Джон Карр - Зловещий шепот
— Да, что потом? — прищелкнул пальцами профессор Риго, словно взбадривая рассказчика, голос которого почти затих. — Об этом я как-то не думал. Он хотел прийти домой, но…
Доктор Фелл поднял на него глаза.
— Но увидел, что не сможет этого сделать, — произнес доктор Фелл. — Говард Брук почувствовал, что слабеет и может скончаться. Он понял, что ему не спуститься по крутой винтовой лестнице сорока футов высотой, он непременно свалится, и тогда его найдут лежащим без чувств, если не мертвым, в плаще Гарри и со своим распоротым и окровавленным плащом в портфеле. Факты, правильно истолкованные, обязательно подтвердили бы виновность Гарри… Да, но этот человек действительно безумно любил сына. В тот день он отважился на два неожиданных для самого себя поступка: хотел сурово наказать сына-негодяя и хотел спасти от наказания сына-убийцу. Он не мог представить себе, что его бедному обожаемому Гарри может грозить тюрьма или смерть, и сделал то единственное, что способен был сделать, чтобы показать, будто бы покушение на него произведено уже после того, как сын ушел вместе с Риго. Собрав последние силы, он вытащил свой плащ из портфеля и снова накинул на себя, а плащ Гарри, теперь тоже испачканный кровью, засунул в портфель. Во что бы то ни стало надо было отделаться от портфеля. Это вроде бы легко было сделать, ибо у подножия башни протекала река. И тем не менее выкинуть портфель за парапет было нельзя, хотя полиция Шартреза в своей версии о самоубийстве допускала такую возможность. Этого нельзя было сделать по одной простой причине: портфель непременно бы всплыл. Однако в старой зубчатой стене кое-где кирпичи так расшатались, что одну-две штуки легко было вынуть, положить в портфель, застегнуть ремешок, и тогда весь этот груз наверняка пойдет ко дну. Бруку удалось справиться с портфелем, разъединить трость на две части (вот почему на стилете остались только его отпечатки пальцев) и бросить на пол. Тут силы оставили Говарда Брука. Он еще не был мертв, когда закричал ребенок. Он был еще жив, когда вернулись Гарри и Риго. Он умер на руках сына, в агонии цепляясь за него и еле слышно уверяя, что все в порядке… Мир праху его! — добавил доктор Фелл, потирая ладонями щеки.
Некоторое время в комнате слышалось лишь тяжелое дыхание доктора Фелла. По окнам стекали мелкие капли дождя. Опустив руки на колени и строго глядя на присутствующих, Фелл сказал:
— Леди и джентльмены! Я предложил вашему вниманию свои умозаключения. Я сделал их после того, как прочитал рукопись и выслушал историю Фэй Сетон, и полагаю, что дал единственно возможные ответы на вопросы, связанные со смертью Говарда Брука. Вот откуда взялись кровавые пятна внутри полой части трости-стилета, доказывающие, что клинок был вставлен в ножны после убийства и снова вынут до того, как его подобрала полиция! Вот почему портфель был так набит! Вот куда делся исчезнувший плащ Гарри! Вот чем объясняется пролом в парапете! Вот почему на стилете обнаружены только следы пальцев старого Брука! И все-таки весь секрет состоит в том, что не было бы никаких секретов, если бы их плащи не были так похожи. Мы не пришиваем именные метки на плащи, и они обычно не слишком различаются в цвете. Плащи не очень различаются и по размеру, к тому же Гарри Брук весом и ростом, как сказал Риго, пошел в отца. И еще замечу, что у англичан считается не только данью моде, но и хорошим тоном, если ваш плащ выглядит мятым и старым, — лишь бы не был рваным. Вы поймете, о чем я говорю, если вспомните забрызганные грязью серые балахоны, висящие на вешалках в шикарных ресторанах…
Таким образом, наш друг Риго и представить себе не мог, что видел Говарда Брука в разных плащах при разных обстоятельствах. И поскольку Брук умирал в своем собственном плаще, никто ничего не подозревал — я хочу сказать, никто, кроме Фэй Сетон.
Профессор Риго встал и прошелся по комнате.
— Значит, она знала? — спросил он.
— Безусловно.
— Но что она делала после того, как я столкнулся с ней у двери в башню и когда она от меня убежала?
— Могу вам сказать, — спокойно произнесла Барбара.
Профессор Риго, хоть и вымотанный событиями последних дней, не знал устали в своем любопытстве:
— Вы, мадемуазель? Вам-то откуда знать?
— И все-таки я знаю, — не смущаясь отвечала Барбара. — Она сделала то, что на ее месте сделала бы я. Пожалуйста, позвольте мне сказать. Я знаю!.. Фэй намеревалась искупаться в реке, как это она обычно делала. Хотела поплавать и освежиться. Она действительно была влюблена в Гарри Брука. И значит, ей было нетрудно, — Барбара мотнула головой, — сказать себе: что было, то прошло, теперь вообще жизнь складывается по-другому. Кроме того, когда она поднималась на башню, она слышала… как Гарри отзывался о ней: он интуитивно чувствовал, что говорит правду! Словно все на свете знали о ней правду. Она видела, как Гарри ранил стилетом отца, но не думала, что Брук ранен смертельно. Фэй бросилась в реку и поплыла к башне. Со стороны реки — вспомните! — не было ни одной живой души, и она, конечно же, видела, как с башни в воду полетел портфель! — Барбара с пылающими от волнения щеками взглянула на доктора Фелла. — Ведь правда, видела?
Доктор наклонил тяжелую голову.
— Вы попали в точку, мисс.
— Фэй нырнула, вытащила портфель из воды и спрятала в лесу. Она, понятно, не знала, чем дело кончится, и обо всем узнала позже. — Барбара помедлила. — Майлз Хеммонд мне рассказал по дороге ее историю. Она, кажется, не ведала о том, что случилось, пока…
— Пока, — мрачно подхватил Майлз, — Гарри Брук не бросился ей навстречу и, изображая страшное волнение, не закричал: «Боже мой, Фэй! Убили папу!» Неудивительно, что Фэй передавала этот эпизод не то с горькой, не то с саркастической усмешкой.
— Минуточку! — воскликнул профессор Риго. Всем показалось, что он подпрыгнул, но толстяк не двинулся с места и лишь назидательно поднял указательный палец. — В этой ее усмешке таится разгадка многих загадок! Черт побери! Да! Эта женщина, — и его указательный палец пронзил воздух, — эта женщина обладала такой уликой, которая могла отправить Гарри Брука на эшафот! — Профессор Риго посмотрел на доктора Фелла: — Не так ли?
— И вы тоже, — кивнул доктор Фелл, — попали в точку.
— В этом портфеле, — продолжал Риго, все более распаляясь, — находились кирпичи с башни и плащ Гарри, испачканный кровью отца в том месте, где была рана. Любой суд удовлетворился бы этими доказательствами… — Он вдруг умолк. — И тем не менее Фэй Сетон не желает использовать эту улику.
— Не желает и не использует, — сказала Барбара.
— Почему вы так думаете, мадемуазель?
