Эрл Гарднер - И опять я на коне
Лейтенант просто подскочил при одном упоминании капитана и своего шефа. Ему в случае чего должно было от них здорово нагореть, и он это прекрасно понимал.
– Дональд! – в его обращении я уловил такую ненависть, что даже изменился голос – стал низким, едва слышным. – Если ты меня подставил, я переломаю все твои ребра!
– У вас есть возможность проверить то, о чем я рассказал. И в вашем распоряжении всего каких-нибудь двадцать минут. Вам надо немедленно найти Горация Б. Катлина и допросить его.
Шелдон начал лихорадочно крутить телефонный диск. Но два человека в полицейской форме появились в офисе гораздо быстрее, чем ему удалось с кем-либо соединиться, Шелдон прокричал им:
– Держите этих двоих так, чтобы никто их не видел, и мне плевать – кто бы этого ни захотел! Я сказал – никто! Не позволяйте им говорить ни с кем из департамента! Не разрешайте встречаться ни с одним из адвокатов! Не позволяйте подходить к телефону! И чтобы они оставались там, где сейчас!..
Лейтенант выскочил из офиса подобно реактивному самолету, взмывающему вверх на взлетной полосе.
Биллингс открыл глаза и посмотрел на меня. Потом медленно протянул мне руку, пожав ею мою. И не произнес ни слова.
– Не говорите им, что у Бишопа было за душой против вашего сына и… – тихо сказал ему я.
– Заткнись! – закричал один из охранявших нас офицеров. – Лейтенант запретил вам разговаривать с кем бы то ни было!
– Но это не значит, что мы не можем разговаривать между собой, – логично заметил я.
– Я понял это иначе. Заткнись! – настаивал охранник. Биллингс попытался еще что-то сказать мне. Один из офицеров угрожающе встал.
– Вы, парни, дождетесь, что вам достанется по шее!
Мы замолчали. Это продолжалось томительных тридцать минут. Кажется, за эти полчаса я посмотрел на часы не менее пятидесяти раз, но Биллингс сидел не шелохнувшись, с каменным лицом. Наконец появился лейтенант Шелдон. Его будто подменили. Теперь он был больше похож на сияющего десятилетнего ребенка в рождественское утро. Я посмотрел на него и вздохнул с облегчением.
– Дональд опять перешел запретную линию, поэтому мне пришлось так себя повести. Капитан и шеф ждут меня в офисе. А вы убирайтесь отсюда, – обратился он к охранникам.
Те мгновенно испарились.
Мне пришлось снова и снова повторить ему свой рассказ, чтобы он его как следует запомнил.
– А как ты нашел Катлина, Лэм?
– Я знал, что в деле должен был быть кто-то замешан из членов клуба, кто оказался бы целиком в руках управляющего казино «Зеленая дверь». И этот человек настолько увяз в долгах, что делал все, что ему приказывали… Поэтому я нанял охранника из яхт-клуба, чтобы тот понаблюдал за людьми, входящими и выходящими как из него, так и из казино. Когда охранник его узнал, я понял, что это тот самый человек, которого я ищу. Я пошел за ним и сразу увидел, что его нет ни за одним из столов, где играли: он, без сомнения, сразу отправился к менеджеру. Я был уверен, что нашел ответ на свой вопрос.
– Не хотите ли сигару? – спросил нас с Биллингсом лейтенант Шелдон. – Мы приносим свои извинения, что из-за нас вам пришлось терпеть такие неудобства, сэр, но вы должны понять… И пожалуйста, подождите меня здесь. Не выходите. В коридоре будет охранник. Просто сидите здесь и ни с кем не разговаривайте. Дональд, ты ведь достаточно умен и все понимаешь… Смотри, чтобы Биллингс тоже молчал. Не разговаривайте ни в коем случае с репортерами. Не пытайтесь говорить по телефону…
Лейтенант набрал номер и сказал в трубку:
– Я уже иду к вам, капитан. Простите, что заставил ждать. Мне надо было кое-что выяснить и перепроверить. Я сейчас буду.
С этими словами он выскочил из комнаты.
Я повернулся к Биллингсу.
– Скажите мне, какой информацией располагал Бишоп о вашем сыне?
– Честно, Лэм, я сам узнал об этом только на прошлой неделе. И мне не хочется это обсуждать.
– Но мне-то вы могли бы сказать.
– Нет, не могу.
– Ваш парень высокий, длинноногий?
Он кивнул.
– Играл в колледже в баскетбол?
– Да.
– Был членом школьной команды?
– Да, был.
– Бишоп был игроком, который ставил и на игры в колледжах, – сообщил я ему.
Внезапно лицо банкира скривилось от внутренней боли. Он заплакал. Невозможно было видеть без содрогания, как у сильного, мужественного человека по лицу текут слезы.
Я поднялся, подошел к окну, повернувшись к Биллингсу спиной: я не мог этого выносить. Через несколько минут, когда редкие всхлипывания прекратились, вернулся и сел обратно в кресло.
Довольно долго никто из нас не произносил ни слова.
– Когда будете рассказывать вашу историю Шелдону, скажите ему, что ваш сын был замешан в скандале с девицей.
– Для него это будет недостаточно веским мотивом, – ответил Биллингс. – Я уже об этом думал.
– Скажите ему, что девушка умерла в результате подпольного аборта.
Биллингс с минуту обдумывал мои слова, потом согласно кивнул.
– Дональд, – произнес он, и в голосе его я ощутил теплоту. – Если вам удастся убедить полицию, Лэм, в правдивости вашей истории как официальной версии, вы получите очень большое вознаграждение. Солидное вознаграждение…
Мне сразу почему-то вспомнилась Берта. Посмотрев ему прямо в глаза, я сказал:
– Мы ждали этого, мистер Биллингс. Мы не делаем свою работу бесплатно.
– Вам этого и не придется делать. Вы этого просто не должны делать.
На этом наш разговор прекратился. Нам больше нечего было сказать друг другу. Мы сидели и просто ждали, ждали, ждали… Очень долго. Наверное, несколько часов… Потом вошел офицер и принес нам кофе и сандвичи.
– Лейтенант просил передать, чтобы вы чувствовали себя как дома. Просил ни с кем не разговаривать, – опять напомнил он нам.
Примерно через час пришел сам лейтенант Шелдон, закрыл дверь, пододвинул свое кресло поближе к Биллингсу и сел.
– Мистер Биллингс, вы очень влиятельный в Сан-Франциско человек, и мы хотим, чтобы вы поняли, что полиция вас уважает. Мы стараемся помочь таким уважаемым людям, как вы.
– Спасибо, – ответил тот.
– Ну а теперь расскажите мне, пожалуйста, мистер Биллингс, что за компрометирующий материал имел Бишоп на вашего сына?
– Это по поводу одной девушки, – ответил Биллингс.
Шелдон хмыкнул.
– Ей пришлось сделать операцию, и она умерла.
Ухмылка сползла с лица Шелдона. Ему понадобилось время, чтобы это осмыслить.
– Хорошо, мистер Биллингс, думаю, мы можем больше не касаться этого вопроса о шантаже, если вы согласитесь нам помочь.
– Если вы не будете даже произносить это слово «о шантаже», то я сделаю… сделаю все от меня зависящее, чтобы вам помочь.
– Хорошо. Вы должны сделать только одно.
