из коровника, нахмурился. Значит, сегодня он здесь не единственный гость?
Кто-то пробрался в заколоченный дом! Человек во дворе спрятался в тень, за груду металлолома, и стал ждать.
Предательский лучик на втором этаже время от времени исчезал, а потом неожиданно появлялся снова — уже в другом месте. Тот, что был в доме, переходил из комнаты в комнату, но не всегда можно было заранее угадать, куда он направится. Незваный гость не слишком заботился об осторожности. Он думал, что он один и никто за ним не наблюдает. Но за окном, заколоченным более тщательно, чем остальные, лучика света не было видно, и тогда наблюдателю во дворе приходилось ломать голову, куда гость двинется дальше.
Минут через десять слабый лучик света вовсе исчез. Через несколько секунд до слуха наблюдателя донесся легкий отдаленный шорох. Судя по всему, человек в доме спустился в кухню. Бабах! Видимо, налетел на деревянную стену. Бабах! Еще один глухой удар. Наблюдатель растянул губы в улыбке. Значит, тот, второй, отодрал планки, недавно прибитые к двери черного хода. Теперь он пытается заново заколотить дверь, чтобы не выдать себя.
По гравию захрустели шаги. От стены дома отделился темный силуэт и поплыл по открытому пространству двора. В призрачном лунном свете рассмотреть лицо было невозможно. Виднелись лишь смутные очертания высокой тощей фигуры, искаженные неверным светом. Одежда мешковатая, невозможно понять, мужчина это или женщина. Вот человек вышел за ограду и повернул направо. Минут через пять наблюдатель, притаившийся за грудой металлолома, услышал рокот заводимого мотора. Машина стояла на склоне холма, с другой стороны. Вскоре машина уехала.
Теперь и ему можно уходить. Пусть на ферме «Сверчок» хозяйничают летучие мыши и другие ночные твари.
— Звонит сержант Гэри Коллинс из Столичной полиции, — доложила констебль Беннисон, просовывая в дверь голову с болтающимися косичками. Дело было утром в понедельник. — Будете с ним говорить?
— Конечно, соединяйте!
За выходные ничего нового не произошло. Кажется, Бог услышал тихую молитву Джесс: вот бы что-нибудь — хоть что-нибудь — случилось в начале недели! Она схватила трубку, а Беннисон вышла. Косички у нее на голове подпрыгивали, как будто жили своей отдельной жизнью.
— Говорит Гэри Коллинс, — пророкотал бас на том конце линии. — А вы — инспектор Кемпбелл? Очень приятно. Так вот, сообщаю: мы побывали по тому адресу, что вы нам дали, в районе доков. Дорогой домик. Если бы я выиграл в лотерею, я бы, наверное, тоже купил там квартирку.
— Вам удалось заглянуть внутрь? — нетерпеливо осведомилась Джесс. Может, она беседует со столичным «братом» Фила Мортона, которому только дай повод побрюзжать и пожаловаться на судьбу?
— Тут нам немного повезло. Правда, сначала мне показалось, будто ничего не получится. Дом сторожит сущий цербер — настоящий старый чинуша по имени Сирил Спрэнг, — продолжал Коллинс. Очевидно, стычка с консьержем произвела на него неизгладимое впечатление. — Можно подумать, он охраняет не жилой дом, а важный правительственный объект! Сначала он не хотел даже пускать нас в подъезд — квартира на втором этаже. Потом все-таки снизошел, но заявил, что пойдет вместе с нами. Мы долго стояли под дверью квартиры Бертона и спорили. Мистера Бертона там нет, заявил Спрэнг, и нам нужно прийти позже. Мы объяснили, что не собираемся ждать и намерены осмотреть квартиру изнутри. А он: нам придется подождать, пока не вернется мистер Бертон или не явится законный представитель мистера Бертона с ключом. Пришлось напомнить, что о первом и речи быть не может — владелец умер. Я не сказал ему, как он умер, но намекнул, что начато следствие. Тут Спрэнг совсем расклеился. Пришлось еще долго стоять и слушать его нытье. К счастью, он нечаянно проболтался, что у него есть ключ! Вроде бы несколько недель назад пришлось вызывать сантехника — что-то случилось с канализацией. Сам Бертон приехать не мог, поэтому вручил Спрэнгу запасной ключ и строго-настрого запретил кому-либо его передавать. Спрэнг впустил сантехника и стоял над ним все время, пока тот работал. Представляю, как радовался сантехник! Мы потребовали, чтобы старик отдал ключ нам. Нет-нет, что вы! Можно подумать, Спрэнгу доверили ключи от государственной казны. Бертон ни за что не доверил бы такую ценность никому, кроме Спрэнга! В том числе и нам, очевидно. Мы напомнили чинуше, что мы — сотрудники полиции. Он велел нам убираться и не возвращаться без ордера на обыск. «У меня нет права входить в квартиру, и у вас тоже!» — вот что сказал тупой старый козел. Мне совсем неохота было тащиться за ордером, поэтому я ответил ему прямо: если нужно, я взломаю дверь. Видели бы вы, какая у него сделалась рожа! И все-таки мне удалось его дожать. Он сходил за ключом, и мы наконец вошли. Похоже, в квартире давно уже никто не живет. Спрэнг сказал, что в последний раз Бертон приезжал три недели назад, когда испортилась канализация. Тогда-то он и оставил ему запасной ключ. Спрэнг уверен, что Бертон с тех пор не возвращался, потому что иначе он бы обязательно зашел к нему и забрал запасной ключ от своей квартиры. Мы с коллегой там осмотрелись, но обыск производить не стали. Оставили все вам. Правда, сообщения автоответчика я прослушал. Бертона просил перезвонить какой-то тип. Он оставил номер своего мобильника. У вас карандаш под рукой?
— Да, — сказала Джесс, придвигая к себе блокнот. — Он не сказал, по какому поводу звонит?
— Нет, только попросил Бертона перезвонить как можно скорее. Он звонил в прошлый понедельник утром, точнее, в одиннадцать тридцать.
Но к тому времени Бертон, скорее всего, уже был мертв! Джесс вздрогнула. Что за причуды смертных! Благими намерениями…
— Номер принадлежит типу по имени Арчи Армстронг. — Коллинс продиктовал номер. — Он живет на севере, — сказал он в заключение.
Помня, как в прошлом несколько раз попадала впросак, Джесс осторожно осведомилась:
— Когда вы говорите — «на севере», вы имеете в виду — «в северной части Лондона»?
— Ну да, а где же еще? — удивился Коллинс.
Столичному жителю и невдомек, что севером можно обозвать, например, и Йоркшир, и любое место севернее перевала Уотфорд-Гэп! Но Коллинс, уверенный в том, что Лондон — пуп земли, возможно, даже не считает нужным запоминать названия всяких там мелких городков и графств.
