Эллери Квин - Зубы дракона
Высокий худой мужчина в сером костюме, держащий в руках пальто и фетровую шляпу, вошел в сопровождении детектива из Сан-Франциско и сержанта Вели.
Капитан Энгус почернел от многолетнего пребывания под океанским солнцем. Его глаза, сверкающие под густыми черными бровями, имели зеленовато-голубой цвет айсберга под водой; вид у него был властный, как у человека, привыкшего командовать.
Войдя в офис, он огляделся по сторонам.
— Капитан Энгус? — весело заговорил Бо, шагнув вперед. — Я — Раммелл, это мой партнер Эллери Квин, а эти два обеспокоенных джентльмена — инспектор Квин из отдела по расследованию убийств и прокурор Сэмпсон из округа Нью-Йорк.
Высокий мужчина кивнул.
— Неплохая компания, — сухо заметил он гулким басом. — Это все в мою честь, мистер Раммелл?
— Капитан Энгус, я хочу задать вам всего один вопрос. — Бо шагнул в сторону и указал на лысого загорелого человека в центре комнаты. — Кто это такой?
Капитан Энгус выглядел озадаченным, переводя взгляд с лысого мужчины на остальных.
— Не понимаю. Кем он должен быть?
— Об этом мы вас и спрашиваем, капитан.
Капитан усмехнулся и ответил:
— Это мистер Эдмунд де Карлос.
Бо задохнулся и закашлялся, едва не подавившись.
— Де Карлос?! — воскликнул он. — Посмотрите хорошенько. Разве это не Кадмус Коул?
— Мистер Коул? — Капитан Энгус расхохотался, откинув голову назад. — Ну уж нет! Мистер Коул мертв.
— Мистер Коул… мертв? — переспросил мистер Эллери Квин, словно внезапно испытывая трудности с английским языком.
— Конечно! Он умер на борту «Аргонавта» три месяца назад. Я своими руками облачил его в саван из парусины, как принято у моряков.
— Это заговор! — рявкнул Бо. — Его подкупили, чтобы он это сказал! Отправьте его в тюрьму, папаша!
— Одну минуту. — Высокий мужчина утратил свое добродушие, и что-то в его голосе заставило всех умолкнуть. — Насколько я понял, вы сказали, что я замешан в каком-то мошенничестве, мистер?
— У вас отличный слух, — огрызнулся Бо.
— Ну, так вы просто болтливый щенок, — заявил капитан. — Вас бы следовало как следует вздуть, но я знаю, где находятся по крайней мере шестеро из моей команды, которые могут подтвердить мои слова. В смерти мистера Коула не было ничего необычного — все произошло так, как я передал по радио на «Белую леди».
— Здорово вы его отделали, капитан, — злобно вставил де Карлос.
— Кроме того, этот джентльмен никак не может быть мистером Коулом. Мистер Коул был немного выше и более худой, чем мистер де Карлос, да и глаза у него были другого цвета. Мистер де Карлос — близорукий и вынужден постоянно носить очки, а у мистера Коула было самое лучшее зрение, какое я когда-либо видел у человека его возраста, и он в жизни не надевал очки. Мистер Коул был лысым как колено, а у мистера де Карлоса есть немного волос. Правда, у обоих не было зубов, но мистер Коул никогда не носил вставные — он говорил, что из-за чувствительного нёба не может вынести ощущения вставной челюсти. К тому же мистер Коул был вегетарианцем и не нуждался в фальшивых зубах.
Керри, всеми забытая, сидела в углу; на ее лице застыло выражение безнадежности.
— Это еще не все, — продолжал капитан с явным удовольствием при виде отчаяния Бо. — У мистера Коула были больные руки — по-моему, это называлось деформирующим артритом. Он говорил мне, что заболел внезапно, не то в девятнадцатом, не то в двадцатом году — точно не помню. Его руки были изуродованы — все в узлах и абсолютно серые. Их было нельзя не узнать. Посмотрите на руки мистера де Карлоса — они выглядят совершенно нормально. Мистер Коул не мог держать в руке бинокль, не мог есть самостоятельно, так как был не в силах удержать нож и вилку. Помощник стюарда кормил его, как младенца.
Бо начал говорить сдавленным голосом, но инспектор поднял руку:
— У вас есть какие-нибудь доказательства правдивости ваших слов, капитан?
Капитан Энгус улыбнулся, вытащил из нагрудного кармана конверт с фотографиями и бросил его на стол.
— Думаю, это подойдет, — сказал он. — Я вроде как фотолюбитель.
Окружной прокурор схватил конверт и начал просматривать фотокарточки. Их было множество, и все — отличного качества.
На некоторых снимках де Карлос находился рядом с другим мужчиной, более высоким и худым, совершенно лысым, с изуродованными руками. Как указывали надписи на оборотной стороне, все снимки были сделаны на борту яхты.
— Вот это и есть Кадмус Коул, — сказал капитан Энгус, покосившись на Бо.
Эллери взял фотографии. Бо бросил на них один взгляд, побагровел и поплелся в угол — напротив того угла, где сидела Керри.
— Мне этого достаточно, — буркнул инспектор и подал знак детективу и надзирательнице.
Впервые мистер Квин видел такое испуганное выражение на лице своего партнера. Плечи Бо сгорбились; он отводил глаза.
Керри увели, Вай последовала за ней, и вскоре в офисе остались только капитан Энгус, детектив из Сан-Франциско, де Карлос, Бо и Эллери.
— Прошу меня извинить, — промолвил де Карлос, нахлобучивая парик на лысый череп. — Не забудьте, капитан, что в Нью-Йорке вы — мой гость.
Подойдя к двери, он обернулся и добавил со злобной усмешкой:
— А вас, джентльмены, благодарю за бритье.
Но Бо прыгнул вперед, как кот, и преградил ему путь.
— Ну уж нет! — зарычал он. — Вы останетесь!
Он с удивлением повернулся, услышав смех мистера Квина. Эллери хохотал, согнувшись вдвое и держась за живот, пока не опустился на вращающийся стул у письменного стола.
Часть шестая
Глава 20 МИСТЕР КВИН ОБЪЯСНЯЕТ ЛОГИЧЕСКУЮ ОШИБКУ
— Вы оба рехнулись! — воскликнул мистер Эдмунд де Карлос. — Прочь с дороги!
— В чем дело? — спросил Бо, наблюдая за Эллери.
— Если вы не выпустите меня, я добьюсь, чтобы вас арестовали!
Капитан Энгус потер ладонью подбородок, скрывая улыбку.
— Это уже похоже на личную разборку. Поэтому, джентльмены, если вы меня извините…
Мистер Квин вытер слезящиеся глаза.
— Пожалуйста, останьтесь, капитан, — задыхаясь, проговорил он и вновь начал хохотать.
— Что в этом такого забавного? — проворчал Бо. — Можно подумать, что все, происшедшее здесь, — шутка!
— Так оно и есть, Бо. Грандиозная шутка, причем подшутили надо мной. — Вздохнув, мистер Квин снова вытер глаза. — Я был бы вам очень благодарен, если бы вы тоже остались, мистер де Карлос.
— Не вижу, почему я должен это делать!
