Эллен Вуд - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
Это они с готовностью пообещали, и я возвратился в Скотленд-Ярд, уверившись в том, что Роя никто не предупредит. Доказательство было настолько очевидным, что в вине Роя я нисколько не сомневался. Иначе откуда у него эти купюры? Уже одного этого было достаточно, чтобы повесить его, но я надеялся достичь абсолютной ясности, доказав, что он — владелец нефритового божка. Если божок не принадлежал ни Винсенту, ни его покойной жене, кто-то должен был принести его в кабинет. Кто же, как не Рой? Судя по всему, именно он совершил преступление, тем более что фигурка была забрызгана кровью жертвы. Получить ордер не составило никакого труда. Сделав это, я отправился на Гауэр-стрит.
Рой бурно протестовал, утверждая свою невиновность. Он отрицал всякую причастность к преступлению, говорил, что никогда не видел нефритового божка. Я ожидал, что он будет запираться, но изумился силе его протеста. Речь его была изобретательна, но настолько абсурдна, что нисколько не поколебала моей уверенности. Я дал ему выговориться — может быть, напрасно, но иначе он бы не замолчал — и усадил его в кеб.
— Клянусь, что я этого не делал, — пылко сказал он. — Никто не был так потрясен известием о смерти миссис Винсент, как я.
— Но вы ведь были в Ольстер-лодж той ночью?
— Признаю, что был, — прямо сказал Рой, — будь я виновен, не признал бы. Но я был там с ведома Винсента.
— Должен напомнить вам: все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
— Мне все равно! Я буду защищаться. Я попросил у Винсента сто фунтов и…
— Конечно, попросили, чтобы дать их мисс Форд.
— Откуда вы знаете? — резко спросил он.
— От ее брата, через Модели. Он положил ваши купюры в банк. Если вы хотели скрыть преступление, не следовало действовать так безрассудно.
— Я не совершал преступления, — яростно возразил Рой. — Я взял деньги у Винсента по просьбе мисс Форд, чтобы спасти ее брата от обвинения в растрате.
— Винсент отрицает, что давал вам деньги!
— Значит, он лжет. Я попросил у него в Честнат-клубе сотню фунтов. С собой у него столько не было, но дома лежало двести. Поскольку мне совершенно необходимо было получить деньги тем же вечером, я попросил разрешения съездить за ними.
— И он отказал!
— Он не отказал. Он согласился и дал мне для миссис Винсент записку, в которой просил дать мне сто фунтов. Я поехал в Брикстон, получил две купюры по пятьдесят фунтов и передал их мисс Форд. Когда я уходил из Ольстер-лодж, где-то между восемью и девятью часами, миссис Винсент нефритовый бог и биржевой маклер была совершенно здорова и довольна жизнью.
— Это остроумная версия, — задумчиво сказал я, — но Винсент категорически отрицает, что давал вам деньги.
Рой уставился на меня, пытаясь понять, не шучу ли я. Поведение Винсента явно его сильно озадачило.
Я завершил разговор и сдал арестованного куда полагается.
— Это странно, — тихо сказал он, — он написал жене записку с просьбой дать мне деньги.
— Где эта записка?
— Я отдал ее миссис Винсент.
— Ее не нашли, — ответил я, — будь она при миссис Винсент, сейчас она была бы у меня.
— Вы мне не верите?
— Как я могу верить, когда против вас говорят номера купюр и показания Винсента?
— Неужели он правда утверждает, что не давал мне денег?
— Утверждает.
— Должно быть, он сошел с ума, — в сердцах сказал Рой, — один из моих лучших друзей — и так откровенно лжет. Но…
— Лучше бы вы помолчали, — сказал я, наскучив его нелепой болтовней, — если вы говорите правду, Винсент легко снимет с вас обвинение. Если все было, как вы излагаете, ему нет смысла отрицать это.
Последнее было сказано, чтобы заставить Роя замолчать. Выслушивать обличающие обвинения и остроумные оправдания — не }лоя работа. Это все дело судей и присяжных, поэтому я, как было сказано выше, завершил разговор и сдал арестованного куда полагается. Птицы ли небесные разносят новости или кто еще, я не знаю, но на этот раз больше было некому: на следующее утро все лондонские газеты поздравляли меня с ловкой поимкой подозреваемого в убийстве. Многие полицейские радовались бы, что их так превозносит общество, — но я не радовался. Меня смутило то, с какой страстью Рой уверял в своей невиновности, и я сомневался: в конце концов, того ли человека я посадил под замок? Но доказательства были убедительны. Рой признал, что видел миссис Винсент роковым вечером, признал, что взял две пятидесятифунтовые купюры. Единственным аргументом в его пользу было письмо маклера, а оно отсутствовало — если вообще когда-либо существовало.
Винсент был ужасно расстроен арестом Роя. Он любил молодого человека и верил в его невиновность до тех пор, пока это было возможно. Но при наличии таких убедительных доказательств он был вынужден признать друга виновным, хотя жестоко корил себя: ведь можно было самому поехать с ним и тем самым предотвратить катастрофу.
— Я и не знал, что все было так серьезно, — говорил он мне, — иначе я бы сам поехал в Брикстон и дал ему деньги. Это спасло бы мою жену от его безумия, а его самого — от эшафота.
— Что вы думаете о его показаниях?
— Ни слова правды. Я не писал записки, не предлагал ему поехать в Брикстон. Зачем, ведь я считал, что дом пуст?
— Жаль, мистер Винсент, что вы поехали в «Альгамбру», а не домой.
— Это была ошибка, — признал он, — но я и подумать не мог, что Рой решится на ограбление. Кроме того, я обещал пойти в театр с моим другом доктором Монсоном.
— Вы считаете, что божок принадлежит Рою?
— Не знаю, никогда не видел у него этой штуки. А почему вы спрашиваете?
— Потому что я твердо верю, что если роковым вечером у Роя в кармане не было божка, то он невиновен. О, вы выглядите изумленным, но этот кусочек нефрита принадлежит убийце вашей жены.
На следующее утро некая леди пришла в Скотленд-Ярд и пожелала меня видеть. К счастью, я был поблизости и, догадавшись, кто это, вышел к ней. Когда мы остались наедине, она подняла вуаль, и я увидел благородные черты лица, чем-то напоминавшего лицо мистера Форда. По странной прихоти природы женское лицо было более мужественным.
— Вы мисс Форд? — предположил я.
— Я Клара Форд, — тихо ответила она, — я хочу поговорить с вами о мистере Рое.
— Боюсь, для него ничего нельзя сделать.
— Что-то сделать надо, — пылко сказала она, — мы обручены, и все, что может сделать женщина ради возлюбленного, я сделаю. Вы считаете, что он виновен?
— При таких доказательствах, мисс Форд…
