Джорджетта Хейер - Предательский кинжал
— А! — сказал Мотисфонт с легким смешком. — Кажется, я узнаю свою руку! Могу предположить, что это!
Хемингей не обратил внимания на его замечание. Он взял стопку и начал читать первое письмо.
Оно, очевидно, было составлено в ответ на запрос о дополнительной информации и в выражениях слишком осторожных для того, чтобы инспектор мог понять сущность сделки, которую заключила фирма Хериарда и Мотисфонта. К нему был приколот грубый план ответного письма Натаниеля. Он изобиловал такими несдержанными выражениями, как "полнейшая глупость", "неоправданный риск" и "поразительное бесстыдство", что вызвало второе письмо Мотисфонта, в котором тот довольно резко писал о том, что его компаньон отстал от века и уже слишком давно отстранился от дел, чтобы осознать веление времени и уцепиться за любую возможность получить прибыль.
Четвертое, и последнее, письмо в связке было тоже копией, составленной рукой Натаниеля. Письмо было коротким. В нем с сокрушительной категоричностью заявлялось, что "это дело" должно быть немедленно прекращено. Было ясно, что, хотя в последние годы Натаниель мало участвовал в делах фирмы, которая носила его имя, его вето было решающим и не допускало никаких возражений.
Инспектор отложил эти бумаги в сторону и продолжил было просмотр уменьшающейся стопки, но Мотисфонт, снова невесело рассмеявшись, сказал:
— Не сейчас! — сказал Джозеф. — Момент совсем неподходящий.
— Я вижу, что это моя переписка с мистером Хериардом по поводу китайского дела. Вы, без сомнения, хотите знать, в чем его суть, инспектор!
— Так, значит, Нат рассказывал об этом вам?
— Бог мой, нет! Нат слишком хорошо меня знал для этого! Я, конечно, в курсе, что у вас были некоторые разногласия.
— Я не возражаю против того, чтобы прояснить все сейчас или в любое другое время.
— Хорошо, если вы так хотите, сэр, в чем же дело? — спросил Хемингей.
Мотисфонт глотнул воздуха.
— Моя фирма — это частная компания — занимается торговлей с Восточной Индией.
— Каков характер компании, сэр?
— Это частная компания с ограниченной ответственностью. Акции делятся между Натаниелем Хериардом, Стивеном Хериардом и мной.
— В какой пропорции?
— Натаниелю Хериарду принадлежали семьдесят процентов, мне — двадцать, а Стивену Хериарду — десять. Когда Хериард удалился от непосредственного участия в делах, я стал генеральным директором.
— А вы, сэр? — спросил Хемингей, обращаясь к Стивену.
— Меня это мало касается. Мне подарили долю, когда мне исполнился двадцать один год.
— Нет, в деле были только Натаниель и я! — сказал Мотисфонт. — Ну, он более или менее отошел от дел несколько лет назад, и все вел я.
— Что вы понимаете под "более или менее", сэр?
— Менее, — сказал Стивен.
Мотисфонт подчеркнуто не заметил его замечания.
— Думаю, все, кто знал Натаниеля, не могут отрицать, что он был диктатором по натуре. Он не мог не вмешиваться.
— Эдгар, я должен заметить, что в данном случае он вмешивался в свои собственные дела! — возразил Джозеф.
— Я не спорю, в свое время он был очень умным, деловым человеком! Но вы же сами знаете, что этот период прошел. Он не мог идти в ногу со временем, потерял интуицию.
— Между вами и мистером Хериардом были разногласия по поводу политики фирмы? — спросил Хемингей.
— Да, много раз. Последние два года торговля шла плохо, особенно в нашей области. Японо-китайская война нанесла ужасный удар. Натаниель слишком давно отошел от дел, чтобы справиться с новой ситуацией. Мне всегда приходилось отстаивать свою линию. Боже мой, я помню случаи, когда он угрожал мне всеми возможными несчастьями! Но это была просто манера поведения. Ему надо было дать пошуметь, и в конце концов он всегда соглашался с разумными доводами. Эти письма у вас под рукой касаются сделки, которую я хотел заключить, а он ее боялся. Могу показать вам дюжину таких же, если я их не уничтожил.
— В чем состояла сделка, сэр?
— Ну, если вы не имеете отношения к бизнесу, то вы навряд ли поймете, — сказал Мотисфонт.
Горький рот Стивена искривился.
— В этом нет ничего сложного, — произнес он жестким голосом, заставившим Мотисфонта вздрогнуть.
— Я не знал, что Натаниель посвящал вас в свои дела! — сказал Мотисфонт, сверкнув глазами за стеклами очков.
Стивен рассмеялся. Джозеф положил ему руку на плечо.
— Спокойно, старина! Мы же не хотим ссоры?
— Черт побери, не трогайте вы меня! — сказал Стивен, стряхивая его руку. — Меня просто тошнит от прелестной истории Мотисфонта о его никогда не существовавшем влиянии на дядю Ната. Значит, вы могли с ним справиться? Стоило только дать ему пошуметь? Бог мой, я не позволю жалкому червяку умалять старого черта! Вы смертельно боялись его и прекрасно это знаете!
— Как вы смеете говорить со мной таким тоном? — запинаясь, сказал Мотисфонт. — Вы ничего не знаете о моих отношениях с Натом! Вы только и могли что ссориться с ним, и вам кажется, что никто не мог быть умнее, чем вы! Я работал с Натом, когда вы еще были в детском саду! Молокосос!
— Эдгар, Стивен! — всплескивая руками, взмолился Джозеф. — Это недостойно вас! Что подумает инспектор?
Бессмысленность такого отчаянного вопроса вызвала у Стивена что-то похожее на рычание, но Хемингей только весело сказал:
— Не беспокойтесь обо мне, сэр! Если мистер Стивен Хериард знает что-либо об этом деле, он, возможно, захочет сказать мне, с чем не хотел согласиться его дядя?
— Торговля оружием, — сказал Стивен.
Мотисфонт схватился за ручки кресла, как если бы хотел выпрыгнуть из него, и снова обмяк.
— Нетрудно поверить, что вы убили человека ударом в спину! — сказал он дрожащим голосом.
— Я уже заметил, что вы без труда в это поверили! — ответил Стивен.
— Стивен, Стивен, не позволяй своему языку говорить то, о чем ты будешь потом жалеть! Это непростительно с вашей стороны, Эдгар, непростительно! — сказал Джозеф.
— Да, то, что говорю я, — непростительно, а все, что говорит ваш драгоценный племянник, — совсем другое дело? — съязвил Мотисфонт.
— Эдгар, вы же не хуже меня знаете, что за человек Стивен! Я не извиняю его. Этими глупостями о торговле оружием он хотел одержать над вами верх, но!.. Стыдитесь, Эдгар! Конечно, никто не поверит, что вы можете быть замешаны в таком деле! Это звучит как в одном из тех страшных фильмов, которыми я, как старый актер, увы, не в состоянии наслаждаться!
— Только в данном случае это правда, — сказал Стивен.
— Опомнись, Стивен! Я так же, как и все, люблю шутки, но сейчас не время для них, мой мальчик.
